Что же касается Болтона, то Джолли действительно его убил. И доказательство тому — лист фольги, сплошь покрытой отпечатками его пальцев. Именно эту фольгу Джолли положил той ночью Болтону на обожженное предплечье сразу же после того, как сделал ему обезболивающий укол: ведь Болтон сильно страдал. Однако, перед тем, как нанести на фольгу мазь, он насыпал на нее поваренной соли. Джолли знал, что обезболивающее начнет действовать через три-четыре часа и что вместе с мазью в рану Болтону попадет и соль. Болтон кричал от дикой боли. И вскоре умер от шока. По милости Джолли.

— Что ж, Джолли, — это Джолли. Кстати, доблесть и героизм, проявленные им при тушении пожара, — не более чем показуха. Когда Джолли в первый раз попал в задымленный турбинный отсек, там было настоящее пекло, ему это пришлось не по душе, и он симулировал обморок, чтобы его скорее вынесли на более или менее свежий воздух. Потом…

— Но ведь с него чуть было не слетела маска, — возразил Свенсон.

— Он сам ее сдвинул. Любой из нас сможет задержать дыхание на десять-пятнадцать секунд. Что, собственно, Джолли и сделал. Потом он буквально не вылезал из турбинного отсека. Но только потом, когда пожар уже почти потушили. К тому же на нем постоянно была кислородная маска. Так что чистым воздухом он надышался больше, чем любой из нас. Верно, Джолли?

Тот не ответил.

— Где пленки, Джолли?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — хладнокровно сказал доктор. — Клянусь Господом, руки у меня чисты.

— В таком случае, как объяснить, что на фольге с вашими отпечатками пальцев остались следы соли?

— Ни один врач не застрахован от ошибки.

— Ошибки! Бросьте изворачиваться, Джолли. Где пленки?

— Ради Бога, оставьте меня в покое, — устало попросил он.

— Ну, как знаете. — Я взглянул на Свенсона. — На «Дельфине» ведь найдется надежное место для нашего приятеля?

— Найдется, — сурово ответил Свенсон. — И я лично препровожу его туда.

— Никто из вас не сдвинется с места! — вдруг рявкнул Киннэрд. Он буравил меня жестким взглядом, в руках у него был «люгер», нацеленный мне прямо между глаз.

XIII

— Ох уж мне эта контрразведка! А вы, Карпентер, я погляжу, тоже не лыком шиты! — изменившимся, слащавым голосом проговорил Джолли.

— Однако, старина, фортуна — штука чрезвычайно капризная. И не вам этому удивляться. Вы, безусловно, еще тот ловкач. Но прошу вас — впредь без глупостей. Киннэрд — первоклассный стрелок, и вы все у него на мушке.

Джолли осторожно приложил платок к окровавленным губам, поднялся, подошел ко мне и свободной рукой ощупал мою одежду.

— Ну и ну, — изумился он, — вы даже не прихватили с собой пистолет. Как же вы допустили этакую промашку, а, Карпентер? Не откажите в любезности, повернитесь к Киннэрду спиной.

Я безропотно повиновался. И Джолли, самодовольно ухмыльнувшись, дважды со всего размаха ударил меня по лицу. Я пошатнулся, но на ногах устоял — и тут же ощутил во рту солоноватый привкус крови.

— Значит, как я и думал, Киннэрд с вами заодно, — медленно, с трудом выговорил я. — Выходит, это он так ловко орудовал пистолетом?

— Мне бы не хотелось приписывать себе все заслуги, дружище, — с нарочитой скромностью признался Киннэрд. — Мы их, скажем так, поделили пополам.

— Стало быть, именно вы отправились на поиски капсулы, — продолжал я. — Оттого-то, небось, и обморозили себе лицо?

— Просто на обратном пути я сбился с дороги, — подтвердил Киннэрд. — Думал, уже никогда не найду эту проклятую станцию.

— Джолли, Киннэрд… — с недоумением проговорил Джереми. — Вы же были нашими товарищами… Вы — грязные, мерзкие скоты…

— Полегче! — велел ему Джолли. — Киннэрд, не стоит утруждать себя ответами на глупые вопросы. В отличие от Карпентера, мне не доставляет никакого удовольствия обсасывать подробности и превозносить собственные заслуги. Как вы верно подметили, Карпентер, я — человек действия. Капитан Свенсон, подойдите-ка к телефону, вызовите центральный пост и прикажите всплыть — мы ложимся на обратный курс.

— А не сдается ли вам, Джолли, что вы перегибаете палку? — без тени волнения в голосе спросил Свенсон. — Похитить подводную лодку вам не удастся.

— Киннэрд, — обратился Джолли к сообщнику, — наведика-ка пистолет Хансену на грудь и, как только я досчитаю до пяти, нажмите на курок. Раз, два, три…

Признав свое поражение, Свенсон махнул рукой, прошел через всю кают-компанию к висевшему на переборке телефону и отдал соответствующий приказ. Потом он вернулся на свое место и посмотрел на меня с немым укором. Я окинул быстрым взглядом кают-компанию: Джолли, Хансен и Роулингс стояли, Забрински с каким-то журналом в руках сидел чуть поодаль. Остальные же располагались за столом. Киннэрд с пистолетом держался от всех на почтительном расстоянии.

— Похищение атомной подводной лодки — дело весьма увлекательное и притом довольно выгодное, капитан Свенсон, — сказал Джолли. — Однако я не собираюсь превышать свои полномочия. Нет, мы попросту оставим вас. Неподалеку отсюда курсирует советский корабль с вертолетом на юте. Через какое-то время, капитан, вы отправите радиограмму на частоте, которую я вам назову, сообщите наши точные координаты — и за нами прилетит вертолет.

— Куда вы спрятали пленки? — настойчиво спросил я.

— Они уже у русских, на корабле.

— Где-где?! — воскликнул Свенсон. — Но как, черт побери, они могли к ним попасть?

— Уж не обессудьте, старина. В отличие от Карпентера, я не привык попусту чесать языком. Настоящий профессионал, дорогой капитан, никогда не раскрывает своих секретов.

— Неужели вы надеетесь, что все это сойдет вам с рук? — мрачно спросил я, едва ворочая языком и с трудом шевеля распухшими губами.

— А вы, похоже, уверены в обратном? Но ведь вам, как никому другому, должно быть известно — преступление отнюдь не всегда приводит к наказанию.

— На вашей совести восемь смертей, — изумленно рассуждал я. — А вы тут стоите и самодовольно похваляетесь…

— Самодовольно? — задумчиво переспросил Джолли. — Нет, лично я никакого самодовольства в этом не вижу. Я — профессионал, а профессионалы никогда не убивают без надобности. И уж если мне пришлось пойти на убийство, значит, это было необходимо. Только и всего.

— Вы уже трижды назвали себя профессионалом, — медленно проговорил я. — Допускаю я, видно, и впрямь совершил ошибку, недооценив вас как противника. Вас не просто внедрили в команду «Зебры». Судя по всему, вы давно в этой игре…

— Лет шестнадцать, старина, — невозмутимо уточнил Джолли. — Мы с Киннэрдом — лучшие агенты во всей Великобритании, и нашим… гм-м… исключительным талантам найдется применение в какой угодно области.

— Так вы признаетесь в том, что совершили восемь убийств?

Джолли пронзил меня колодным взглядом и, немного поразмыслив, произнес:

— Чертовски нелепый вопрос. Карпентер. Ну да, разумеется. Я ведь уже говорил. А почему это, собственно, вас интересует?

— А вы, Киннэрд?

Окинув меня мрачным, подозрительным взглядом, Киннэрд спросил:

— Зачем вам это знать?

— Если вы ответите на мой вопрос, я охотно отвечу на ваши. — Боковым зрением я уловил, что Джолли не сводит с меня глаз, сузившихся до щелок. Он, очевидно, смекнул, что в моих словах кроется подвох.

— Вы прекрасно знаете, приятель, я тоже приложил руку к этому делу, — холодно проговорил Киннэрд.

— Что, собственно, и требовалось услышать. Таким образом, только что в присутствии свидетелей вы оба признались в том, что совершили восемь убийств. А теперь, Киннэрд, я отвечу на ваш вопрос. Мне нужно было услышать ваше устное признание, поскольку, кроме фольги и еще кое-чего, о чем я вскоре упомяну, у нас не было сколько-нибудь существенного доказательства вашей вины. Зато теперь оно есть и, боюсь, вы уже никогда не сможете применить свои незаурядные таланты в какой бы то ни было области. И корабля с вертолетом вам не видать, как своих ушей. Очень скоро вы оба будете болтаться на виселице.

— Что за вздор! — презрительно усмехнулся Джолли. Однако в его усмешке я уловил оттенок беспокойства. — Вы, похоже, блефуете?

Оставив его вопрос без ответа я продолжал:

— О том, что у вас был сообщник, Джолли, я догадался пару дней назад. И мое подозрение пало именно на вас, Киннэрд. Вы жили с Джолли в одном домике и имели прямой доступ к радиопередатчику. Кстати, дверь в радиорубку вовсе не заклинило, когда Нэсби примчался к вам, чтобы предупредить о пожаре. Просто вы налегли на дверь изнутри всем весом и не впустили повара.

Далее. Грант был помощником радиста — вашим помощником. Киннэрд. Он, вероятно, видел, как вы убили кого-то из людей Холлиуэлла, и вы попытались убрать его, ударив по шее, сбоку, — на этом месте я обнаружил у него сильный кровоподтек. Вы оставили тело Гранта в горящем домике, надеясь, что тот сгорит заживо, но вы просчитались — капитан Фольсом бросился в охваченную пламенем радиорубку и вынес Гранта. Живого, но без сознания.

А это совсем не входило в ваши планы, верно, Джолли? Если бы Грант вдруг очнулся, он немедленно сообщил бы обо всем, что видел. Но добить его сразу вам не удалось — в главном жилом домике, куда вы все перебрались после пожара, постоянно кто-то находился. Когда же прибыли мы, вами овладело отчаяние. Но вы все же рискнули. Помните, я удивился, узнав, что вы израсходовали почти все запасы морфия? Тогда, признаться, я и впрямь был удивлен. Позже мне все стало ясно. Вы регулярно вводили Гранту морфий, чтобы он не пришел в себя. А потом вкололи ему последнюю шальную дозу, от которой он и умер. Или я не прав?

— А вы умнее, чем я думал, — невозмутимо сказал Джолли. — Я действительно недооценивал вас. Правда, теперь это уже не имеет никакого значения, старина.