Я испытывал неловкость, смущение, растерянность (ничего подобного, очевидно, не испытывала в этот момент Изабелла), но все-таки хотел выяснить, как действительно сложились отношения между этими двумя странными людьми.

— Почему вы не поженились? — спросил я довольно бестактно.

Изабелла не оскорбилась. Более того, у меня создалось впечатление, что этот вопрос вообще возник для нее впервые. В самом деле, почему? Она сидела неподвижно и словно задавала сама себе этот вопрос.

— Я не думаю, что Джон… хочет жениться на мне, — произнесла она озадаченно.

Мне удалось сдержать возмущение.

— Но ведь нет причины, которая мешала бы вам пожениться!

— Нет… — В голосе Изабеллы чувствовалось сомнение.

— Он должен! Это самое малое, что он может сделать!

Изабелла медленно покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Все было совсем не так.

— Что было не так?

— Когда я уехала из Сент-Л у… — Изабелла говорила медленно, подбирая слова и мысленно прослеживая события. — Это не значило, что я выйду замуж за Джона вместо Руперта. Джон хотел, чтобы я уехала с ним, и я уехала. Он не говорил о женитьбе. По-моему, он об этом не думал. Все это, — Изабелла слегка развела руками, вероятно, она имела в виду не столько убогую комнату и обстановку, сколько вообще временный характер их совместной жизни, — не замужество. Замужество — это что-то совсем другое.

— Вы и Руперт… — начал я.

Она перебила меня с явным облегчением, видя, что я понял ее мысль.

— Да. Это было бы замужество.

«В таком случае, — удивленно подумал я, — чем же она считает свою жизнь с Джоном Гэбриэлом?» Спросить об этом прямо я не смел.

— Скажите, Изабелла, что, собственно, вы понимаете под браком? Что он для вас, помимо, конечно, чисто юридического значения?

Изабелла задумалась.

— Мне кажется, это означало бы стать частью жизни другого человека… занять свое место… место по праву… и потому, что ты действительно чувствуешь это место своим.

Стало быть, брак для Изабеллы имеет вполне конкретное значение.

— Вы хотите сказать, что не можете разделить с Гэбриэлом его жизнь?

— Не могу. И не знаю как. Я хотела бы, но… Видите ли, — она протянула вперед тонкие руки, — я ничего о нем не знаю.

Я пристально смотрел на Изабеллу. Это правда: она ровным счетом ничего не знает о Джоне Гэбриэле и никогда ничего о нем не узнает, как бы долго с ним ни прожила. Однако я понял, что это не влияет на ее чувства к нему.

Я вдруг подумал, что и Гэбриэл находится в таком же положении. Он похож на человека, который купил (вернее, украл) дорогую, изящную, мастерски выполненную вещицу и не имеет ни малейшего представления о принципах, лежащих в основе действия ее сложного механизма.

— Насколько я понимаю, несчастной вы себя не считаете?

Изабелла посмотрела на меня невидящими глазами и ничего не ответила на мой вопрос — умышленно или сама не знала ответа. Думаю, последнее. Она переживала глубокие, мучительные перемены в жизни и не могла точно выразить их словами.

— Передать привет вашим в Сент-Лу? — тихо спросил я. Она не шелохнулась. Глаза наполнились слезами. Это были слезы не печали, а воспоминаний.

— Если бы возможно было повернуть часы вспять и свободно выбирать, вы сделали бы тот же самый выбор? — продолжал спрашивать я.

Вероятно, это было жестоко с моей стороны, но я должен был знать.

Изабелла смотрела на меня, не понимая.

— Разве существует возможность выбора? Хотя бы в чем-нибудь? — спросила она.

Ну что же, вопрос спорный. Возможно, жизнь легче для таких бескомпромиссных реалистов, как Изабелла Чартерно, — у них никогда нет альтернативы. Однако, как я теперь понимаю, однажды жизнь все же поставила Изабеллу перед выбором, и девушка избрала свою судьбу — вполне осознанно.

Но это произошло несколько позже.

Когда я, прощаясь, стоял перед Изабеллой, на лестнице послышались спотыкающиеся шаги. Джон Гэбриэл рывком открыл дверь и, пошатываясь, вошел в комнату. Нельзя сказать, что вид у него был приятный.

— Хэлло! — воскликнул он. — Все-таки разыскали?

— Да, — коротко ответил я, но, хоть убей, не мог заставить себя сказать ничего больше и направился к двери. — Извините, — пробормотал я, — мне пора.

Гэбриэл посторонился, пропуская меня к двери.

— Ну-ну! Не говорите потом, что я не дал вам шанса… — сказал он со странным выражением.

Я не вполне понял, что он хотел этим сказать.

— Завтра вечером я устраиваю обед в кафе «Гри», — продолжал Гэбриэл. — Приходите! Изабелла хотела бы, чтобы вы пришли, не так ли, Изабелла?

Я оглянулся.

— Да, пожалуйста, приходите, — сказала Изабелла, грустно улыбнувшись.

Она держалась спокойно, невозмутимо; перебирала и разглаживала шелковые нитки для своего вышивания.

В лице Гэбриэла мелькнуло что-то необъяснимое. Может быть, отчаяние.

Я спустился по лестнице так быстро, как только это возможно для калеки на костылях. Мне хотелось поскорее выбраться на улицу, к солнечному свету — подальше от этой странной пары. Гэбриэл изменился. К худшему. Изабелла не изменилась совсем.

Я чувствовал — в этом кроется нечто значительное. Хотелось бы разгадать, что именно.

Глава 25

Бывают ужасные воспоминания, от которых никак не можешь избавиться. Одним из них стал кошмарный вечер в кафе «Гри». Я убежден, что Гэбриэл устроил его специально для того, чтобы сорвать на мне свою злость. С моей точки зрения, это было постыдное сборище. Мне были представлены друзья и коллеги Джона Гэбриэла в Заграде. И среди них сидела Изабелла, хотя она не должна была даже их видеть! Пьяницы, извращенцы, грубо размалеванные проститутки, наркоманы — все низменное, бесчестное, гадкое.

К тому же все эти пороки не искупались наличием (как можно было бы ожидать) хоть крупицы какого-нибудь таланта. Не было среди присутствовавших ни писателей, ни музыкантов, ни поэтов, ни художников, даже просто остроумных людей. Это были отбросы космополитического общества. Выбор Гэбриэла. Он как будто специально хотел показать, как низко может пасть.

Я весь кипел негодованием из-за Изабеллы. Как он смел привести ее в такую компанию! Однако стоило мне посмотреть на Изабеллу, как мое негодование отступило. Она не проявляла ни брезгливости, ни отвращения, ни даже беспокойства. Сидела, спокойно улыбаясь. Та же самая отстраненная улыбка акропольских дев.

Изабелла держалась вежливо, и, судя по всему, эта компания ее совершенно не раздражала. Во всяком случае, не больше, чем убогое жилище, где ей пришлось поселиться. Мне вспомнилось, как в самом начале нашего знакомства на вопрос: зачем она ходила на собрание тори, если не интересуется политикой, Изабелла неопределенно ответила: «Мы всегда так делаем». По-моему, вечер в кафе «Гри» относился к той же категории. Если бы я спросил ее, как она относится к этому сборищу, она ответила бы тем же тоном: «Это один из наших обычных вечеров». Она принимала все это без возмущения и без особого интереса, как одно из мероприятий, которое проводил Джон Гэбриэл.

Я встретился взглядом с Изабеллой, и она мне улыбнулась. Все мои терзания и страхи за нее утратили смысл. Цветок может цвести так же хорошо на навозной куче, как и в другом месте. Может быть, даже лучше. К тому же там он более заметен.

Из кафе мы вышли в полном составе. Почти все были пьяны.

В тот момент, когда собирались пересечь улицу, из темноты на большой скорости вылетел автомобиль. Он чуть не сбил Изабеллу, но она вовремя заметила опасность и отскочила назад, на тротуар. Я увидел, как она побледнела и какой ужас появился в ее глазах. Машина, сигналя, понеслась дальше. Значит, Изабелла все-таки уязвима. Жизнь во всех своих проявлениях была бессильна влиять на нее: она могла противостоять превратностям жизни — но не угрозе смерти-. Даже, когда опасность миновала, Изабелла была бледна и продолжала дрожать.

— Господи! — закричал Гэбриэл. — Всего на волосок!.. С тобой все в порядке?

— О да! — ответила Изабелла. — Все в порядке.

Однако в голосе чувствовался страх. Она посмотрела на меня.

— Видите, я такая же трусиха, как и была раньше.

Мне осталось досказать совсем немного. В тот вечер в кафе «Гри» я видел Изабеллу последний раз.

Трагедия произошла, как это всегда бывает, внезапно, без всяких предисловий.

Я как раз обдумывал, как мне лучше поступить: навестить Изабеллу еще раз, написать ей или уехать из Заграда, не повидавшись, — когда неожиданно ко мне в номер вошел Гэбриэл.

Нельзя сказать, что я заметил в нем что-нибудь необычное. Может быть, некоторое нервное возбуждение, какая-то напряженность. Не знаю…

— Изабелла мертва, — совершенно спокойным голосом произнес Гэбриэл.

Я не мигая смотрел на него. Даже сначала не понял, просто не поверил, что это может быть правдой.

— Да, мертва. Это правда, — сказал он, увидев мое недоверие. — Ее застрелили.

Я почувствовал, как меня охватил ледяной холод катастрофы… огромной окончательной потери.

— Застрелили?.. Застрелили?! Как же это могло случиться?

Гэбриэл рассказал. Они вдвоем с Изабеллой сидели в том самом уличном кафе, где я встретил Гэбриэла.

— Вы когда-нибудь видели портрет Столанова? — спросил он. — Вам не кажется, что между нами есть внешнее сходство?

Столанов в то время был фактическим диктатором Словакии. Я внимательно посмотрел на Гэбриэла. Действительно, сходство было довольно заметное. Когда нечесаные волосы падали Гэбриэлу на лицо, как это случалось довольно часто, сходство усиливалось.

— Что случилось? — спросил я.