Снелл ехал следом за бандитами в сотне ярдов. Но, конечно, он был бессилен что-либо сделать.

Роджер увидел, как зажглись фары его собственной машины, и она завернула на главную дорогу по направлению к Фолей-Виллиджу.

ГЛАВА 16

БЕССПОРНОЕ АЛИБИ

— Мы скоро их сцапаем, — что вы волнуетесь?! — сказал Перси Снелл.

По его голосу нельзя было определить, сердит он или заинтересован веселым приключением.

— Вы не могли сделать больше того, что сделали, это несомненно. Не возражаете, если я оставлю вас здесь, а сам пойду посмотрю, что там творится?

— Да, конечно. А что вы здесь делали? — спросил Роджер.

— Просто присматривался. Мне было интересно, не будет ли нынче в Фолей-Холле ночных посетителей, — ответил Снелл. — Я слышал, как подошла машина, ну и спустился под гору глянуть, что все это значит. Вам повезло, суперинтендант, что вы захватили с собой парня с головой, верно, мистер Гейл? — Он подмигнул Джону Гейлу, который сидел вместе с Роджером на кухне в его доме.

Они пробыли здесь всего несколько минут, но уже пиджак с Роджера был снят, испачканный кровью рукав белой рубахи закатан вверх, и Дафния обрабатывала рану.

Мейбл Три находилась в передней комнате с Кэтлин Рассел и Лайонелом Фолеем.

Роджеру уже успели сказать, что Фолея уговорили остаться к обеду, почему он и задержался в доме. Вместе с ними находился местный констебль.

Роджеру запомнилась Мейбл такой, какой он видел ее перед тем, как уйти на кухню: жалкая, маленькая фигурка с огромными, округлившимися от страха глазами и опущенными плечами. Она еще не полностью оправилась после всего пережитого, но все же держалась удивительно собранно и с достоинством, хотя ей будущее должно было представляться отнюдь не в радужных тонах.

Роджер никогда не забудет, как она запустила кирпичом в бандита, который без этого непременно бы его убил.

Дафния сказала успокоительно:

— Рана не очень глубокая, мне думается, на нее не надо будет накладывать швы. Что ты думаешь, Джон?

Гейл изучил рану.

— Я бы просто смазал ее пенициллиновой мазью — помнишь, нам ее рекомендовали в аптеке, когда я в прошлом месяце порезал себе ногу, — а сверху наложил бы повязку. Место удобное, бинты не будут сползать. Как вы себя чувствуете, мистер Вест?

— Олл-райт.

— Вид у него такой, что ему надо бы лечь и хорошенько выспаться, — заявила Дафния с той авторитетностью и здравым смыслом, которые были совершенно неожиданны в такой изящной женщине. — Я сейчас схожу за бинтами, а ты пока подержи на ране холодную марлечку.

— Хорошо.

Дафния поспешно вышла. Гейл предложил:

— Садитесь-ка в это кресло, у вас такой вид, будто вам дурно.

— Глоток бренди мне бы не помешал, — засмеялся Роджер. — У меня в кармане фляжка. Я сам могу подержать этот компресс, а вы мне налейте полстаканчика, ладно?

Бренди действительно сразу же подбодрило Роджера, хотя на протяжении нескольких минут-голова у него кружилась. Но когда это состояние миновало, он почувствовал себя значительно лучше и подумал, что, наверное, и губы у него приобрели нормальную окраску.

Гейл протянул ему сигарету и дал прикурить.

Роджер сделал глубокую затяжку и поблагодарил внимательного хозяина:

— Большое спасибо. Интересно, сумели ли они к этому времени задержать мерзавцев?

— Ваш человек производит впечатление весьма опытного и находчивого парня.

— Он родился на свет оптимистом, — сказал Роджер и не стал добавлять, что Снелл до сих пор оставался детективом-инспектором именно потому, что его часто подводил его оптимизм. По мнению Перси Снелла, всегда все будет «олл-райт». На этот раз, возможно, он был и прав.

Три полицейских машины ушли в погоню за беглецами, по радио были предупреждены все посты, перекрыты проселочные дороги и перекрестки, ведущие из Арнткотта.

Конечно, существовала опасность того, что преступникам удастся добраться до Ридинга и поменять машину. Это был их единственный шанс на спасение.

Роджер разговаривал с Хупером по радио. Хупер ожидал его в управлении приблизительно в половине одиннадцатого. Сейчас было около десяти.

Гейл сказал:

— Я понимаю, что это не мое дело, но никак не могу взять в толк, каким образом Мейбл Три оказалась причастной к этой истории?

Роджер задумчиво сказал:

— Полагаю, что вы имеете право знать правду, но мне бы страшно хотелось избавить ее от дальнейших переживаний…

Очевидно, его желание было невыполнимым. Он это прекрасно понимал, поэтому продолжил со вздохом:

— Этот Три — или Дуб — один из ваших работников?

— К сожалению…

— Как это понять?

— Он чертовски сведущий конюх, великолепно знает лошадей и умеет за ними смотреть, но на этом все и кончается, — сердито ответил Гейл. — В остальном это совершенно невыносимый тип. От него одни неприятности, он не только со всеми ссорится, но умеет посеять раздоры среди других. Если бы не Мейбл, я бы давно его уволил. Но она — дочь Картрайта, а Картрайты здесь работали на протяжении пяти поколений.

Роджер усмехнулся:

— Она — тот единственный человек, который может подтвердить алиби Джорджа Энзелла на вчерашний вечер.

Гейл и рот открыл:

— Не может быть!

— Это правда, не сомневайтесь.

— Великий боже! Одна из Картрайтов и Энзелл…

— Что ж, история Ромео и Джульетты на современный манер…

— Да-а…

— К утру вы все будете знать. Поскольку нам вряд ли удастся скрыть эту историю от газетных репортеров, вы можете уже сейчас узнать, что двое негодяев намеревались ее столкнуть вниз с Каприза Фолеев, дабы инсценировать самоубийство. Это уничтожило бы алиби Энзелла. Если бы она действительно имела основания опасаться, что про их связь с Джорджем станет широко известно, ее решение покончить с собой показалось бы всем вполне естественным. Никто бы не стал искать другого объяснения ее смерти… Так что, как видите, здесь действуют хладнокровные и весьма предусмотрительные преступники.

— Да, иного не скажешь.

Гейл был потрясен.

— Поверите ли, я знаю практически обо всех скандалах, связанных с моими ребятами, вы не поверите, как их много, но про этих двоих…

Роджер снова вздохнул:

— Насколько я понимаю, Дуб теперь отравит ей жизнь.

— Он из тех типов, которые не задумываясь, могут схватить в руки даже нагайку! И…

Гейл замолчал, потом продолжил сдавленным голосом:

— Я прекрасно знаю, что она была страшно несчастна. Никто бы не мог долго жить с Дубом, это мое глубокое убеждение. Я сам был им сыт по горло, хотя виделся с ним весьма мало. Одного не понимаю: каким образом Мейбл ухитрилась спеться с Джорджем? — Он замолчал, услышав шаги жены, которая спешила назад с перевязочным материалом.

— Ну вот, я принесла все, что требуется для раны, — еще издали крикнула Дафния, наверное, желая их подбодрить.

Джон Гейл торопливо пробормотал:

— Моей жене можно во всем доверять, но я нисколько не буду в претензии, если вы посчитаете, что пока ей ничего не надо знать.

— Что я не должна знать? — спросила Дафния, входя на кухню.

Роджер усмехнулся:

— Строго между нами, миссис Гейл, договорились?

Он рассказал ей про эту историю, потому что надеялся, что она, как и миссис Хупер, может знать кое-какие подробности, которые ускользнули от ее мужа.

Бинтуя ему голову, миссис Гейл внимательно смотрела на Роджера. Ему очень было интересно знать, что скрывается за этими небесно-голубыми глазами, которые умели смотреть по-детски невинно.

Покончив с перевязкой, она весело сказала:

— Я знала, что у миссис Мейбл кто-то был, но кто именно — не догадывалась. Раньше Мейбл работала здесь горничной. А Фред Три большей частью по ночам и все вечера проводит в Арнткотт-Армз. Ну, а когда муж перестает обращать внимание на жену…

Она помолчала:

— Полагаю, что продолжать не стоит. Знаете, я только что, проходя мимо, посмотрела на Мейбл, у нее такой вид, что она умрет, если не услышит доброго слова.

— Будьте добры, оторвите у меня от рубашки рукав, я тогда надену пиджак и пойду с ней потолкую.

— Отрывать рукав нет никакой необходимости, — возразила Дафния, — эта кровь великолепно отстирается в холодной воде. Я сама это сделаю. Джон, сбегай наверх и принеси одну из твоих рубашек. Знаешь, с воротником «апаш», у него шея потолще, чем у тебя.

Дождавшись, когда ее муж ушел, она очень спокойно спросила у Роджера:

— Можете ли вы скрыть эту историю от мужа Мейбл хотя бы сегодня?

Роджер не ответил, и она продолжала уже более резко:

— Этой бедняжке надо немного отдохнуть. На нее обрушивается один удар за другим, и какие удары! Я совсем не уверена, что нам не следует вызвать для нее доктора… А если вы еще заставите ее объясняться сегодня с мужем…

Роджер усмехнулся:

— Это самое последнее, что я хочу сделать. Я сразу не ответил, потому что обдумывал, нельзя ли сделать так, чтобы ваш милейший «дуб» вообще никогда об этом не узнал. Сомнительно, чтобы мы теперь предъявили обвинение Джорджу Энзеллу, коль скоро появилось данное алиби. Возможно, позднее нам ее показания могут понадобиться, но я не уверен, что так может случиться. Те двое, которые покушались на жизнь миссис Три, почти несомненно «наши» люди. Скорее всего у них имеются здесь если не соучастники, то пособники, но пока это лишь мое предположение. Я никак не могу поверить, чтобы им был Джордж Энзелл. Мы расскажем Дубу только часть истории, а если его жена сможет остаться у вас на ночь по предписанию врача, разумеется, в нашем распоряжении будет некоторый запас времени, чтобы мы смогли все обыграть.