Могильщик и шофер действительно подтвердили слова миссис Коппинс, и теперь оставалось узнать, не пошалили ли на кладбище школьники. Тут мистер Бланделл заручился помощью мисс Снут. Учительница заверила, что никто из ее детей венок не трогал, поскольку она поговорила со всеми сразу после инцидента. Подобная проделка в духе Томми Уэста, но тот как раз сломал руку, свалившись с забора, и оказался вне подозрений. Мисс Снут назвала время, когда могла произойти подмена венка.

– В тот вечер у нас состоялась репетиция хора. А когда она закончилась – примерно в половине восьмого, – дождь немного утих, и я решила еще раз взглянуть на место упокоения миссис Торп. Взяла фонарик и отправилась на кладбище. Венок миссис Коппинс стоял сбоку, ближе к церковной стене. Я еще подумала, что он очень красивый и жаль, что дождь его испортит.

Бланделл остался доволен рассказом учительницы. Конечно же, он усомнился в том, что миссис Коппинс или кто-либо другой отправился на кладбище в темную дождливую ночь, чтобы поменять местами венки. Скорее всего их переставил убийца, после того как закопал тело в свежую могилу. И если это так, то сделал он это между 19.30 субботы и 8.30 воскресенья. Бланделл поблагодарил мисс Снут и, взглянув на часы, решил, что пора заглянуть к Уильяму Тодею. Он наверняка застанет дома Мэри, а если повезет, то и самого Уильяма. Дорога пролегала мимо кладбища, и, немного притормозив, старший инспектор увидел лорда Питера Уимзи, сидевшего на одной из могильных плит.

– Доброе утро! – весело окликнул его Бланделл. – Доброе утро, милорд!

– Привет! – отозвался его светлость. – Зайдите сюда на минутку. Вы именно тот, кто мне сейчас нужен.

Старший инспектор припарковался возле входа, с кряхтением выбрался из машины (в последнее время он стал довольно тучным) и направился к его светлости.

Уимзи сидел на большой плоской могильной плите и, к удивлению Бланделла, держал в руках моток крепкой веревки, к концу которой не слишком умело прилаживал три прочных рыболовных крючка.

– Ну и ну! – воскликнул старший инспектор. – Да вы, как я погляжу, оптимист. В нашей речке никогда не водилось ничего, кроме сорной рыбы.

– Тише! Пока вы болтали с миссис Гейтс, где, по-вашему, находился я? В гараже. Склонял нашего друга Джонсона к воровству. Из кабинета сэра Генри. Никому ни слова.

– В последний раз он ходил на рыбалку много лет назад, бедняга, – с сочувствием произнес Бланделл.

– Но тем не менее его снасти в отличном состоянии, – сообщил Уимзи, завязывая замысловатый узел и затягивая его зубами. – Вы заняты, или у вас все же найдется немного времени, чтобы составить мне компанию?

– Вообще-то я собирался нанести визит Уильяму Тодею. Но его можно отложить. К тому же у меня есть новости.

Уимзи выслушал рассказ о венках.

– Звучит правдоподобно. – Лорд Питер порылся в кармане, достал пригоршню свинцовых грузил и принялся прилаживать их к своей импровизированной удочке.

– Что вы собираетесь поймать на такую удочку? – поинтересовался Бланделл. – Кита?

– Угрей. – Его светлость взвесил конструкцию на руке и добавил еще одно грузило.

Мистер Бланделл с интересом наблюдал за происходящим.

– Теперь достаточно, – сказал Уимзи. – Если только угри не окажутся глубже, чем я предполагаю. А теперь идемте. Я позаимствовал у мистера Венаблза ключи от церкви. Он опять потерял их, но, к счастью, они нашлись в клубе кройки и шитья.

Уимзи направился к кладовой для хранения кокса и отворил дверь.

– Я тут болтал с нашим приятелем Джеком Годфри. Приятный малый. Он рассказал, что веревки всех колоколов заменили в декабре прошлого года. Одна или две немного истерлись, однако предстоял новогодний перезвон и звонари не захотели рисковать: поменяли все веревки до единой, – но старые не выбросили и на всякий случай хранят в кладовой. Все они аккуратно свернуты и уложены. Вот эта огромная – от Тейлора Пола. Поднимайте осторожно. В ней целых восемьдесят футов, и она с легкостью запутается. Бетти Томас. Димити. Джубили. Джон. Иерихон. Саваоф. Но где же веревка малыша Гауде? Где она? С ее коротким утолщенным концом? Куда она подевалась? В сундуке больше ничего нет, кроме нескольких старых ковриков и емкостей из-под масла. Gaudeamus igitur, juvenes dum sumus[49]. Тайна пропавшей веревки от колокола. Et responsum est ab omnibus: Non est inventus[50].

Старший инспектор поскреб затылок и оглядел церковь.

– В печи нет, – предвосхитил его вопрос Уимзи. – Об этом я подумал в первую очередь. Если бы труп зарыли в субботу днем, веревки возможно было бы сжечь, но ночью печи не топят и веревка не успела бы сгореть полностью. А преступник не хотел, чтобы утром мистер Гоутубед обнаружил в печи нечто странное. Тот рассказал мне, что каждое утро воскресенья открывает заслонку и смотрит, не забился ли дымоход. Затем вычищает из печки золу и растапливает печь заново. Нет, вряд ли веревка оказалась в печи. Во всяком случае, надеюсь на это. По-моему, убийца связал тело, чтобы его было удобно нести, и снял с него веревки только возле могилы. Именно для этого мне нужны рыболовные крючки.

– Колодец? – догадался Бланделл.

– Да, – кивнул Уимзи. – Ну что, отправимся на рыбалку?

– Я с вами.

– В ризнице есть лестница. Помогите мне ее донести. Вот сюда, через дверь. Шире шаг, веселее! О, простите, я забыл, что мы ступаем по священной земле. Минуточку. Нужно принести в жертву богам колодца половинку кирпича. Слышали всплеск? Похоже, колодец не слишком глубокий. Если положим лестницу на края колодца, то сумеем опустить нашу веревку с крючками под прямым углом.

Уимзи лег на живот, взял катушку в левую руку и начал осторожно ее разматывать, в то время как Бланделл освещал поверхность воды фонариком.

Воздух в колодце был холодным и влажным. Далеко внизу луч фонарика выхватывал из темноты отражавшееся в воде небо и медленно опускавшуюся вниз веревку с крюками. Затем темная поверхность на мгновение всколыхнулась, когда ее коснулись крючки. Воцарилась тишина, которую нарушало лишь тихое шуршание разматывающейся катушки.

– Колодец глубже, чем я думал, – произнес Уимзи. – Где там мои грузила? Давайте попробуем еще раз.

Снова тишина, а потом возглас:

– Клюет! Клюет! Только бы не какой-нибудь старый башмак. Для веревки груз слишком легкий. Ну да ладно. Поднимаем! Свистать всех наверх! Прошу прощения, я опять забылся. Так, так, так! Что это? Не ботинок, но что-то вроде того. Шляпа! Вы измерили голову трупа? Да? Отлично! Значит, нам не придется откапывать его снова, чтобы примерить шляпу. Встаньте рядом с багром наготове. Вот она. Мягкий фетр. Довольно потрепанная. Массовое производство. Изготовлена в Лондоне. Отложите ее в сторону. Пусть посохнет. Делаем второй заход. Вниз… и вверх. Еще одна мелкая рыбешка. Черт возьми! Что это такое? Похоже на немецкую сосиску. Только это вовсе не сосиска, а конец веревки. Отрада моего сердца. Толстый конец веревки малыша Гауде. Так, осторожно. Не уроните. Где конец, там и сама веревка. Так, так… Подхватил… Она за что-то зацепилась. Нет-нет, не тяните слишком сильно, иначе крючок оторвется. Держите. Проклятье! Прошу прощения, не проклятье… Хочу сказать, досадно, что она соскользнула… Вот теперь подцепил… Это лестница трещит или мои ребра? У нее ужасно острые перекладины… Вот он! Вот наш угорь! Сильно запутался. Держите. Ура!

– Но здесь не вся веревка, – заметил Бланделл, перекидывая скользкую массу через обод колодца.

– Наверное, – кивнул Уимзи. – Но это одна из частей, которую использовали для связывания. Преступник ее разрезал, а узлы оставил.

– Да. Лучше не трогать узлы, милорд. Они могут рассказать нам о том, кто их завязывал.

– Вы правы. Итак, забрасываем удочку снова.

Вскоре возле колодца лежало пять частей веревки, включая толстый конец.

– Руки и лодыжки преступник связал по отдельности. Само тело привязал к чему-то, а лишнее отрезал. От толстого конца тоже избавился, поскольку тот мешал завязывать узлы. Хм! – протянул Бланделл. – Не слишком профессионально, но эффективно. Интересная находка, милорд. Только вот теперь у нас возникли новые вопросы, и преступление представляется в ином свете, вы так не думаете?

– Вы совершенно правы, Бланделл. Однако нужно быть готовым к любым неожиданностям. Эй, какого…

Над кладбищенской оградой мелькнула чья-то голова, но через мгновение исчезла из виду.

– Что тебе здесь нужно, Пик? – строго спросил старший инспектор.

– Ничего, – ответил тот. – Ничего не нужно. Кого вы собираетесь повесить на этой веревке, мистер? Это ведь веревка. На колокольне их целых восемь. Святой отец больше не позволяет мне туда подниматься, потому что они не хотят, чтобы кто-то знал. Но Дурачок Пик знает. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Все подвешены за шею. Старый Пол самый большой… Тейлор Пол… А должно быть девять. Я умею считать. Дурачок Пик умеет считать. Я могу пересчитать их все на пальцах. Их восемь. И еще девятый. И десятый. Только я не скажу, как его зовут. О нет. И он ждет девяти погребальных ударов. Один, два, три, четыре…

– А ну-ка вали отсюда! – крикнул Бланделл. – И не попадайся мне больше на глаза!

– Кто попался? Послушайте, вы расскажете мне, а я расскажу вам. Вскоре появится девятый, а это веревка – чтобы его повесить, да, мистер? Их девять. Восемь уже висят. Пик знает. Пик может рассказать. Но не расскажет. О нет! Кто-то может услышать. – Лицо слабоумного приобрело привычное отсутствующее выражение, и он слегка приподнял шапку. – Хорошего вам дня, сэр. Хорошего дня, мистер. Мне нужно накормить свиней. Это работа для Пика. Да-да, свиньи хотят есть. Доброго утра, сэр. Доброго утра, мистер. – И он неуклюже поковылял через поле.