Он услышал, как артиллерийский офицер что-то торопливо говорит капитану, но слов не разобрал. Моряки смотрели на него, а он на моряков, совсем не замечая их. Его сознание странно раздвоилось. Еще один снаряд! И Меллори снова очутился в снарядном погребе, схороненном глубоко в скале. Только сейчас он видел перед собой людей, обреченных, но не ведающих об этом. Он вновь увидел подвесные тележки конвейеров, тянущие по воздуху огромные снаряды к элеватору, к шахте подъемника. Он увидел и снарядный подъемник и шахту — колодец, в который спускались Миллер и он совсем-совсем недавно. Он увидел, как элеватор медленно поднимается вверх, увидел застывшие оголенные провода всего в дюйме друг от друга. ...Блестящее пружинящее колесо мягко катится вниз по отполированной направляющей. Мягкий толчок, подъемник...

Белый столб огня взметнулся на сотни футов в черное ночное небо, и страшный взрыв вырвал сердце острова Наварон. Огня не стало, не стало опускающихся облаков дыма. Только ослепительный столб, в секунду осветивший весь город, выросший до невероятной высоты. Вот он коснулся облаков, и до них докатилась ударная волна. Потом возникла одинокая, пугающая даже на таком расстоянии, шапка взрыва. И наконец — мощный грохот тысяч тонн камня могуче обрушился в бухту. Тысячи тонн камня! И две гигантские пушки Наварона. Воды бухты взметнулись вверх миллионами всплесков и поглотили все.

Грохот еще стоял в ушах, раскаты эха еще не замерли вдали, далеко в Эгейях, а облака разошлись, и открылась полная луна, посеребрившая рябь воды по правому борту. Кипящая под винтом «Сирдара» вода засияла всеми цветами радуги.

Впереди, купаясь в белом лунном свете, сонно лежал на поверхности моря загадочный и таинственно-далекий остров Ксерос.

Сокращенный перевод с английского И. Коккинаки и В. Дробышева


==================================================

ГЕРОИЗМ ОДИНОЧЕК И ПРАВДА ИСТОРИИ

Имя автора повести «Пушки острова Наварон» известно советскому читателю по выпущенной год назад Военным издательством повести «Корабль Его Величества «Улисс». Обе эти повести — о героизме, о мужестве простых людей в период второй мировой войны. Обе повести написаны на реальном историческом материале. Однако авторское воображение не следует за событиями, а скорее отталкивается от них. Задача писателя была в другом — показать в остросюжетных произведениях стойкость, отвагу, товарищескую взаимовыручку самых разных людей, объединенных одной целью — борьбой с фашистской чумой. Однако при всех достоинствах повестей Олистера Маклина ему не удалось подняться выше буржуазных концепций и трактовок в оценке событий второй мировой войны.

В «Пушках острова Наварон» изображается эпизод войны Великобритании за острова Средиземноморья. Отметим попутно, что для того периода истории это была и борьба за отнятые немцами английские колонии — Кипр, Палестину, Ливию и другие английские владения на Ближнем Востоке. Тогда англичане и предполагать не могли, что буквально через десяток лет после окончания второй мировой войны эти их «собственные» земли приобретут независимость, сбросят иго колониализма. Значит, воевали союзники за свои чисто коммерческие интересы. Это касается прежде всего высшего английского командования, а отнюдь не рядовых солдат. Само собою разумеется, что простым людям — австралийцам, новозеландцам, индусам да и самим британцам — чужды и непонятны были эти интересы. Следовательно, рядовая часть армии должна была неизбежно вступить в конфликт с руководящей военными действиями верхушкой. Для нашего советского читателя, воспринимающего прошлую войну как войну общенародную, отечественную, такая ситуация, несомненно, покажется дикой и нелепой. Но именно так обстояло дело в армии союзников. К чести писателя нужно отметить, что этот конфликт между командованием и рядовым составом полно и убедительно показан в повести. Мы видим, что британские офицеры зачастую занимаются не заботой о победе над фашистами, а своими личными делами. Так, элегантный майор Ратлидж, в мирной жизни коммерсант, и войну использует для обогащения: торгует товарами не только с армейскими интендантами, но и с противником — бизнес есть бизнес! Этот Ратлидж обосновал свою «торговую точку» на острове, контролируемом немцами, его торговые агенты имеют клиентуру среди немецких офицеров и среди недружественной Британии Турции. Однако это не мешает ему продавать товары и представителям британской разведки. Таков же и тыловой офицер — капитан Бриггс. Этот ради своего личного спокойствия и нежелания уронить достоинство перед равным по чину руководителем группы разведчиков отказывается арестовать немецкого шпиона, обосновавшегося в гарнизоне Кастельроссо под видом боя в прачечной. Интересы армии Бриггсу абсолютно чужды — ради собственного благополучия он жертвует, по сути дела, ответственной операцией, от успеха которой зависят тысячи жизней простых британских томми. Не в лучшем свете показан и капитан Дженсен — шеф каирского отделения военной разведки. Хороший специалист своего дела, ухищренный мастер шпионажа, Дженсен прежде всего интересуется самой задуманной операцией, но не судьбой людей, которых он посылает на верную смерть. Не случайна и фраза Дженсена об английском военно-морском флоте, которому «надоело без малейшей пользы подставлять шею под новые и новые удары... И ради чего? Чтобы наше командование могло поиграть со своими берлинскими коллегами вокруг желтых скал в кошки-мышки...» Дженсен не видит особой разницы между своим командованием и командованием противника. Для него и те и другие — люди, глубоко чуждые, корыстные, думающие о личном благе, а не о благе отечества и народа.

Большое значение в этом смысле имеет упоминание трагической истории лучшего крейсера британского флота в Средиземноморье — «Сибариса». Без всякой необходимости «Сибарис» посылают «пофорсить» перед немцами, такого корабля не имеющими. Результат — из полутора тысяч моряков крейсера спаслось всего семнадцать, а сам крейсер был потоплен. Такова изнанка победоносных операций союзников в Средиземном море.

Но, несмотря на обилие подобных деталей и эпизодов в повести, автор все же не дает реальной картины войны. Ибо ограничивается частными критическими замечаниями в адрес высшего британского командования. О главном же, о том, что операции на Средиземном море никак не могли существенно повлиять на исход войны, автор нигде ни единым словом не обмолвился. Наоборот, частному военному эпизоду — уничтожению двух орудий, контролирующих проливы между незначительными островами, он придает слишком большое значение. Борьба за уничтожение этих немецких орудий пятеркой отважных разведчиков окрашивается в такой эмоциональный, в такой возвышенный цвет, что невольно создается впечатление, будто от исхода этой операции зависит чуть ли не судьба всех военных действий против немцев.

Советскому читателю нет нужды объяснять, что исход войны с фашизмом, с немецкими армиями решался на востоке, в России. О том, что и сами немцы не придавали особого значения военным операциям на Ближнем Востоке, говорит такой вроде бы незначительный эпизод. Немецкое командование для уничтожения проникшей на остров группы высылает самолеты, давно уже списанные из армии, — захваченные трофейные монопланы, вызвавшие законное удивление у группы Меллори, которую они преследуют.

Таков реальный фон войны союзников с немцами, На этом фоне поистине героическими и самоотверженными выглядят действия греческих патриотов, помогающих группе Меллори выполнить задание. Ибо греков заставляет идти на риск священная ненависть простых людей к оккупантам, в то время как англичане в большей своей массе не имеют ясного представления, за что же они сражаются.

Однако все эти немаловажные вопросы отступают на второй план и даны в повести нечетко, размыто. Главную цель автор видит в изображении положительных индивидуальных качеств отдельных своих героев. Здесь его ожидают подлинные удачи. Пятерка отважных, во главе с новозеландцем Меллори — это люди подвига, самоотверженные бойцы, не ведающие страха. Их сила — в крепкой спайке, в бесконечной вере в силы и возможности человека, в верности долгу и чувству товарищества. Группа Меллори — это еще и пример интернационального содружества людей. В нее входят новозеландец, грек, англичане и американец. Всех этих людей объединила личная ненависть к фашистам. Эта ненависть заставила их добровольно пойти в армию, чтобы иметь возможность сражаться с немцами. И пожалуй, без этой личной ненависти к фашистам не получилась бы такая героическая и дружная пятерка отважных. Их приключения на острове Наварон в полной мере раскрывают характер каждого и в то же время показывают то общее, что сплотило разных по характеру людей в действенную и монолитную группу.

Нужно отметить и еще одну положительную особенность повести. Автор не увлекается жестокостями войны, напротив, он всячески подчеркивает гуманизм и человечность своих героев. Для них борьба с немцами не утоление кровожадных инстинктов, а скорее акт справедливого возмездия. Грек Андреа, у которого фашисты на глазах убили родителей, у которого погибла от фашистской бомбы семья — жена и две маленькие дочки, в минуту напряженного единоборства с целым отрядом альпийских немецких автоматчиков успевает подумать, что убивает он немцев не ради убийства, а лишь для того, чтобы дать возможность жить на земле другим, лучшим людям, которых хотят лишить жизни эти завоеватели.

Своей гуманистической направленностью повесть Олистера Маклина выгодно отличается от многочисленных книжек западных писателей, в которых авторы видят войну лишь как средство изображения жестокостей и убийств. При этом мы не должны забывать, что у западных писателей не было и не могло быть такого фактического материала, который дал бы им возможность показать войну с фашизмом во всей ее полноте и трагической сложности. Недаром столько страниц уделяет Маклин горьким сетованиям на высшее британское командование, недаром положительных героев автор находит прежде всего среди греков, а не среди англичан. Факты истории — Дюнкерк и Арденны, — где союзные войска потерпели внушительное военное поражение от уже ослаблённых борьбой с Красной Армией войск немцев, убедительно говорят о том, что ни о каком массовом героизме, ни о каких блестящих военных операциях союзников не может идти и речи. Даже когда после долгих проволочек союзники открыли второй фронт и вступили в непосредственную войну с Германией, даже тогда военные историки Запада не могли отыскать в действиях союзных войск ни одной операции, равной или хотя бы отдаленно похожей на Курское сражение или Сталинградскую битву, по сути дела решивших судьбу фашистской Германии.