Дороти Л. Сэйерс - Пять красных селедок. Девять погребальных ударов

– Зачем? – спросил священник.

– Чтобы усложнить задачу. Написать можно все, что угодно: любую бессмыслицу. Человек, в руки которого попадет шифровка, знает ключ. Он просто запишет все буквы в шесть колонок, проведет карандашом по расположению пятого номера и прочитает сообщение.

– Господи! – воскликнул мистер Венаблз. – Гениально! А если подумать еще чуть-чуть, то можно представить шифровку в виде отвлекающего внимание текста. Прочитав его, никому даже в голову не придет, что в нем содержится какая-то секретная информация. Ведь он выглядит так невинно.

– Разумеется, – кивнул Уимзи. – Например, вот так. – Он провел пальцем по посланию Легро.

– А вы… прошу прощения, этот вопрос сорвался с губ помимо моей воли. И все же… Вы уже испробовали этот метод на найденной записке?

– Пока нет, – признался Уимзи. – Только размышлял об этом. К тому же какой смысл посылать подобную шифровку Крэнтону, который совершенно не разбирается в перезвонах? Да и составлять ее должен звонарь, а у нас нет оснований полагать, что Жан Легро таковым являлся. Впрочем, мы ничего о нем не знаем и ни в чем не можем быть уверены.

– Что ж, – произнес священник, – а почему бы не попробовать? Вы говорили, что эту записку нашли на колокольне? Наверное, я скажу сейчас глупость, но, по-моему, это возможно.

Уимзи стукнул ладонью по столу:

– Святой отец, а ведь это идея! Появившись в деревне, Крэнтон справлялся о Поле Тейлоре, ведь Дикон сообщил ему, что Пол Тейлор и Бетти Томас знают, где находятся изумруды. Но теперь мы сами спросим об этом Тейлора Пола.

Он взял листок бумаги, на котором уже выписал все буквы в восемь колонок.

– Неизвестно, какой перезвон и какой колокол взял за основу автор, однако мы можем предположить, что это либо Тейлор Пол, либо Бетти Томас. Если имелся в виду «Грандсир Триплз», то Тейлор Пол ключом не является. Ведь он звонит в конце каждого чередования, и тогда мы получили бы последнюю колонку букв. На «Грандсир Мейджор» тоже непохоже. Этот перезвон вы не исполняете. Что ж, давайте сосредоточимся на Бетти Томасе. Что нам дает седьмой колокол? Какую-то абракадабру. Не слишком обнадеживающе. Нужно попробовать и другие колокола. Ничего не получается. Разве может начало перезвона быть таким?

– Думаю, что нет.

– Как знать, как знать. Он же не сочинял перезвон, а просто составлял шифр. Мог намеренно сделать начало таким.

Карандаш священника вновь заскользил по буквам.

– Нет. Значит, «Грандсир» не подходит. Полагаю, что Перезвон Стедмана тоже не подойдет. А давайте попробуем Кентский трезвон? Тогда ключом к шифру послужит Тейлор Пол. Ведь в этом трезвоне тенор исполняет ведущую партию. Начинает он на седьмой позиции… Буква «H». Затем восьмая и буква «E». Возвращается на седьмую – «S». Шестая – «I», пятая – «T». HESIT. Что ж, это уже на что-то похоже. Возвращается на шестую позицию – опять «E». Пятая – «Т», четвертая – «Т», третья – «Н». HESITTETH. Глядите, святой отец! У нас получилось два слова. He sitteth[65]. Наверное, речь идет об ожерелье. Давайте продолжим.

Священник, очки которого съехали вниз по длинному носу, сосредоточенно всматривался в буквы, быстро водя карандашом по колонкам.

– He sitteth between… Он сидит между… Это же часть Псалма 99. Видите, что я вам говорил? He sitteth between the cherubims. Он сидит между херувимами. И что это означает? О господи! Здесь какая-то ошибка. Дальше должна идти буква «В» – be the earth never so unquiet[66].

– Но здесь очередное «Т». Буквы «В» вообще нигде не видно. Подождите… «THE»… нет, «THEI… THEISLES»! Да, святой отец. Это не может быть случайностью. Подождите еще чуть-чуть, и тогда скажете все, что хотите. Ой! А что это здесь, в конце? Вот черт! Вероятно, это конец музыкальной фразы. – Уимзи быстро сделал кое-какие вычисления. – Да, так и есть. Значит, дальше идут цифры «три» и «четыре». Ну вот, готово. А что это означает, я пока не могу сказать.

Мистер Венаблз протер очки и уставился на строчки.

– Это же строки из псалмов, – произнес он. – Совершенно определенно. «Он сидит между херувимами» – это Псалом 99:1. Затем «Пусть радуются острова» – это Псалом 97:1. И оба они начинаются словами «Dominus regnavit», что в переводе с латыни означает «Господь воцарился». Дальше у нас получилось «Как потоки на юге». Это Псалом 126:5. Ну и, наконец, «Когда Господь возвратил пленников Сиона», то есть Псалом 126:1. У нас тут с вами так называемый случай obscurum per obscurius[67]. Интерпретация сложнее, чем сам шифр.

– Верно, – согласился Уимзи. – Может, цифры играют какую-то роль? Мы имеем 99.1.97.1.126.5. Их нужно воспринимать как единое число 9919711265, или оставить как есть, или же вообще поменять местами? Только вот переставлять эти цифры можно до бесконечности. Их нужно куда-нибудь добавить? Или перевести в буквы по какой-то системе, которой мы еще не поняли? Я не верю, что здесь нечто совсем простое вроде А – 1, Б – 2. Полагаю, мне еще придется поломать голову над этой загадкой. Но вы были просто неподражаемы, святой отец! Вам следовало избрать профессию шифровальщика.

– Это была чистая случайность, – улыбнулся мистер Венаблз. – И все из-за моего плохого зрения. Удивительно, но это натолкнуло меня на идею проповеди о превосходстве добра над злом. Я и помыслить не мог бы о том, что на основании перезвона можно создать шифр. Нет, это поистине гениально.

– Только это можно было сделать еще гениальнее, – ответил Уимзи. – Я сумею придумать несколько способов улучшить этот шифр. Предположим… Но нет, я не стану тратить время на предположения. Прежде всего мне нужно решить, как поступить с этими проклятыми цифрами 99.1.97.1.126.5.

Он обхватил голову руками, а мистер Венаблз, понаблюдав за ним несколько минут, на цыпочках вышел из комнаты.

– Я хотела бы предупредить вас, – задыхаясь от слез, пробормотала Эмили, – что через неделю увольняюсь.

– Боже мой, Эмили! – воскликнула миссис Венаблз, проходившая через кухню с ведром корма для цыплят в руках. – Что с тобой стряслось?

– Это не ваша вина, ведь вы всегда были так добры ко мне. Так мне сказал мистер Бантер, хотя я не его служанка и никогда не собиралась ею становиться. Но откуда же я знала? Я готова отдать на отсечение правую руку, только бы не ослушаться его светлости. Но меня нужно было предупредить. Я так и сказала мистеру Бантеру, что ни в чем не виновата.

Миссис Венаблз побледнела. Лорд Питер не причинял им хлопот, а вот Бантера она сторонилась. Однако миссис Венаблз с детства твердили, что слуги – это слуги и бояться их не следует. Ни своих, ни чужих. Иначе можно лишиться авторитета. Она повернулась к Бантеру, с несчастным видом маячившему у нее за спиной:

– Итак, Бантер, что все это значит?

– Прошу прощения, мадам, – сдавленно произнес камердинер. – Боюсь, я несколько забылся. Но я состою на службе у его светлости вот уже пятнадцать лет, включая годы войны, и со мной еще ни разу не случалось ничего подобного. Неожиданное потрясение и ужасная досада заставили меня разгорячиться. Поэтому прошу вас, мадам, меня извинить. Мне следовало держать себя в руках. Смею вас заверить, что подобного больше не повторится.

Миссис Венаблз поставила ведро с кормом на пол.

– Так объясните же, наконец, что произошло.

Эмили судорожно сглотнула, а Бантер со скорбным выражением лица указал на пустую бутылку из-под пива, стоявшую на столе.

– Эту бутылку, мадам, вчера поручил моим заботам его светлость. Я поставил ее в буфет в своей спальне, чтобы сегодня утром сфотографировать перед отправкой в Скотленд-Ярд. Но вчера вечером эта молодая особа вошла в спальню в мое отсутствие, обшарила буфет и вынула из него бутылку. И не просто вынула, а вытерла с нее пыль.

– Прошу прощения, мэм, – проговорила Эмили, – но откуда мне было знать, что эта бутылка так важна? Старая, грязная. Я лишь прибиралась в комнате, мэм, и увидела эту бутылку в буфете. Я еще подивилась, что делает на полке эта грязная посудина, и подумала, что ее поставили туда по ошибке. Поэтому я унесла бутылку в кухню. Увидев ее, кухарка заявила, что негоже сдавать такую грязную бутылку. Вот я и вытерла с нее пыль…

– И вместе с ней все отпечатки пальцев, – подвел итог Бантер. – А теперь я не знаю, что сказать его светлости.

– Ах ты, господи! – всплеснула руками миссис Венаблз, а затем решила расспросить служанку поподробнее: – А почему ты убиралась так поздно?

– Вчера я задержалась с уборкой, ну и сказала себе: «Лучше поздно, чем никогда». Если бы я только знала…

Она громко заплакала, и сердце Бантера дрогнуло.

– Простите, что был с вами столь резок, – промолвил он. – На самом деле виноват я. Мне следовало запереть буфет на ключ. Но вы должны понять мои чувства, мадам. Разумеется, я вспылил, представив, как его светлость встречает новый день, даже не подозревая о том, какой удар уготовила ему судьба. У меня просто сжалось сердце, да простит мадам упоминание этого органа. И вот теперь, мадам, эта чашка утреннего чая только и ждет, чтобы моя рука добавила в нее кипящей воды. Но знаете, мадам, собственная рука кажется мне рукой преступника, которую не отмоют никакие благовония Востока. Его светлость уже дважды звонил, – добавил пребывающий в отчаянии Бантер, – и то обстоятельство, что я задерживаюсь, наверняка натолкнет его на мысль о несчастье.

– Бантер!

– Милорд! – с мольбой в голосе отозвался Бантер.