Дороти Л. Сэйерс - Пять красных селедок. Девять погребальных ударов

– Крэнтон заявил, что на суде Дикон поведал ему, будто бы изумруды в деревне, а про тайник следует спросить у Пола Тейлора и Бетти Томаса.

Мэри покачала головой:

– Не понимаю, милорд. Если бы мой муж сказал ему такое, Крэнтон не стал бы молчать: непременно сообщил бы все присяжным. Ведь он был так зол на Джеффа.

– Неужели? А вот я в этом не уверен. Предположим, Дикон рассказал Крэнтону, где спрятаны изумруды. Не думаете ли вы, что Крэнтон затаился в надежде, что сумеет отыскать их после освобождения из тюрьмы? Не мог ли он явиться сюда в январе именно с этой целью? И не убежал ли в страхе потому, что, как ему показалось, вы его узнали?

– Не исключено, милорд. Но тогда кто такой этот несчастный убитый?

– Полиция считает, что это сообщник Крэнтона, помогавший ему отыскать изумруды и впоследствии им же убитый. Вы не знаете, Дикон не завел себе друзей среди осужденных или надзирателей, когда сидел в тюрьме Мейдстона?

– Не могу сказать наверняка, милорд. Конечно, время от времени ему позволяли писать письма, но он никогда не рассказал бы никому о таких вещах, поскольку письма читались.

– Согласен. Хотя порой я задавался вопросом, не передавал ли Дикон вам записок с освобожденными заключенными.

– Нет, милорд.

– Вам знаком этот почерк? – Уимзи протянул женщине шифр.

– Почерк? Конечно…

– Заткнись, дурак! Заткнись, чертов дурак! Эй, Джоуи! Вставай!

– Святые небеса! – ошеломленно воскликнул Уимзи и, заглянув в распахнутую дверь дома, увидел блестящие глаза серого африканского попугая.

При виде незнакомца птица замолчала, наклонила голову и начала перебирать лапами по жердочке.

– Будь ты проклят! – усмехнулся его светлость. – Напугал меня до смерти.

«Кхе, кхе», – довольно забормотал попугай.

– Эту птицу вам подарил деверь? Мне рассказывала о ней миссис Теббат.

– Да, милорд. Он такой болтун. Но ругается.

– Какой толк в попугае, который не знает ругательств! На чем мы… Ах да. На почерке. Вы как раз собирались объяснить…

– Я хотела сказать, что никогда его не видела, милорд.

Уимзи готов был поклясться, что Мэри Тодей собиралась сказать обратное, потому что смотрела на него так, словно ожидала неминуемой катастрофы.

– Странная записка, правда? – тихо промолвила она. – Совершенно бессмысленная. С чего вы решили, будто я что-то знаю о ней?

– Мы предположили, что эту записку написал человек, с которым ваш покойный муж познакомился в тюрьме. Вы никогда не слышали имени Жан Легро?

– Нет, милорд. Это ведь французское имя, верно? Никогда не видела французов. Если не считать тех бельгийцев, что проходили через нашу деревню во время войны.

– И вы не знаете человека по имени Пол Тейлор?

– Нет.

Попугай громко расхохотался: «Замолчи, Джоуи! Замолчи, дурак! Джоуи, Джоуи, Джоуи! Кхе!»

– Ну ладно, – произнес Уимзи. – Я просто спросил.

– Откуда взялась эта записка?

– Нашли в церкви. Мы подумали, что она принадлежит Крэнтону, но он все отрицает.

– В церкви?

Попугай тотчас подхватил это слово и принялся возбужденно бормотать: «Должен пойти в церковь. Должен пойти в церковь. Колокола. Не говори Мэри. Должен пойти в церковь. Кхе! Джоуи! Джоуи! Эй, Джоуи! Должен пойти в церковь!»

Миссис Тодей спешно подошла и накинула на клетку покрывало.

Попугай протестующе вскрикнул.

– Постоянно это повторяет, – пояснила она. – Выучил той ночью, когда Уильям был совсем плох. Он слышал перезвон и переживал из-за того, что не может находиться вместе со всеми. Уильям так злится на Джоуи, когда тот начинает передразнивать его.

Уимзи протянул руку, чтобы забрать шифр, и Мэри нехотя отдала его.

– Что ж, не стану более вам докучать, миссис Тодей. Я лишь хотел выяснить кое-что насчет Крэнтона. Наверное, вы правы. Он приезжал, чтобы забрать ожерелье. Но, думаю, больше он вас не побеспокоит. Крэнтон очень болен и скорее всего снова отправится в тюрьму. Простите, что заставил вас говорить о том, о чем лучше забыть навсегда.

Однако шагая к дому священника, Уимзи вспоминал выражение глаз Мэри Тодей и хриплое бормотание попугая: «Колокола! Колокола! Должен пойти в церковь! Не говори Мэри!»

Старший инспектор Бланделл долго качал головой:

– Жаль, что так получилось с бутылкой. Вряд ли она как-то помогла бы нам, но… Эмили Холидей? Ну конечно. Она кузина Мэри Тодей. Я и забыл. Эта женщина сводит меня с ума. Я имею в виду Мэри. Будь я проклят, если знаю, чего ждать от нее или ее муженька. Мы держим связь с людьми из Гулля. Они обещали доставить Джеймса Тодея на берег так быстро, насколько это возможно. Мы предупредили их, что он нужен нам в качестве свидетеля. Он не может не подчиниться приказу. Но если это случится, значит, у него рыльце в пушку. Все так запуталось. Что касается шифра… Вы не хотите послать его начальнику тюрьмы в Мейдстоне? Если Легро, или Тейлор, или как там его еще зовут побывал в тюрьме, то, вероятно, начальник узнает почерк.

– Да, так и поступим. К тому же я надеюсь вскоре получить весточку от комиссара Розье. У французов нет никаких запретов, касающихся работы со свидетелями.

– Что я могу сказать, милорд, – усмехнулся Бланделл. – Им повезло.

– Надеюсь, – произнес священник в воскресенье утром, – что с Тодеями ничего не случилось. Ни Уильям, ни Мэри не явились на службу. Не припомню, чтобы они пропускали ее хоть раз. Кроме тех дней, когда Уильям болел.

– Возможно, Уильям опять простудился, – предположила миссис Венаблз. – Наши ветра такие коварные. Лорд Питер, возьмите еще колбасы. Как продвигаются дела с расшифровкой?

– Не напоминайте! Я безнадежно запутался.

– Не надо так переживать. Ведь даже пропустив начало перезвона, вы все равно поймаете ритм.

– Хотелось бы, – вздохнул Уимзи. – Но это блуждание в потемках действует на нервы.

– Рано или поздно вы заметите проблеск света, – улыбнулся священник, – и найдете решение.

– Я хочу сказать, что внутри одного колеса часто находится второе, – объяснила миссис Венаблз.

– А где колесо, там и веревка[68], – добавил его светлость.

– К сожалению, – промолвил священник, и в комнате воцарилась тишина.

Беспокойство из-за семейства Тодей немного поутихло, когда оба они появились на утренней службе на следующий день, однако Уимзи показалось, что никогда в жизни он не видел более несчастных и подавленных людей. Размышляя над произошедшими в них переменами, лорд Питер совсем не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Он опустился на скамью во время чтения 95-го псалма, когда прихожане остались стоять, забыл слова следующего псалма, невпопад выкрикнул «Ибо Твое есть Царство» и сосредоточился лишь в тот момент, когда святой отец поднялся на кафедру, чтобы прочитать проповедь. Как обычно, мистер Гоутубед забыл подмести пол, поэтому проход священника к кафедре сопровождался оглушительным треском кокса. Все произнесли молитву, и Уимзи с облечением забился в дальний угол, сложив руки на груди и устремив взгляд в потолок.

– Кто возвысил своего единственного сына с великим триумфом на небесах. Эти слова я выбрал сегодня для обсуждения. Что они означают для нас? Какую картину рисует нам при этом воображение? В прошлый вторник мы молились о том, чтобы наши тела и души также вознеслись на небеса и были приняты Господом в благословенных райских кущах, где херувимы и серафимы распевают свои хвалебные песни. Какое красивое описание предоставляет нам Библия – кристально чистое голубое море и Господь, восседающий в окружении херувимов и ангелов с золотыми нимбами, наигрывающих на арфах. Именно такими изобразили их древние мастера на великолепном куполе нашего храма, которым мы все так гордимся. Но действительно ли мы верим в то…

Однако всего этого Уимзи уже не слышал, погрузившись в размышления. «И воссел на херувимов, и полетел. Он сидит между херувимами». Внезапно эти слова напомнили ему о стареньком архитекторе, ремонтировавшем крышу церкви в его родовом поместье. «Видите ли, ваша светлость, деревянные балки прогнили. В крыше позади этих херувимов такие дырки, что руку можно просунуть». «Он сидит между херувимами». Черт возьми, ну конечно! Ну и глупец же он. Полез на колокольню рассматривать колокола в поисках херувимов, когда они все это время находились здесь, над его головой. Они и сейчас взирали на него своими пустыми золотыми глазами. Херувимы? И неф, и приделы расписаны ими. От них рябит в глазах, как от листьев осенью. Неф и приделы: «Пусть радуются острова». А потом еще одна фраза: «Как потоки на юге». Между херувимами в южном приделе. Яснее ясного! Лорда Питера охватило такое волнение, что он едва не вскочил с места. Оставалось определить, какая именно пара херувимов. Но это уже не составит труда. Самих изумрудов в тайнике наверняка нет. Однако если обнаружится хотя бы сам тайник, то станет понятно, что шифр имеет непосредственное отношение к ожерелью, и разыгравшаяся в приходе трагедия тоже связана с ним. Затем, если начальник тюрьмы в Мейдстоне узнает почерк, то они, возможно, выяснят, кто такой Легро. И если повезет, установят его связь с Крэнтоном. Тогда Крэнтону не избежать обвинения в убийстве.