– Все это дело моих рук, – с гордостью заявил Барлоу. – Именно я вырастил цветы и сконструировал подсветку. Это было чертовски сложно.

– Да мне бы не хватило целой жизни, чтобы создать подобное чудо! – сказал Энсон.

– Я потратил много лет, обучаясь этому искусству. – Лицо Барлоу вновь стало лицом человека, так ничего и не добившегося в жизни. – И что мне это дало? Должность заведующего отделом в магазине Фремли!

«Вот ты и попался на крючок! – подумал Энсон. – Именно этого я и ждал».

Повернувшись к Барлоу и придав лицу удивленное выражение, он сказал:

– Но почему, обладая таким талантом, вы на кого-то работаете? Ведь вы могли бы зарабатывать много денег, работая садовым декоратором.

Барлоу раздраженно махнул рукой:

– Думаете, я не хочу этого? Но что я могу без стартового капитала? Слишком рискованно. К тому же жена не разделяет моего увлечения.

– Так у вас нет денег? – Энсон постарался, чтобы в его голосе звучали нотки сомнения. – Но ведь это же смешно! А это что? – Энсон указал на сад. – Да любой директор банка даст вам ссуду, стоит ему только увидеть эту красоту. Неужели вы ни к кому не обращались?

– Мой банк не даст мне ничего, – с горечью сказал Барлоу. – Мне нечего предложить им в качестве гарантии. К тому же у меня отрицательный кредитный баланс. Моя мать дорого обошлась мне… впрочем, это к делу не относится. Ссуду мне никто не даст. Даже этот дом уже заложен-перезаложен.

Энсон отошел от него, остановился возле бассейна и начал наблюдать за резвящимися там золотыми рыбками. Барлоу подошел к нему.

– Как интересно, – сказал Энсон. – Когда я вижу сад вроде этого… я испытываю непонятное возбуждение. – Он глянул на Барлоу. – Да у вас неограниченные возможности! Сколько вам нужно, чтобы открыть собственный бизнес? У меня очень много знакомых в Бренте, Лэмбсвилле и Прютауне… весьма состоятельные люди. Уж они бы не поскупились, чтобы иметь такой сад. Я мог бы познакомить их с вами. Сколько вам нужно для начала?

Тревога на лице Барлоу сменилась надеждой.

– Чего мы здесь стоим? – сказал он, взяв Энсона за локоть. – Пойдемте в дом, и я все расскажу.

Вернувшись в гостиную, Энсон уселся на диван и с видом победителя подмигнул Мэг.


– Я задержусь сегодня, Анна, – сказал Энсон секретарше. – Нужно оформить один полис. А вы можете идти.

– Если хотите, я могу остаться и помочь вам, мистер Энсон, – предложила секретарша. – Это не займет много времени.

– Ни к чему. К тому же сегодня вечером вы ведете своего друга в кино.

Анна хихикнула:

– Это он меня ведет.

– Как бы то ни было, вы свободны. Здесь дел на пару минут.

Когда она ушла, Энсон вытащил из ящика стола четыре бланка страховых полисов, положил их перед собой и, откинувшись на спинку кресла, закурил сигарету.

Прошло уже пять дней с того момента, как он уговорил Барлоу застраховать свою жизнь на пять тысяч долларов. Прежде чем оформить полис, Барлоу пришлось пройти обычный в таких случаях медосмотр. Было бы смешно, если бы он не прошел его. Но все обошлось. Доктор Стивенс, представлявший Национальную страховую компанию, заявил, что здоровье у Барлоу отменное.

Когда Энсон объяснил Барлоу, что под страховой полис он может получить в банке ссуду, необходимую ему для того, чтобы стать садовником-декоратором – эту фразу Энсон постоянно употреблял, так как она явно льстила самолюбию Барлоу, – неприязнь супруга Мэг к страховым агентам улетучилась бесследно. Более того, он был готов тут же подписать необходимые бумаги, и Энсону даже пришлось сдержать его пыл. Он объяснил возбужденному коротышке, что, прежде чем Национальная страховая компания зарегистрирует его в качестве клиента, необходимо пройти медицинское освидетельствование.

– Огромное преимущество страхования в вашем случае, – торопливо сказал Энсон, пытаясь заполнить неловкую паузу, возникшую при упоминании о медосмотре, – состоит в том, что через год после заключения договора вы сможете попросить у управляющего вашего банка ссуду в размере трех тысяч долларов и получить эти деньги без особых формальностей. А чтобы воспользоваться этим правом, вам необходимо внести первый взнос в размере полутора сотен долларов.

Барлоу нахмурился и принялся теребить грязный пластырь на руке.

– Вы хотите сказать, что я буду вынужден ждать еще целый год, прежде чем смогу получить нужную сумму? – спросил он. – А ведь я думал…

– Простите, мистер Барлоу, но несколько минут назад вы заявили, что у вас вообще нет надежд получить ссуду в банке, – спокойно возразил Энсон. – Теперь же благодаря этому полису вы сможете купить участок и открыть свое дело.

Некоторое время Барлоу колебался, затем кивнул:

– Ладно. Что дальше?

– Как только я получу согласие врача, я тут же привезу вам полис на подпись. – В разработанном им плане осталось поставить финальную точку. – А если вы предпочитаете внести первый взнос наличными, тогда у меня появится возможность добиться для вас пятипроцентной скидки. И вам хорошо, и мне меньше возни с бумагами.

Разумеется, Барлоу согласился.

Энсон взял один из бланков, вставил в пишущую машинку и заполнил необходимые данные. Это был полис на пять тысяч долларов. Наследником в случае смерти застрахованного являлась миссис Мэг Барлоу.

Он вставил второй бланк в каретку пишущей машинки и отпечатал на нем все, что было напечатано на первом. А вот в третьем и четвертом бланках он проставил сумму в пятьдесят тысяч долларов. Если Барлоу и заметит это несоответствие, что ж, всегда можно свалить вину на машинистку.

Завтра четверг, Мэг будет дома одна. И хотя Энсону очень хотелось нанести ей визит и заняться любовью, он понимал, что это опасно. Придется терпеть. Месяцев через шесть, а возможно, и меньше, он, она и пятьдесят тысяч долларов будут вместе… ради этого стоит подождать.

Он набрал номер телефона Барлоу и услышал в трубке голос Мэг.

– Все в порядке, – сказал он. – Я буду у вас послезавтра вечером. Я же говорил тебе, что все устрою, не так ли?

– Ты уверен, что все пройдет, как мы задумали? – Нотка тревоги в ее голосе приятно возбудила его. – А когда он подпишет… что ты будешь делать?

– Пусть вначале подпишет, – ответил Энсон. – Я постоянно думаю о тебе. Как жаль, что мы не можем встретиться.

Он положил трубку.


В начале седьмого утра Филипп Барлоу внезапно проснулся. Его мучили кошмары. Подушка взмокла от пота.

Он пробудился, как пробуждаются животные: мгновенно насторожившись, с подозрением поглядывая по сторонам, испытывая легкий испуг. Он полежал, прислушиваясь, но, не услышав никаких подозрительных звуков, расслабился и поудобнее разлегся на своей односпальной кровати.

Четверг!

Понедельник и четверг значили для него гораздо больше, чем остальные дни недели. В эти дни он проводил вечера вне дома. После скучных вечерних курсов, на которых он вдалбливал в головы прыщавых подростков основы садоводства, Барлоу проводил ночь в одиночестве. Домой он не возвращался.

Сегодня ночью, сказал он себе, он отправится в долину Язона, где наверняка отыщет мальчишек и девчонок, самым бессовестным образом предающихся любовным утехам на задних сиденьях отцовских автомобилей. При мысли о том, что он там иногда видел и слышал, на его высоком лбу выступили бисеринки пота.

На днях, сказал он сам себе, сжимая красивые длинные пальцы в кулаки, он проучит этих потаскушек. Их жалкие, безнравственные объятия вызывали у него отвращение. В самом ближайшем будущем одна из девушек узнает, что значит преступить опасную черту.

Он резко откинул одеяло и поднялся. Подойдя к зеркалу над туалетным столиком, он уставился на собственное отражение и недовольно поморщился при виде копны черных волос и изможденного озлобленного лица. Потом повернулся, подошел к серванту и вытащил из кармана пижамы ключ. Открыв ящик, он посмотрел на лежащий на полке автоматический револьвер 38-го калибра. Рядом лежала белая купальная шапочка. Он взял шапочку и, растянув, надел на голову. Затем взял с полки две резиновые подушечки и сунул за щеки, чем совершенно изменил внешность. Вернувшись к зеркалу, он вновь уставился на свое изображение. Обозленного, изможденного Барлоу как не бывало. Вместо него в зеркале отражался какой-то совершенно лысый, толсторожий страшила. Он взял револьвер, и его пальцы любовно погладили курок.

«Скоро, очень скоро, – сказал он себе. – Эта игрушка заговорит. Скоро кто-то умрет».

Он вернул револьвер на место, снял купальную шапочку и вытащил изо рта резиновые подушечки. Затем вновь запер ящик серванта. Некоторое время стоял, глядя в окно, затем, негромко насвистывая, отправился в ванную.

Двадцатью минутами позже он вернулся в комнату, оделся, вновь отпер ящик и сунул шапочку и подушечки во внутренний карман пиджака. Некоторое время он смотрел на револьвер, но, поколебавшись, все же решил оставить его на месте.

В коридоре он остановился у двери спальни Мэг, приложился ухом к филенке, но ничего не услышал. Он постоял так немного, затем скорчил недовольную гримасу и спустился по лестнице в кухню, готовить свой обычный завтрак – яичницу с беконом.

Даже не подозревая о том, что он делает, Мэг продолжала спать.


Долина Язона была излюбленным местом свиданий молодых парочек, которым посчастливилось раздобыть машину, но которые из-за отсутствия денег не могли снять номер в мотеле, где могли бы без помех заниматься любовью. В любую погоду в долине Язона всегда можно было найти две-три машины, в которых парочки, забыв обо всем на свете, предавались плотским утехам.

В этот четверг ночью шел дождь, и под деревьями стояло всего два автомобиля: маленькая английская спортивная машина и старый «Бьюик».

Притаившись в густых кустах, Барлоу следил за обеими машинами, стоявшими в пятидесяти ярдах друг от друга.

Вдруг девушка вскрикнула:

– Джефф! Нет! Ты что это делаешь? Джефф!.. Нет!