Дороти Л. Сэйерс - Пять отвлекающих маневров

— Если мое мнение чего-нибудь стоит, — слегка поклонился Уимзи, — я бы советовал выложить все начистоту. В конце концов, кто-то ведь прикончил беднягу, и в наших интересах побыстрее понять, кто именно.

— Наверное. Жаль, нельзя вернуть человека с того света… Если бы такое было возможно, то, наверное, это бы сделали без колебаний. Хотя…

— Кроме того, — добавил Питер, — никогда не знаешь, каким образом повлияет на следствие тот или иной рассказ. Иногда люди сознательно умалчивают о каких-нибудь фактах, не предоставляют полиции всю информацию, решив, что таким образом смогут защитить своих мужей, сыновей или возлюбленных. Они лишь доставляют полицейским массу лишних хлопот, а когда правда выходит наружу, оказывается, что как раз эти показания и могли спасти их от виселицы. Я имею в виду мужей, сыновей и возлюбленных.

Фергюсон выглядел раздосадованным.

— Если бы только знать, зачем им понадобилось разнюхивать о ночи понедельника-а-а, — протянул он.

— Хотят найти последнего, кто видел Кэмпбелла живым, — Мгновенно нашелся его светлость. — Обычное дело. Все расходования начинаются именно с этого. Вспомните детективов романы! И конечно, последний, кто видел беднягу живым и здоровым, никогда не окажется преступником. Это было бы слишком просто. Я как-нибудь напишу книгу: двоих мужчин видели заходящими в тупичок, через некоторое время раздался выстрел, и один из них упал замертво, а другой выбежал из тупика с пистолетом в руке. Через двадцать глав расследования, на протяжении которых детективы перебирают всевозможные варианты, следуя по ложному пути, выясняется, что человек с пистолетом и есть убийца.

— Хм-м… Ну, в девяти случаях из десяти так и получается в реальной жизни, я имею в виду, так ведь? Хотя, в общем-то, не знаю…

— Как бы то ни было, что вы уже сказали полицейским? — спросил Уимзи, начиная терять терпение.

Чтобы скрыть интерес, Питер принялся вертеть в руках тюбик с белой краской.

— Я сказал им, что весь вечер сидел дома, и тогда они спросили, не видел ли я или не слышал ли чего-нибудь подозрительного у дома соседа. Я сказал, что нет. Должен заметить, что так оно, в сущности, и было. Вы меня понимаете? Они спросили, видел ли я, как Кэмпбелл пришел домой, и я ответил, что не видел, но слышал шум подъезжающей машины. Это было, наверное, около десяти часов вечера. Я услышал, как она остановилась, и думаю, это было как раз примерно в то время, когда я собирался ложиться спать, потому как на следующее утро мне надо было рано вставать, чтобы успеть на поезд. Я привел себя в порядок, выбрал книжку, которую хотел почитать перед сном, и уже ковылял по ступенькам наверх в спальню, как вдруг услышал звук мотора.

— И больше вы ничего не слышали?

— Можно сказать и так, но… Я не обратил особого внимания… Может быть, мне показалось, а может, я действительно слышал, как открывалась и закрывалась входная дверь соседнего дома. Как будто бы Кэмпбелл снова куда-то пошел. Точно сказать не могу. Должно быть, он вновь вернулся позже, если вообще выходил, потому что я видел, как утром сосед выезжал со двора на своей машине.

— Очень ценные сведения. Во сколько машина отъехала от дома?

— Примерно между половиной восьмого и без четверти восемь утра — точнее сказать не могу. Я как раз заканчивал одеваться. Мне нужно было позавтракать, сами понимаете, ведь я торопился на автобус, отправляющийся в девять ноль восемь. До этой проклятой станции шесть с половиной миль

— Вы действительно видели Кэмпбелла, сидящего машине?

— Да, это был он. Хотя, если подумать, можно сказать, что был мужчина в одежде Кэмпбелла и в целом похожий на него. Лицо я не видел. Но, вне всякого сомнения, это был Кэмпбелл.

— Понятно.

Сердце его светлости забилось сильнее, но тут же успокоилось. Питер уже видел внутренним взором наручники, защелкивающиеся на руках Фергюсона. Вот если бы художник поклялся, что видел Кэмпбелла живым в тот час, когда (Уимзи знал это точно) несчастный уже был мертв, то… Да, в жизни все не так просто, как в детективных романах.

— Что же было надето на Кэмпбелле?

— Ужасный клетчатый плащ и его знаменитая шляпа. В ней его ни с кем не спутаешь.

— Да уж. А чего же вы не упомянули?

— Всего пару деталей. Прежде всего, хотя это и не обязательно должно как-то относиться к делу, около восьми часов вечера в понедельник здесь произошло одно событие.

— Вот как? Ох, послушайте, Фергюсон! Извините меня… Я случайно открыл ваш замечательный тюбик с краской «Виндзор энд Ньютон». Что за дурацкая привычка трогать все, что попадется под руку! Тут выдавилась краска.

— Да? Ну, ничего, ерунда. Закройте крышку. Вот тряпка. Испачкали пальто?

— Нет, обошлось. Благодарю. Итак, что вы говорите за событие?

— Какой-то парень барабанил в дверь Кэмпбелла и ругался на чем свет стоит. Кэмпбелла не было. И слава богу, потому Что я сразу понял, что тут назревает скандал.

Что за парень?

Фергюсон глянул на Уимзи, затем на свою работу и тихо сказал:

— В общем, боюсь, что это был Фаррен.

Питер присвистнул.

— Да. Я выглянул в окно и потребовал, чтобы Фаррен прекратил хулиганить. А он спросил меня, где Кэмпбелл, разрази его гром. Я ответил, что вообще не видел его сегодня, и посоветовал убираться подобру-поздорову. Ну, а он начал плести что-то на тему такого-разэдакого негодяя, который вечно околачивается у его дома, сказал, что хочет решить этот вопрос раз и навсегда, и если он только доберется до Кэмпбелла, то вытрясет из него всю душу. Конечно, я не воспринял его слова всерьез. Фаррен легко впадает в ярость, ну, как червонная королева из сказки Кэрролла «Алиса в стране чудес», и никогда никого не казнит по-настоящему, как и она, — вы это и сами знаете. Я убеждал Фаррена забыть о Кэмпбелле и отправляться домой, а он несколько раз послал меня к чертям. В конечном счете, вся эта перебранка мне порядком надоела, и я сказал Фаррену, что, так как Кэмпбелла нет дома, ему только и остается, что повеситься. Он ответил, что это как раз и собирался сделать, но не раньше, чем расправится с Кэмпбеллом. Я заявил: «Ну и пожалуйста. Только не мешайте людям спать». Он еще немного побродил вокруг дома и затем наконец убрался.

— На своих двоих?

— Нет. На велосипеде.

— Ну конечно. Едва ли он шел пешком от самого Керкубри. Послушайте, Фергюсон, а как вы полагаете, миссис Фаррен во всем этом как-то замешана?

— Вы у меня спрашиваете? Да откуда мне знать? Думаю, Кэмпбеллу она нравилась на свой лад, но это слишком возвышенная натура, чтобы ввязаться во что-то такое неприглядное. Ей доставляет удовольствие изображать мамочку — ну там, дарить вдохновение, быть воплощением чистой женственности, и все дела. То есть, твори добро, и пусть злые языки говорят что хотят. Радушие и добродетель превыше всего, и так далее и тому подобное… Проклятье! Куда я девал кобальт? Не выношу женщин. А! Я положил его в карман, как всегда. Да. Как вы, может быть, слышали, мы с женой не живем вместе, а Гильда Фаррен считает себя вправе читать мне по этому поводу нотации. Теперь-то я ее одергиваю, но однажды у нее хватило наглости попытаться «свести нас вместе». Идиотская затея! Она поставила всех в крайне неловкое положение. Да, в общем-то, сейчас это уже не имеет значения. Но я не выношу этих назойливых, исполненных благих намерений баб! Теперь, когда мы случайно встретимся, она смотрит на меня скорбно и снисходительно. Ненавижу!

— Кошмар! — согласился Уимзи. — Мне это напоминает людей, которые предлагают помолиться за тебя… Давайте вернемся к тому вечеру. Фаррен все-таки отбыл домой или вскоре явился снова?

— Не знаю. В том-то и загвоздка. Но визитер был.

— Когда это случилось?

— Вскоре после полуночи. Но я не поднялся с кровати, чтобы проверить, кто это там бродит. Этот кто-то постучал в дверь Кэмпбелла и вскоре вошел в дом, но я не обеспокоился тем, чтобы встать и посмотреть. А затем и вовсе заснул.

— И не слышали, когда таинственный гость ушел?

— Нет. Не имею ни малейшего понятия, как долго он — или она — там были.

— Она?

— Я говорю «он или она», потому что действительно не знаю, кто приходил к Кэмпбеллу. Все же не думаю, что это был Фаррен, потому что мне показалось, что я слышал шум машины. Можете передать мне ту тряпку, если она вам больше не нужна? В этом деле кругом одни загадки. Признаться честно, я решил, это был Джок Грэхем со своими шуточками.

— На него похоже. Хм-м. На вашем месте, Фергюсон, я бы обо все этом рассказал полиции.

— О чем именно? Вы имеете в виду только полуночного визитера? Или Фаррена тоже?

— Фаррена тоже. Но в особенности того полуночного пришельца. В конце концов, видимо, он и был последним, кто видел Кэмпбелла живым.

— Что вы хотите сказать? Ведь я же видел его с утра!

— Я имел в виду последним, кто общался с несчастным, — ловко вывернулся Уимзи. — Он мог бы оказать полиции неоценимую помощь, если бы его можно было допросить.

— Почему тогда он сам не объявится?

— О господи! Да этому может найтись сотня причин! Возможно, он занимается нелегальной продажей лосося. Или, как вы сами сказали, «он» на самом деле это «она». Кто же знает?

— Действительно. Вы совершенно правы. Я во всем сознаюсь, как там у них говорится. Лучше бы мне сразу все выложить, а то теперь они решат, что я знаю больше, чем говорю.

— Да, время терять нельзя, — кивнул Питер и, сам последовав своему совету, отправился прямиком в Керкубри, где обнаружил инспектора Макферсона, уже садящегося в машину.

— Э-ге-гей! — закричал его светлость. — Куда это вы? У меня есть кое-что новенькое.

Инспектор выбрался из машины и дружелюбно приветствовал детектива-любителя.