– Да закрой же ты дверь наконец! – послышался плаксивый голос матери, и дверь захлопнулась, заглушив стрекотанье машинки.

Миссис Эллис отворила входную дверь и выскользнула на улицу. Она сразу повернула на север и пошла в этом направлении, как зверь, который чутьем определяет дорогу. Она знала: ее дом там.

Вскоре она смешалась с толпой. Мимо нее, по Финчли-роуд, нескончаемым потоком неслись легковые машины и автобусы. Она устала, ноги у нее ныли, но она все шла и шла, потому что была без денег и не могла ни сесть в автобус, ни взять такси. Никто ее не замечал, никто не обращал на нее внимания – все были заняты своими делами, кто торопился домой, кто из дому, и миссис Эллис, с трудом одолевая подъем неподалеку от Хампстеда, впервые в жизни почувствовала себя одинокой и никому не нужной. Больше всего ей хотелось оказаться дома, в своей привычной обстановке, вернуться к повседневной, нормальной жизни, из которой так внезапно, так жестоко ее вышвырнула какая-то сила. Понадобится столько сделать, столько всего привести в порядок, а она не знала, с чего начать, к кому обратиться за помощью.

«Я хочу, чтобы все вернулось на свои места, – повторяла про себя миссис Эллис, превозмогая боль в ногах и в спине. – Хочу, чтобы все было как прежде, чтобы я была снова дома, чтобы дочка была со мной…»

Вот наконец и лесопарк. Вот перекресток, где она задержалась вчера, прежде чем перейти улицу. Она даже вспомнила, о чем думала в тот момент: о том, что купит Сьюзен красный велосипед. Какой-нибудь хорошей марки – легкий, но прочный.

И мысль об этом детском велосипеде придала ей сил, помогла забыть все невзгоды. Как только распутаются эти нелепые недоразумения, она купит дочке велосипед – обязательно красный. И она ступила с тротуара на мостовую.

Но откуда опять этот оглушительный скрежет тормозов, почему перед ней во второй раз мелькнуло растерянное, бледное лицо рассыльного из прачечной?