Агата Кристи - Пять поросят

Однажды мне пришлось остановиться в отеле. Когда я шла по коридору, дверь одного из номеров открылась, и из комнаты вышла знакомая женщина. Номер был не ее, и я поняла это по тому, как изменилось ее лицо, когда она увидела меня.

И вот тогда я вспомнила и поняла выражение, которое увидела однажды ночью на лице Каролины в Олдербери, когда она вышла из комнаты Филиппа Блейка.

Анжела Уоррен подалась вперед, предупреждая вопрос Эркюля Пуаро.

– Тогда у меня и мысли никакой не возникло. Я, конечно, знала кое-что – как и все девочки моего возраста, – но никак не связывала эти знания с реальностью. Каролина Крейл вышла из комнаты Филиппа Блейка – ну и что? Вышла и вышла. Точно так же она могла бы выйти из комнаты мисс Уильямс или моей. Но я все-таки обратила внимание на выражение ее лица. Странное выражение, значения которого я не знала и не смогла понять. А поняла лишь много позже в Париже, когда увидела то же выражение на лице другой женщины.

– То, что вы рассказали сейчас, удивительно, – медленно проговорил Пуаро. – В разговоре с самим мистером Филиппом Блейком у меня сложилось впечатление, что он недолюбливает вашу сестру и никогда не питал к ней теплых чувств.

– Знаю. Не могу это объяснить, но что есть, то есть, – подтвердила Анжела.

Пуаро задумчиво кивнул.

Уже тогда, беседуя с Филиппом Блейком, он почувствовал: что-то не так. Нескрываемая враждебность к Каролине выглядела не совсем естественной. В памяти всплыли слова Мередита Блейка. «Думаю, ему не понравилось, что Каролина вышла за Эмиаса. Он больше года у них не показывался». Значит ли это, что Филипп был влюблен в Каролину? И не обернулась ли эта любовь, когда Каролина предпочла Эмиаса, в ненависть и горечь?

Да, Филипп был слишком резок, слишком необъективен. Пуаро представил его, бодрого, преуспевающего мужчину, у которого есть гольф и уютный дом. Какие чувства владели Филиппом Блейком шестнадцать лет назад?

– Не понимаю, – снова заговорила Анжела Уоррен. – Видите ли, у меня нет опыта в любовных делах – со мной ничего такого не случалось. Вам я рассказала об этом на случай, если это могло иметь какое-то отношение к случившемуся.

Дорогой месье Пуаро,

выполняя обещание, посылаю с данным письмом свой отчет о событиях, имеющих отношение к смерти Эмиаса Крейла. Поскольку времени прошло немало, должен отметить, что воспоминания, возможно, не отличаются точностью, но я изложил происшедшее так точно и полно, как позволила память.

Искренне ваш

Филипп Блейк

Записи о событиях, предшествовавших убийству Эмиаса Крейла 19 сентября…

С покойным я познакомился еще в детстве. За городом мы жили по соседству, и наши семьи дружили. Эмиас Крейл был на два с небольшим года старше меня. Мальчишками мы играли вместе на каникулах, хотя учились в разных школах. Учитывая наше давнее знакомство и мое долгое общение с этим человеком, я полагаю, что имею право высказать свое мнение о его характере и взглядах на жизнь.

Сразу же скажу – каждому, кто хорошо знал Крейла, версия о его самоубийстве представляется смехотворной. Он никогда бы не покончил с собой, потому что слишком любил жизнь. Точка зрения защиты, согласно которой Крейл терзался муками совести и принял яд в порыве раскаяния, совершенно абсурдна. Он не был совестливым человеком, постоянно ругался с женой и не страдал из-за того, что разбивает неудачную для себя семейную жизнь. Крейл понимал, что ему придется позаботиться о ее и дочери финансовом благополучии. Не сомневаюсь, что он не стал бы скупиться, потому что был человеком щедрым и отзывчивым. Не только великим художником, но и верным другом. Насколько мне известно, врагов у него не было.

Так же много лет я знал и Каролину Крейл. Знал еще до ее замужества, когда она нередко приезжала в Олдербери и оставалась там на некоторое время. Каролина была неврастеничкой, предрасположенной к неконтролируемым вспышкам гнева, довольно привлекательной, но, несомненно, трудной в общении и неуживчивой.

В Эмиаса она влюбилась практически сразу. Он, как мне кажется, глубоких чувств к ней не испытывал. Но они часто бывали вместе и в конце концов обручились.

Друзья Крейла восприняли их брак настороженно, поскольку чувствовали, что она ему не пара. В первые годы это порождало между ними и Каролиной некоторую напряженность, но Эмиас требованиям супруги не поддался и старые дружеские связи сохранил.

Наши с ним отношения со временем вернулись на прежний уровень, и я снова сделался частым гостем в Олдербери. Могу добавить, что я стал крестным отцом их дочери, Карлы. Думаю, это доказывает, что Эмиас считал меня своим лучшим другом, и дает мне право говорить от имени человека, который уже не может высказаться за себя сам.

Что касается событий, о которых меня просили написать.

В Олдербери я приехал за пять дней до преступления (так указано в моем старом ежедневнике), то есть 13 сентября, и сразу же ощутил царящую в доме напряженную атмосферу. В доме также находилась мисс Эльза Грир, портрет которой писал в то время Эмиас.

Мисс Грир я увидел впервые, хотя слышал о ней раньше. Еще за месяц до того Эмиас отзывался о ней в восторженных выражениях. Говорил, что познакомился с чудесной девушкой, и описывал ее с таким восхищением, что я в шутку заметил: «Осторожнее, старина, а то ведь снова потеряешь голову». Он ответил, что это, мол, глупости, что ему важен только портрет, а сама она его не интересует. «Расскажи это кому-нибудь другому!» – сказал я.

«Нет, на этот раз все по-другому», – возразил он.

«Как всегда!» – съязвил я.

Эмиас тогда даже разволновался: «Ты не понимаешь. Она всего лишь девчонка. Почти ребенок». Потом добавил, что у нее очень современные взгляды и она совершенно свободна от старомодных предрассудков. «Она искренняя, естественная и ничего не боится!»

Я подумал, хотя и не сказал этого Эмиасу, что на этот раз дело добром не кончится.

В последующие недели мне уже от нескольких человек довелось услышать, что, мол, «та девчонка Грир совсем голову потеряла». Кое-кто выражался в том смысле, что Эмиас ведет себя опрометчиво, учитывая возраст девушки, а некоторые с усмешкой добавляли, что уж Эльза Грир своего не упустит. Смысл большинства комментариев сводился к тому, что она купается в деньгах, всегда получает то, что хочет, и «обычно берет дело в свои руки». На вопрос, что думает обо всем этом жена Крейла, обычно следовал ответ, что она вроде бы чертовски ревнива и превратила его жизнь в ад, и в таких условиях каждый мужчина имеет право завести роман на стороне.

Обо всем этом я упоминаю потому, что считаю важным, прежде чем идти дальше, в полной мере понять действительное положение дел.

Мне очень хотелось увидеть девушку своими глазами. Она действительно оказалась красивой и обаятельной, и я, должен признаться, не без злорадства отметил, что ее присутствие сильно цепляет Каролину.

Сам Крейл выглядел отнюдь не таким беспечным и веселым, как всегда. Возможно, тот, кто не знал Эмиаса достаточно хорошо, никаких перемен в его поведении не заметил бы, но мне сразу бросились в глаза признаки напряжения: несдержанность, угрюмая рассеянность, общая раздражительность. Занятый картиной, он вообще бывал склонен к переменчивости в настроении, но в тот период работа определенно не могла стать причиной столь заметного переутомления.

Мне Эмиас обрадовался и, когда мы остались вдвоем, сказал: «Слава богу, Фил, что ты приехал. Живя в доме с четырьмя женщинами, можно запросто рехнуться. Взявшись за дело сообща, они точно отправят меня в сумасшедший дом».

Атмосфера там определенно не способствовала покою и благодушию. Каролина, как я уже отметил, слишком бурно переживала из-за этого всего. С Эльзой она была до невозможности груба, но при этом оставалась в рамках учтивости и, оскорбляя, ухитрялась не произнести ни одного бранного слова. Сама же Эльза вела себя с ней нарочито дерзко и вызывающе. Она чувствовала себя победительницей, хозяйкой положения, и хорошее воспитание отнюдь не мешало ей демонстрировать самые худшие образцы дурных манер.

В результате бóльшую часть свободного времени Крейл проводил в компании с Анжелой. Обычно они общались вполне дружески, хотя и подшучивали друг над другом и частенько цапались, но в тот мой приезд во всем, что говорил и делал Эмиас, ощущался край, и эти двое то и дело выходили из себя и схватывались по-настоящему.

Четвертой участницей этого женского квартета была гувернантка. «Унылая карга», – называл ее Эмиас. «Меня на дух не переносит. Вечно с поджатыми губами. Что бы я ни делал, ей все не нравится». Тогда же он в сердцах добавил: «Черт бы побрал всех этих женщин! Мужчине, если он хочет мира и покоя, следует держаться подальше от женщин».

«Тебе не стоило жениться, – сказал я. – Ты не создан для семейных уз».

Он ответил, что теперь говорить об этом уже поздно, и добавил, что, уж конечно, Каролина с радостью от него избавилась бы. Вот тогда я впервые понял, что в доме происходит что-то необычное.

«Ты о чем? – спросил я. – Неужели у тебя с милой Эльзой все настолько серьезно?»

Он тяжело вздохнул. «А она и впрямь мила, а? Вот думаю иногда, что лучше б совсем ее не видел».

«Послушай, старина, – сказал я, – тебе надо взять себя в руки. И не связывайся ты больше с женщинами».