— Можно позвонить консулу из порта.

— Безусловно. Но сперва надо пройти через таможню. А потом ждать, когда консул приедет. Ждать, месье! Вы понимаете, что это значит? Предположим, вам удастся немедленно связаться по телефону с консулом и убедить его, что дело у вас срочное. Все равно придется ждать не меньше получаса. Позвольте вас заверить, что вероятность пережить эти полчаса для вас нисколько не уменьшится, если вы станете все время пить синильную кислоту. Убить человека, у которого ни оружия, ни охраны, всегда нетрудно. Среди портовых построек это будет легче легкого. Нет, я не думаю, что Мёллер блефует, когда говорит, что может вас убить.

— А как насчет его предложения? Кажется, он очень хочет, чтобы я согласился.

Мистер Куветли поскреб пальцем в затылке.

— Тут возможно несколько объяснений. К примеру, он собрался убить вас в любом случае — и хочет избавить себя от лишних сложностей. Нельзя отрицать, что прикончить вас по дороге к Санта-Маргерите куда легче, чем на побережье в Генуе.

— Приятная мысль.

— Полагаю, мысль верная. — Мистер Куветли нахмурился. — Видите ли, его предложение выглядит очень простым: вы заболеваете, они подделывают медицинское свидетельство, вы выздоравливаете, едете домой. Вуаля! Дело в шляпе. Но представьте, как все будет на практике. Вы англичанин, спешите вернуться в Англию. Как вы поступите в обычных обстоятельствах? Несомненно, сядете на поезд до Парижа. А как вам нужно поступать теперь? Оставаться по неким загадочным причинам в Генуе — достаточно долго, чтобы обнаружить у себя тиф. Затем не обращаться в больницу, как поступил бы на вашем месте каждый, а отправиться вместо этого в какую-то частную клинику возле Санта-Маргериты. Разве в Англии не сочтут ваше поведение странным? Думаю, сочтут. Далее, тиф — болезнь, о которой следует извещать власти. Тут их известить не получится, потому что тифом вы не болеете и долго скрывать это от медиков не выйдет. Предположим, ваши друзья узнают, что о вашем случае властям не докладывали. Это вполне возможно. Вы работник ценный; британского консула могут попросить провести расследование. И что тогда? Нет, я не верю, чтобы месье Мёллер так глупо рисковал. С какой стати? Легче вас просто убить.

— Он говорил, что не любит убийств, когда без них можно обойтись.

Мистер Куветли хохотнул:

— Он и вправду держит вас за дурака. Месье Мёллер не сообщил вам, как собирается поступить со мной?

— Нет.

— Ничего удивительного. Чтобы все шло так, как он вам описывал, со мной остается сделать только одно: прикончить. И даже после этого я создам ему трудности — полковник Хаки позаботится. Боюсь, месье Мёллер не слишком честен.

— Звучало у него очень убедительно. Он даже предложил мне, если захочу, взять с собой сеньору Галлиндо.

Мистер Куветли понимающе ухмыльнулся — сатир во фланелевой ночной рубашке.

— И вы передали это сеньоре Галлиндо?

Грэхем зарделся.

— Про Мёллера ей ничего не известно — только про Баната. Я, к сожалению, выдал себя прошлым вечером, когда Банат вошел в салон. Она спросила, в чем дело, и я ей рассказал. Я нуждался в ее помощи, — не слишком искренне добавил Грэхем оправдывающимся тоном. — Это она отвлекала Баната, пока я шарил в его каюте.

— Устроив, чтобы Хозе играл с ним в карты? О да. Думаю, если бы вы приняли предложение, Жозетту вам взять с собой все-таки не разрешили бы, объяснив, что возникли непредвиденные осложнения. А Хозе знает?

— Нет. Вряд ли она ему проболтается. Ей можно доверять. — Грэхем постарался, чтобы его слова прозвучали как можно небрежнее.

— Ни одной женщине доверять нельзя, — хмуро откликнулся мистер Куветли. — Впрочем, я вас не осуждаю. — Он облизнул верхнюю губу кончиком языка и еще раз ухмыльнулся. — Сеньора Галлиндо очень привлекательна.

Грэхем сдержал резкий ответ, рвавшийся с губ, и кратко сказал:

— Очень. Итак, мы пришли к выводу, что я умру, если приму предложение Мёллера, и умру, если откажусь. — Тут он утратил самообладание и выпалил по-английски: — Бога ради, Куветли! Думаете, мне приятно сидеть тут и слушать, как легко этим гадам будет меня убить? Что мне делать?

Мистер Куветли ободряюще похлопал его по колену:

— Дорогой друг, я все понимаю. Я только отметил, что обычным путем сойти на берег у вас не получится.

— Да как еще я могу сойти? Только став невидимкой.

— Я объясню, — услужливо ответил мистер Куветли. — Все просто. Видите ли, хотя наш корабль до девяти часов утра не приблизится к пристани, чтобы высадить пассажиров, он прибудет в Геную намного раньше — около четырех. Ночью услуги лоцмана стоят дорого, поэтому, хотя лоцмана мы возьмем, едва начнет светать, пароход до утра с места не сдвинется. Лоцманский катер…

— Если вы предлагаете мне отправиться на лоцманском катере — это невозможно.

— Для вас — да. Для меня — напротив. Я обладаю преимуществом; у меня есть документ, дающий право свободного пересечения границы. — Он похлопал по карману пиджака. — К восьми часам я буду в турецком консульстве. Мы примем меры, чтобы безопасно забрать вас с парохода и отвезти в аэропорт. Международные поезда ходят не так хорошо, как когда-то; поезд на Париж отправляется только в два часа дня. Лучше вам не ждать в Генуе так долго. Мы зафрахтуем самолет, и вы немедленно вылетите в Париж.

Сердце учащенно забилось; Грэхема охватило удивительное чувство легкости. Хотелось смеяться.

— По-моему, может сработать, — сдержанно произнес он.

— Сработает. Но нужно еще себя обезопасить. Если месье Мёллер заподозрит, что вы можете улизнуть, произойдет что-нибудь неприятное. Поэтому, пожалуйста, слушайте внимательно. — Мистер Куветли почесал грудь и поднял указательный палец. — Во-первых, вам надо завтра пойти к месье Мёллеру и сообщить, что вы согласны на его предложение отдохнуть в Санта-Маргерите.

— Как?!

— Это лучший способ его утихомирить. Удобный случай выберите на свое усмотрение. Я бы советовал подождать до вечера и дать ему время самому к вам обратиться. Если до вечера он с вами не заговорит — отправляйтесь к нему вы. Не старайтесь казаться чересчур бесхитростным, просто примите его условия. Потом идите к себе в каюту, запритесь и сидите там. Ни в коем случае не выходите до восьми часов утра: может быть опасно. А теперь мы переходим к самому важному. К восьми часам вы должны собрать вещи и приготовиться. Позовите стюарда, дайте ему на чай и велите отнести ваш багаж в таможенную постройку. Делайте все в точности так, как я скажу. Не покидайте корабль, пока я не приду и не объявлю вам, что приняты необходимые меры и можно спуститься на берег. Тут возникают трудности. Если вы останетесь в каюте, стюард вас заставит сойти с корабля вместе с прочими, включая месье Мёллера и Баната. То же случится, если выйдете на палубу. Этого допустить нельзя.

— Что же делать?

— Я вам как раз и объясняю. Вам надо будет выйти в коридор и, убедившись, что вас никто не видит, пробраться в ближайшую свободную каюту. Это номер четыре — каюта между вашей и моей. Идите туда и ждите. Вы будете в безопасности. Вы дали стюарду на чай; если он и вспомнит о вас снова — решит, что вы уже на суше. Если его спросят о вас — он не станет вас искать в свободных каютах. А вот месье Мёллер и Банат искать вас станут. Но сперва им придется подождать на берегу. К тому времени мы уже явимся и сможем действовать.

— Действовать?

Мистер Куветли мрачно улыбнулся:

— Против каждого их человека у нас будет двое. Вряд ли они попытаются нас остановить. Вам ясно, что надо делать?

— Вполне.

— Еще одна мелочь. Месье Мёллер спросит, открылся ли я вам. Вы, разумеется, ответите утвердительно. Он захочет знать, что я вам говорил. Вы скажете, что я вызвался сам сопровождать вас до Парижа, а когда вы настояли, что отправитесь к британскому консулу, — угрожал вам.

— Угрожали?

— Да. — Мистер Куветли продолжал улыбаться, но глаза его слегка сузились. — Если б вы вели себя со мной по-другому, мне бы, возможно, пришлось вам угрожать.

— Чем? — язвительно осведомился Грэхем. — Смертью? Как-то нелепо, не находите?

Мистер Куветли по-прежнему улыбался.

— Нет, месье Грэхем, не смертью. Обвинением, что вас подкупил вражеский агент с целью сорвать турецкие морские приготовления. Видите ли, для меня настолько же важно, чтобы вы без промедления вернулись в Англию, как для месье Мёллера — чтобы вы туда не вернулись.

Грэхем уставился на него:

— Понимаю. Вы намекаете, что угроза остается в силе — на случай если я все же позволю месье Мёллеру убедить себя. Так?

Он нарочно говорил сердито. Мистер Куветли выпрямился и с достоинством произнес:

— Я турок, месье Грэхем. И люблю свою страну. Я сражался вместе с Гази[44] за свободу Турции — и не позволю, чтобы один человек поставил наш общий труд под угрозу. Я готов отдать за Турцию жизнь. Так неужели удивительно, что я согласен пойти и на что-то менее неприятное?

Мистер Куветли был смешон в своем пафосе — и в то же время, как раз потому, что его слова настолько не соответствовали внешности, казался величественным. Грэхем обезоруженно улыбнулся:

— Ничуть не удивительно. Вам нечего беспокоиться: я поступлю так, как вы велели. А что, если он захочет узнать, когда именно мы встретились?

— Скажете правду. Вполне возможно, что вас заметили, когда вы шли ко мне. Можете соврать, будто я попросил вас зайти — оставил в вашей каюте записку. И помните: завтра никто не должен видеть, как мы разговариваем наедине. Лучше нам совсем не общаться. К тому же больше обсуждать нечего. Мы обо всем договорились. Осталось рассмотреть только один вопрос: сеньору Галлиндо.

— А что с ней?

— Вы посвятили ее в дело. Как она относится к происходящему?

— Сейчас думает, что все устроилось. — Он покраснел. — Я пообещал взять ее с собой в Париж.