— Не очень-то ты мне помогаешь, мама. — Голос Сэры чуть дрогнул. — Для меня это очень серьезно.

Энн заговорила неожиданно резко:

— Не хочешь же ты сказать, что серьезно относишься к подобной чепухе?

— Именно.

— Но это просто глупо, — сердито сказала Энн.

— Я всегда любила Джерри, а он — меня, — твердо заявила Сэра.

Энн рассмеялась.

— О дитя мое!

— И мне не следовало выходить замуж за Лоуренса. Это была с моей стороны величайшая ошибка.

— Все утрясется, — миролюбиво заметила Энн.

Сэра встала и нервно заходила по комнате.

— Я не могу больше. Не могу. Моя жизнь — форменный ад.

— Не преувеличивай, Сэра, — сказала Энн не без сарказма.

— Он — чудовище, безжалостное чудовище.

— Но он любит тебя, Сэра!

— Зачем я это сделала? Зачем? На самом деле мне никогда не хотелось выйти за него замуж. — Неожиданно она резко повернулась лицом к Энн. — Если бы не ты, я бы никогда за него не вышла.

— Если бы не я? — Энн даже покраснела от возмущения. — При чем тут я?

— Это твоих рук дело! Твоих!

— Напротив, я тебе все время твердила, что ты должна сама решить этот вопрос.

— Ты убедила меня, что это будет хорошо.

— Что ты несешь. Сэра! Напротив, я напомнила тебе, что у него плохая репутация, но ты рискнула.

— Да, знаю. Но все дело в том, как ты об этом сказала. Будто бы это пустяк какой-нибудь. Так, между прочим, невзначай… А сами по себе слова были верные. Но ты хотела, чтобы я вышла за него. Да, да, хотела, мама. Я знаю, что ты хотела. Почему? Тебе не терпелось освободиться от меня?

Энн гневно глядела в лицо дочери.

— Ну, Сэра, такого я от тебя не ожидала!

Сэра приблизилась вплотную к матери. Глазами, казавшимися на бледном лице огромными и очень темными, она вглядывалась в ее лицо, словно старалась отыскать в нем истину.

— Я знаю, что это так. Ты хотела, чтобы я вышла за Лоуренса. А сейчас, когда выяснилось, что я промахнулась, сейчас, когда я беспредельно несчастна, тебе и дела нет. Иногда мне даже кажется, что ты довольна…

— Сэра!

— Да, да, довольна. — Сэра не сводила с матери пристального взгляда, от которого той стало не по себе. — Ты довольна… Ты хочешь, чтобы я была несчастлива.

Энн поспешно отвернулась и, дрожа всем телом, направилась к двери. Сэра последовала за ней.

— Почему, мама? Почему?

Энн с трудом выговорила одеревеневшими губами:

— Ты сама не понимаешь, что ты несешь.

— Я хочу знать, почему ты хочешь, чтобы я была несчастлива, — стояла на своем Сэра.

— Я никогда этого не хотела! Не говори глупостей!

— Мама… — Робко, совсем по-детски, Сэра дотронулась до материнской руки. — Мама… Я твоя дочь… Ты же должна любить меня.

— Я и люблю тебя, конечно. Дальше что?

— Нет, — возразила Сэра. — По-моему, ты меня не любишь. И давно уже… С некоторых пор ты отдалилась от меня… Мне до тебя не докричаться…

Энн последним усилием воли взяла себя в руки. И произнесла совершенно будничным тоном:

— Как бы мы ни любили наших детей, наступает момент, когда они должны научиться твердо стоять на своих ногах. Не дело матерей вмешиваться в их жизнь.

— Это справедливо. Но если человек попадает в беду, его тянет поделиться с матерью.

— Чего ты хочешь от меня, Сэра?

— Хочу, чтобы ты сказала — уйти мне к Джерри или оставаться с Лоуренсом.

— Оставайся с Лоуренсом, разумеется.

— Ты даже не сомневаешься.

— А какой еще ответ может дать женщина моего поколения? Мне с детства привили уважение к определенным правилам поведения.

— То есть оставаться с мужем — морально, уходить к любовнику — аморально! Так, что ли?

— Именно. Твои современные друзья несомненно дали бы тебе совет противоположного свойства. Но ты ведь спрашиваешь меня.

Сэра вздохнула и покачала головой.

— Все не так просто. Я запуталась. Одна часть моего Я, самая гадкая, хочет остаться с Лоуренсом, боится бедности и трудностей, привыкла жить в роскоши, испорчена, стала рабой удовольствий… А другая — та, что хочет уйти к Джерри, вовсе не прелюбодейка, — она верит в Джерри и хочет ему помочь. Видишь ли, мама, во мне есть что-то, чего недостает Джерри. Порой у него опускаются руки, его одолевает жалость к себе, и вот тут-то необходимо, чтобы кто-нибудь дал ему хорошего пинка! Джерри может быть вполне достойным человеком, у него есть для того все задатки. Но кто-то должен подтрунивать над ним, чтобы подбодрить его… Одним словом, ему нужна я.

Сэра замолчала и умоляюще посмотрела на Энн, но лицо матери было непроницаемо.

— Ты меня не убедила, Сэра. Что бы ты ни говорила, за Лоуренса ты пошла по доброй воле, он твой муж, и твое место рядом с ним.

— Быть может…

Но Энн перебила ее.

— К тому же, дорогая, — нежно проворковала она, — я не уверена, что ты создана для трудной жизни. Одно дело — разглагольствовать о ней, но совсем иное — ощущать ее на собственной шкуре, особенно если ты… — тут Энн почувствовала, что нашла особенно убедительный аргумент, — если ты поймешь, что мешаешь Джерри, а не помогаешь. — И в тот же миг осознала, что сделала ошибку.

Лицо Сэры застыло. Подойдя к туалетному столику, она взяла сигарету и закурила. И сказала чуть ли не весело:

— Как я посмотрю, ты, мамочка, что называется, адвокат дьявола?[152]

— Что ты хочешь этим сказать? — безмерно удивилась Энн.

Сэра опять подошла к матери и устремила на нее жесткий, пронизывающий взгляд.

— Почему же ты не хочешь, чтобы я ушла к Джерри? В чем истинная причина?

— Я тебе уже сказала…

— Нет, нет, меня интересует истинная причина. — Сверля мать глазами, она настойчиво произнесла: — Ты боишься, что я буду счастлива с Джерри?

— Я боюсь, как бы ты не стала очень несчастлива!

— Нет, неправда! — с горечью выкрикнула Сэра. — Если я буду несчастлива, тебя это не тронет. Счастья моего — вот чего ты не хочешь. Ты меня не любишь. Даже более того. Почему-то ты меня возненавидела. Так ведь, да? Ты меня ненавидишь! Ненавидишь всеми фибрами своей души.

— Да ты сошла с ума, Сэра!

— Нет, я не сошла с ума. Я наконец докопалась до истины. Ты давно меня ненавидишь. Уже несколько лет. Почему?

— Это неправда.

— Правда. Но почему? Вряд ли ты завидуешь моей молодости. С некоторыми матерями это случается, но ты не из таких. Ты всегда была так нежна со мной. Почему же, мама, ты меня возненавидела? Мне необходимо это знать.

— Да нет у меня к тебе никакой ненависти!

— Хватить лгать! — закричала Сэра. — Скажи, наконец, в чем причина! Что такого я сделала, что ты меня возненавидела? Я тебя всегда обожала. Всегда окружала вниманием и заботой.

Энн всем корпусом повернулась к Сэре. И горько, многозначительно промолвила:

— Можно подумать, что ты одна чем-то жертвовала.

Сэра глядела на нее во все глаза, ничего не понимая.

— Жертвовала? Какие жертвы?

Голос Энн задрожал. Она нервно сжала руки.

— Я пожертвовала ради тебя всей моей жизнью, отказалась от любви, а ты этого даже не помнишь!

— Понять не могу, о чем ты, — по-прежнему недоумевала Сэра.

— Где уж тебе понять! Имя Ричарда Колдфилда тебе ничего не говорит. «Ричард Колдфилд? — удивилась ты. — Кто это такой?»

В глазах Сэры блеснуло понимание. И ей сразу стало не по себе.

— Ричард Колдфилд?

— Да, Ричард Колдфилд. — Энн перешла в открытое наступление. — Тебе он не понравился. Но я-то его любила! И даже очень. Я собиралась выйти за него замуж. Но из-за тебя от него отказалась.

— Мама…

Сэра была потрясена.

— А я имела право на счастье, — с вызовом продолжала Энн.

— Я… Я… Право же, я не знала, что ты любила его, — смутившись, с трудом выговорила Сэра.

— А ты и не желала знать. Тебе это было ни к чему. Ты делала все, чтобы помешать нашей женитьбе. Разве не так?

— Так… — Сэра пролистала в памяти те дни. Воспоминание о собственной детской самоуверенности покоробило ее. — Я… Я полагала, что с ним ты не будешь счастлива.

— Кто дал тебе право решать за другого человека? — Голос Энн звенел от ярости.

А ведь то же самое она слышала в свое время от Джерри. Тот сразу забил тревогу. Но она была так довольна собой, так ликовала по поводу победы над ненавистным Колифлауэром! Теперь-то ей ясно — это была всего лишь необузданная детская ревность. Но она заставила страдать маму, превратила Энн в несчастную издерганную женщину, осыпающую сейчас ее, Сэру, упреками, на которые нечего возразить.

Она только и смогла выдавить из себя еле слышным шепотом:

— Ах, мама, я не знала… Я не знала…

Энн между тем целиком погрузилась в воспоминания.

— Мы с ним могли быть счастливы, — произнесла она. — Он был одинок. Первая его жена умерла при родах, ребенок тоже, случилось это совершенно неожиданно и было для него великим горем. Знаю, Ричард не лишен недостатков — бывает чрезмерно самоуверен, начинает командовать, а молодым людям такое сразу бросается в глаза, — но под этой оболочкой скрывается простой, хороший, добрый человек. Мы бы жили душа в душу и вместе состарились. Вместо этого я нанесла ему тяжелейшее оскорбление — прогнала прочь. Прогнала в отель на южном побережье, где он встретил юную безмозглую хищницу, которой на него наплевать.

Сэра отпрянула от матери. Каждое ее слово причиняло ей невыносимую боль. Собрав все свое самообладание, она попыталась привести доводы в свое оправдание.