Агата Кристи - Разбилось зеркало, звеня…

На его резкий стук дверь открыла девушка лет пятнадцати с длинными непричесанными волосами. На ней были черные брюки в обтяжку и оранжевый свитер.

— Простите, мисс Глэдис Диксон здесь проживает?

— Вам нужна Глэдис? Вам не повезло. Ее нет.

— А где она? Вышла куда-нибудь?

— Нет. Она уехала в отпуск.

— Куда она уехала?

— Кто его знает…

Том Тиддлер воспользовался одной из своих самых располагающих улыбок.

— Все равно, можно войти? Ваша мать дома?

— Мама на работе. Она вернется в полвосьмого. Но вряд ли она скажет вам больше меня. Глэдис уехала в отпуск.

— О, понимаю. Когда она уехала?

— Сегодня утром. Совсем внезапно. Она сказала, что ей представилась возможность.

— Вы не откажетесь дать мне ее адрес?

Длинноволосая девушка покачала головой.

— Глэдис не оставила адреса. Она сказала, что пришлет открытку, как только решит, где ей остановиться. Хотя не исключено, что она этого не сделает. В прошлом году она ездила в Ньюкей. Оттуда присылала только открытки, но без обратного адреса. Она очень небрежна в этом отношении и вообще считает, что матерям незачем все время беспокоиться.

— Кто-нибудь устроил ей эту поездку?

— Должно быть, так, — ответила девушка. — Сама она до последнего времени об этом и не помышляла.

— И вы не знаете, кто… э-э… заплатил ей за то, чтобы она уехала?

Девушка внезапно ощетинилась.

— Не подумайте ничего плохого. Наша Глэдис не такого сорта. Она может проводить отпуск не одна, но всегда платит за себя. Так что не придумывайте, мистер.

Тиддлер кротко возразил, что он ничего не придумывает, и попросил сообщить ему адрес Глэдис, если она вдруг пришлет открытку.

Он вернулся на студию, где узнал, что Глэдис Диксон позвонила туда утром и сказала, что неделю не сможет выходить на работу.

Об этом и кое о чем другом Тиддлер рассказал Дэрмоту Крэддоку.

— Несть числа неприятностям на студии в последние дни, — сказал он. — Марина почти все время в истерике. Недавно заявила, что кофе, который подали ей на студии, отравлен. Сказала, что он горький на вкус. Ее муж вылил кофе в раковину, и успокоил ее как мог.

— Да? — Крэддок чувствовал, что продолжение не заставит себя ждать.

— Сейчас ходят слухи, что мистер Радд вылил не весь кофе, немного оставил для анализа, и анализ показал, что кофе действительно был отравлен.

— Вот как? Странно, очень странно. Я должен поговорить с ним.

Джейсон Радд был в крайнем возбуждении.

— Послушайте, инспектор Крэддок, — сказал он, — я сделал только то, что считал себя вправе сделать.

— Если вы подозревали, что что-то неладно, вам следовало бы прежде всего обратиться к нам.

— Дело в том, что я ничего не подозревал.

— Несмотря даже на то, что вашей жене показался странным его вкус?

— Ах, вот вы о чем! — Радд слегка улыбнулся. — С того самого дня, когда умерла миссис Бедкок, все, что ест или пьет моя жена, имеет странный вкус. Что же касается этого кофе и писем с угрозами…

— Кстати, вы больше их не получали?

— Получили еще два. Одно бросили через окно в первом этаже. Другое сунули в ящик для писем. Может быть, вы хотите на них взглянуть?

Крэддок просмотрел письма. Оба были отпечатаны на машинке, как и первое. Текст одного гласил:

На другом было грубое изображение черепа и двух скрещенных костей, а ниже надпись:

Крэддок поднял брови.

— Очень уж по-детски, — заметил он.

— Вы хотите сказать, что не считаете автора писем опасным?

— Отнюдь. У преступников нередко детский склад ума. У вас до сих пор нет никаких предположений, мистер Радд, кто может посылать их?

— Ни малейшего. Мне начинает казаться, что все это не более чем ужасная шутка. Я даже иногда думаю… — он заколебался.

— Да, мистер Радд?

— Знаете, может быть, это кто-нибудь из местных, кто воспользовался отравлением в день праздника? Кто-нибудь, кто имеет зуб против актеров. Вы знаете, ведь в сельской местности есть люди, которые считают кино одним из орудий дьявола.

— Так вы думаете, что все эти угрозы не имеют под собой реальной почвы? Как же тогда эта история с кофе?

— Хотел бы я знать, как вы об этом узнали, — с досадой пробормотал Радд.

Крэддок покачал головой.

— Рано или поздно все становится известным. Вам же следовало прийти к нам. Ведь даже получив результаты анализа, вы не дали нам знать, не так ли?

— Нет, — признал Джейсон, — нет, я не дал вам знать. Но у меня и без этого достаточно хлопот. Смерть бедной Эллы, например. А теперь еще эта история с Джузеппе. Инспектор Крэддок, скажите, когда я, наконец, смогу увезти мою жену отсюда? Она на грани безумия.

— Я вас отлично понимаю, но необходимо ваше присутствие на дознаниях.

— Вы понимаете, что ее жизнь все еще под угрозой?

— Надеюсь, что нет. Мы приняли все меры предосторожности.

— Меры предосторожности! Я уже слышал это… Я должен увезти ее отсюда, Крэддок, должен.

Марина лежала в своей спальне на постели. Ее лицо было серым от напряжения и усталости.

Джейсон Радд молча стоял и смотрел на нее. Наконец она открыла глаза.

— Кто это был? Крэддок?

— Да.

— Зачем он приходил? Из-за Эллы?

— Из-за Эллы… и Джузеппе.

Марина нахмурилась.

— Джузеппе? Узнали, кто его застрелил?

— Пока еще нет.

— Все это похоже на кошмар… Мы можем, наконец, уехать отсюда?

— Он сказал, что мы еще нужны здесь.

— Зачем? Мы должны уехать отсюда. Разве ты не дал ему понять, что я не могу ждать, пока меня прикончат? Это невыносимо!

— Принимаются все меры предосторожности.

— Они говорили это и прежде. Разве это помешало убить Эллу? Или Джузеппе? Неужели ты не понимаешь, что в конце концов они доберутся и до меня?! Что-то было в моем кофе на студии… Я уверена, что-то в нем было… Зачем только ты его вылил? Если бы мы его сохранили, мы могли бы послать его на анализ или как это там называется. Мы знали бы тогда точно…

— Тебя это успокоило бы?

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Если бы полиция получила доказательство, что кто-то пытается меня отравить, нам позволили бы уехать отсюда, нам позволили бы уехать!

— Совсем не обязательно.

— Но я не могу так больше жить!.. Не могу… Не могу… Ты должен мне помочь, Джейсон. Ты должен что-нибудь сделать. Я боюсь, ужасно боюсь… Здесь есть враг, и я не знаю, кто он… Это может быть кто угодно… кто угодно… На студии или здесь, в доме. Кто-то ненавидит меня, жаждет моей смерти… Но почему? За что? И главное, кто это? Кто это? Я думала… я была почти уверена… что это Элла. Но теперь…

— Ты думала, что Элла? — спросил удивленно Джейсон. — Но почему?

— Потому что она ненавидела меня! О да, она меня ненавидела. Почему мужчины никогда этого не замечают? Она была безумно влюблена в тебя. Но я уверена, ты об этом даже не подозревал. Элла, однако, мертва, и, следовательно, это не она. О, Джинкс, Джинкс… помоги мне… увези меня отсюда!.. Я хочу быть в безопасности… в безопасности…

Она вскочила и зашагала по комнате, ломая руки.

В Джейсоне внезапно взыграл режиссер. Он восхищенно следил за этими страстными движениями, полными душевной муки. «Это следует использовать, — подумал он. — В «Гедде Габлер», например». Затем он вздрогнул, вспомнив, что смотрит на свою жену.

Он подошел к Марине и обнял ее за плечи.

— Все будет в порядке, Марина, все будет в порядке. Я с тобой.

— Мы должны немедленно уехать из этого ужасного дома. Я ненавижу его, ненавижу!

— Послушай, мы не можем этого сделать.

— Почему же нет, Джинкс? Почему нет?

— Потому, что за всякой смертью следует дознание… и нужно еще учесть вот что: изменит ли что-нибудь к лучшему наш отъезд?

— Ну конечно же! Мы уедем от того человека, кто меня ненавидит.

— Если существует такой человек, то ему ничего не стоит последовать за тобой.

— Ты хочешь сказать… хочешь сказать… что я никогда от этого не избавлюсь? Что я никогда больше не буду в безопасности?

— Дорогая моя, все будет в порядке. Я все время с тобой. Пока я с тобой, ты — в безопасности.

Она схватила его за руку.

— Ты сделаешь это, Джинкс? Ты будешь следить, чтобы со мной ничего не произошло?

Он молча поднял ее на руки и уложил в кровать.

— О, какая я трусиха, — прошептала она, — трусиха… Если б я только знала, кто это… и почему… Дай мне мои пилюли, дорогой… коричневые, нет — желтые… Мне нужно успокоиться.

— Ради бога, не принимай много таблеток, Марина.

— Не беспокойся… не беспокойся… Теперь они иногда даже не оказывают на меня своего действия…

Она посмотрела на его лицо и улыбнулась своей нежной очаровательной улыбкой.

— Ты будешь заботиться об мне, Джинкс? Поклянись, что ты будешь заботиться обо мне!

— Всегда, — сказал Джейсон Радд, — до самого конца.

Ее глаза расширились.

— Ах, Джейсон, ты так… так странно выглядел, когда говорил это!

— Я? Как я выглядел?

— Не могу объяснить. Как… как клоун, который смеется над чем-то трагически печальным, чего никто другой не видит…