– Как ваш брат воспринял его увлечение Эльзой Грир?

– Знаете, мне даже трудно сказать… Так сразу и не определишь. Думаю, его раздражало, что Эмиас выставляет себя таким глупцом из-за девушки. Не раз и не два говорил, что ничего из этого не получится и что Эмиас еще пожалеет. И в то же время мне казалось – да, определенно так оно и было, – что где-то в глубине души он втайне радуется унижению Каролины.

Пуаро вскинул брови.

– Вы уверены?

– Только не поймите меня неправильно. Да, такое ощущение – что он этому рад – у меня было, но не более того. Не уверен, что он сам отдавал себе ясный отчет в своих чувствах. У нас с ним не так уж много общего, но между кровными родственниками есть некая связь. Часто случается так, что один брат знает, что думает другой.

– А после трагедии?

Мередит Блейк покачал головой. Лицо его дрогнуло, словно от болевого спазма.

– Бедняга Фил… Его это ужасно подкосило. Просто разбило. Он всегда был предан Эмиасу. В этом, наверное, присутствовал некоторый элемент поклонения герою. Мы с Эмиасом одногодки, Филипп на два года моложе, и на Эмиаса он всегда смотрел снизу вверх. Так что да, удар Филипп пережил тяжелый и к Каролине теплых чувств не питал.

– Но и сомнений в ее виновности не испытывал?

– Сомнений не испытывал никто из нас.

Некоторое время оба молчали.

– Ну вот, все, как говорится, быльем поросло, а теперь вы приезжаете и ворошите… – с раздражающей заунывностью, свойственной слабохарактерным людям, затянул Блейк.

– Не я. Каролина Крейл.

Мередит ошеломленно уставился на него.

– Каролина? Вы о чем?

– Каролина Крейл-младшая, – пояснил Пуаро, внимательно наблюдая за собеседником.

– А, да, девочка… Малышка Карла. Мне на секунду показалось…

– Вы подумали, что я имею в виду старшую Каролину? Что ей – как это говорят? – покоя нет в могиле?

Мередит Блейк слегка поежился.

– Не надо так.

– А вы знаете, что она написала дочери в последнем письме? Она написала, что невиновна.

Мередит недоверчиво взглянул на Пуаро.

– Каролина так написала?

– Да. – Детектив помолчал. – Вы удивлены?

– Вы бы тоже удивились, если б видели ее в суде. Несчастная, затравленная, беззащитная бедняжка… Она даже не пыталась защищаться.

– Признала свое поражение?

– Нет, нет. Она была не такой. Полагаю, дело было в другом, в осознании того, что она убила любимого человека. По крайней мере, так я тогда думал.

– Теперь вы уже не столь уверены?

– Написать такое, находясь при смерти…

– Ложь во благо, – предположил Пуаро.

– Возможно, – неуверенно протянул Мередит. – На Каролину не похоже…

Детектив кивнул. То же самое сказала Карла Лемаршан. Она полагалась только на своевольную память ребенка, но Мередит Блейк знал Каролину хорошо. И теперь Пуаро получил первое подтверждение тому, что на мнение Карлы можно положиться.

Блейк медленно поднял голову.

– Если… если Каролина невиновна… но тогда вся история – чистейшее безумие! Я… Я не вижу другого возможного решения. – Он резко повернулся к Пуаро. – А вы? Что вы думаете?

Ответ последовал не сразу.

– Пока что я не думаю ничего, – сказал наконец детектив. – Я собираю впечатления. Какой была Каролина Крейл. Что представлял собой Эмиас Крейл. Что за люди окружали их тогда. Что именно случилось в те два дня. Вот что мне нужно. Прилежно и внимательно перебрать один за другим факты. В этом мне поможет ваш брат. Я жду от него отчет о событиях, как он их помнит.

– Многого не ждите, – бросил Мередит. – Филипп – человек занятой. В памяти у него мало что задерживается; как говорится, сделано – забыто. Не исключено, что он и вспомнит все не так.

– Да, пробелы, конечно, будут. Я это понимаю.

– Говорю вам… – Мередит осекся; покраснев, продолжил: – Если хотите, я мог бы сделать то же самое. В том смысле, что вы могли бы сверить два варианта, ведь так?

– Это было бы кстати, – с благодарностью сказал Пуаро. – Прекрасная идея!

– Хорошо. Я так и поступлю. У меня где-то еще сохранились старые дневники. Только имейте в виду… – Мередит смущенно рассмеялся. – Я не очень-то в ладах с литературным языком. Боюсь, даже орфография оставляет желать лучшего. Вы ведь многого ждать не станете?

– Нет, мне нужен не стиль. Обычное перечисление фактов, как вы их помните. Кто что сказал. Кто как выглядел. Что случилось. Неважно, если какие-то события покажутся вам незначительными. Все это помогает, так сказать, воссоздать атмосферу.

– Да, понимаю. Нелегко, должно быть, представлять людей и места, которые никогда не видел…

Пуаро кивнул.

– Хочу попросить вас еще кое о чем. Олдербери ведь соседствует с вашим поместьем, если не ошибаюсь? Нельзя ли побывать там, своими глазами увидеть место трагедии?

Мередит Блейк медленно кивнул.

– Я могу отвести вас туда прямо сейчас. Но, конечно, там многое изменилось…

– Что-то перестроили?

– Нет, слава богу, ничего такого. Теперь там что-то вроде хостела – принадлежит какому-то обществу. Летом туда стекаются толпы молодежи, так что помещения поделены на крохотные комнатушки, и на территории многое переделано.

– Вы объясните мне, как все было?

– Постараюсь. Жаль, вы не видели его в то время… Одно из самых чудесных поместий, которые я знаю.

Они вышли из комнаты через застекленную дверь и зашагали вниз по склону.

– Кто занимался продажей поместья?

– Исполнители завещания, действовавшие от имени дочери. Все, что принадлежало Крейлам, перешло ей. Эмиас никаких распоряжений не оставил, так что, как мне представляется, его состояние подлежало разделу между женой и ребенком. Каролина передала свою долю дочери.

– И ничего – сводной сестре?

– Анжела получила какие-то деньги от отца.

– Понятно. – Пуаро кивнул и, оглядевшись, воскликнул: – Но куда же вы меня ведете? Ведь впереди только берег!

– Полагаю, мне придется объяснить вам нашу географию. Через минуту вы увидите всё сами. Вот там – залив, его называют здесь Кэмел-крик. Поскольку он вдается глубоко в сушу, то может показаться устьем реки, но это не так. Чтобы попасть в Олдербери по суше, нужно обогнуть залив, но есть и путь более короткий – напрямик через залив, по мелководью, на лодке. Олдербери как раз напротив – вон там, его даже можно рассмотреть за деревьями.

Мужчины вышли на небольшой пляж. На противоположной стороне, за лесистым мысом, виднелся белый дом. На берегу лежали две лодки, и Мередит Блейк столкнул одну из них в воду. Пуаро тоже принял в этом посильное участие.

– В прежние времена мы всегда пользовались этим способом, – объяснил Мередит. – Если, конечно, не шел дождь или море не штормило. В ином случае брали автомобиль. Если идти по суше, получается около трех миль.

Направляемая им лодка изящно проскользнула к каменному причалу на другом берегу залива. Мередит Блейк скользнул снисходительным взглядом по деревянным домишкам и бетонным террасам.

– Это все новое. Когда-то здесь стоял только полуразвалившийся лодочный сарай, и ничего больше. Мы шли по берегу вон туда, к тем камням, и там купались.

Он помог гостю выбраться на сушу, подтянул из воды лодку, и они продолжили путь по круто уходящей вверх тропинке.

– Не думаю, что мы встретим там кого-то. В апреле сюда никто не приезжает. Разве что на Пасху. А если и встретим, то неважно. Я с соседями в хороших отношениях. Солнце сегодня чудесное, словно летом. И тогда день стоял прекрасный… Как будто и не сентябрь был на дворе, а июль. Яркое солнце, но, правда, ветерок прохладный.

Тропинка выбежала из рощицы и повернула, обходя каменистый выступ. Мередит поднял руку.

– А вон там та самая Батарея. Мы сейчас под ней; обойдем сбоку.

Мужчины снова вошли в рощицу, а потом тропинка сделала еще один крутой поворот, и они оказались у встроенных в высокую стену ворот. Тропинка бежала зигзагом дальше и выше, но Мередит открыл ворота. Пуаро на мгновение остановился, ослепленный ярким солнцем.

Батарейный сад представлял собой искусственное плато с зубчатой стеной и пушкой. Казалось, он нависает над морем. Выше и позади высились деревья, но со стороны моря не было ничего, кроме сияющей внизу голубой водной глади.

– Приятное местечко, – сказал Мередит и презрительно кивнул в направлении павильона у задней стены. – Ничего этого здесь, конечно, не было – только старый сарай, где Эмиас держал свои принадлежности и бутылочное пиво и где стояли несколько шезлонгов. И бетона никакого тоже не было – только скамья и стол из крашеного железа. Больше ничего. И все же изменилось немногое.

Голос его слегка дрогнул.

– Это случилось здесь? – спросил Пуаро.

Мередит кивнул.

– Скамья стояла вон там, возле сарая. На ней Эмиас и лежал. Он часто так делал, когда работал, – ложился и смотрел на картину, а потом вскакивал, хватал кисть и начинал как сумасшедший наносить краску на холст. Поэтому, когда я его увидел, он выглядел вполне естественно. Словно прилег и уснул. Вот только глаза были открыты и окоченение уже началось. Эта штука, она, знаете ли, вызывает что-то вроде паралича. Никакой боли. Я всегда думал, хорошо, что вот так…

– Кто его нашел? – спросил Пуаро, хотя и знал уже ответ.

– Она. Каролина. После ланча. А последними его видели живым, наверное, мы с Эльзой. Яд, должно быть, уже начал действовать, и Эмиас выглядел как-то странно… Не буду об этом говорить, я вам лучше напишу. Мне так легче.