Он посмотрел на небо, уже розовевшее на востоке. Покачал головой.

— Не мешало бы узнать прогноз погоды.

Прием был скверным. Крошечный динамик хрипел как придушенный, но сквозь помехи раздалось:

— Ревень вызывает Пастернак. — Это были позывные Каира, их повторили дважды. Браун отстучал ответ. Снова раздался глухой голос: — Ревень вызывает Пастернак. Пастернак, я Ревень. Икс минус один. Подтвердите. Икс минус один.

Меллори с шумом втянул воздух. Сообщение означало, что атака на Ксерос назначена в субботу на рассвете, на день раньше. Итак, операция в пятницу. Ровно через три дня.

— Подтвердите. Икс минус один! Вас понял, — спокойно сказал Меллори.

— ...Восточная Англия. Сводка погоды, — продолжал безразличный монотонный голос. «Восточная Англия» означала северную часть Архипелага. Меллори знал об этом.

— ...Вечером возможно падение барометра. Значительные осадки. Похолодание в ближайшие четыре часа. Ветер восточный. Сила ветра шесть-семь баллов. Завтра ожидается ясная погода.

Меллори повернулся и пошел на нос каика. Ну и положеньице! Осталось всего три дня. Мотор никудышный. Надвигается шторм. Он с надеждой вспомнил, что командир эскадрильи Торренс был невысокого мнения о работе метеослужбы. Но радужным надеждам предаваться было трудно. Громадные грозовые тучи наползали прямо на них.


ГЛАВА 4


ПОНЕДЕЛЬНИК. ВЕЧЕР

17.00—23.30

На западе у горизонта утопал в море огненнорыжий диск солнца. Темнела вода бухты. Присутствие светила ощущалось только по светящейся завесе ласкового легкого дождя.

Золотистые лучи освещали древнюю сторожевую башню на вершине утеса, взметнувшегося на сотню футов над устьем реки. Они переливались на полированных плитах прекрасного белого пирейского мрамора, сверкали на блестящей поверхности стволов, которые выглядывали из узких амбразур в массивных стенах; лучи эти освещали извивающийся паук свастики на флаге, укрепленном над окном. Полуразрушенный замок и теперь представлял мощную и неприступную позицию, контролирующую реку и морское побережье. Он хорошо виден в просвете вересковых зарослей, укрывших каик. Медленно, как бы нехотя, Меллори опустил бинокль и мрачно сказал Андреа и Стивенсу, силуэты которых едва различались в полумраке рубки:

— Восхитительно! Просто гениально. Талантливый командир Меллори не мог придумать ничего лучшего. На сто миль в округе это наверняка единственная бухта с немецким дозором. Нужно обшарить не меньше тысячи островов, чтобы наткнуться на него. Теперь мне остается только пойти и уничтожить немцев. Давайте-ка еще раз взглянем на карту, Стивенс.

Стивенс развернул карту, накрыл ее брезентом и включил фонарик. Болезненное ощущение страха вновь заползало в него. Он с неприязнью поглядел на Андреа, словно обидевшись, что тот обнаружил немецкий пост всего несколько минут назад. Меллори склонился над картой. Стивенс деланно безразлично затянулся сигаретой. Табак отсырел, но курить его было можно.

«У них наверняка пушки наверху, — лениво подумал Стивенс. — Без пушек бухту не удержать...»

Он потер рукой бедро повыше колена, но противную дрожь унять не удалось — страх был сильнее его. И все-таки голос Стивенса звучал твердо:

— Вы зря ругаете себя, сэр. Это единственная удобная стоянка. В такую бурю мы не смогли бы нигде подойти к берегу.

— Точно. Истинная правда, — Меллори свернул карту. — Больше укрыться было негде. Самая удобная бухта, в которой можно переждать шторм, и немцы усвоили этот неоспоримый факт раньше нас. Именно поэтому я должен был предположить, что они обязательно поставят дозор. Но, как говорится, снявши голову, по волосам не плачут, — он повысил голос. — Шеф!

— Хелло! — глухо донеслось из машинного отделения.

— Как там, Браун?

— Не так скверно, сэр. Почти собрал.

Меллори облегченно кивнул.

— Сколько еще возиться? Час?

— Около этого, сэр.

— Час... Вроде бы все в порядке. — Меллори опять взглянул на Стивенса и Андреа. — Через час отчаливаем. Темнота нам на руку, но выбраться из этой чертовой канавы без огней трудновато.

— Вы полагаете, сэр, что они попытаются нас задержать? — Голос Стивенса звучал слишком ненатурально. Он был уверен, что Меллори заметил это.

— Не думаю, что они встретят нас по стойке «смирно», приветствуя тремя пушечными выстрелами... Как вы полагаете, Андреа, сколько их там?

— Я видел двоих, — задумчиво ответил Андреа. — Их трое или четверо, капитан. Маленький пост. На такие объекты немцы солдат не разбрасывают.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Меллори. — Основной гарнизон находится в деревне, в семи милях отсюда, судя по карте. И не похоже... — он осекся и напряженно прислушался.

Ругая себя за то, что не поставил дозорного — на Крите такая халатность стоила бы ему жизни, — Меллори откинул брезент и осторожно выбрался на палубу. Оружия он не взял, но прихватил полбутылки мозельского. Старательно изображая пьяного, Меллори проковылял по палубе и ухватился за канат, чтобы не свалиться за борт. На берегу, в десяти ярдах от него, стоял немецкий автоматчик. Меллори нагло уставился на него. Теперь поздно думать о дозорном.

Прежде чем приступить к разговору с автоматчиком, Меллори встряхнул бутылку и приложился к горлышку. Худое загорелое лицо немца исказила гримаса гнева. Меллори не обратил на это внимания. Небрежно обтер губы рукавом черной курткй и сверху вниз вызывающе посмотрел на солдата.

— Ну, какого черта тебе нужно? — нахально и неторопливо спросил он, как истинный островитянин.

Меллори увидел побелевшие суставы пальцев на стволе автомата. Мелькнула мысль: не переборщил ли он? За себя он не беспокоился, — в машинном отделении затихли, а рука Дасти Миллера никогда не оказывалась слишком далеко от бесшумного автоматического пистолета, — но ему не хотелось осложнений. По крайней мере сейчас, когда в сторожевой башне находилось не менее двух скорострельных «шпандау».

Солдат едва сдержал себя. Требовалась наблюдательность Меллори, чтобы заметить следы колебания и растерянности. Греки, даже полупьяные, никогда не разговаривали с оккупантами в таком тоне, если не чувствовали своего превосходства в силе. Меллори и рассчитывал воспользоваться этим.

— Что за судно? Куда направляетесь? — Солдат говорил по-гречески медленно, с паузами, но вполне сносно.

Меллори опять приложился к бутылке, сладостно причмокивая губами, сделал глоток-другой и, оторвавшись от горлышка, любовно посмотрел на нее.

— Очень мне нравится в немцах умение делать прекрасное вино, — громко сказал он. — Спорю, что вам нельзя попробовать его! Угадал? А пойло, которое делают наверху 2, начинено смолою так, что его можно употреблять только вместо горючего для фонарей. — Он умолк на минуту. — Конечно, если вы знаете честных людей на островах, они достанут вам немного озо 3, но мало кто из наших может делать озо лучше мозеля или рейнвейна.

Солдат поморщился. Как большинство военных, он презирал предателей, даже если они были на их стороне. Правда, в Греции предателей оказалось не так уж много.

— Я спрашиваю, что за судно и куда идет? — холодно повторил он.

— Каик «Агион». С грузом для Самоса, — гордо ответил Меллори и добавил значительно: — По приказанию.

— Чей приказ? — спросил солдат.

— Господина коменданта из Вати, генерала Крейбеля, — почтительно сказал Меллори. — Вы, конечно, слышали о герре генерале, правда? — Меллори знал, это подействует: о командующем десантными войсками генерале Крейбеле, поклоннике железной дисциплины, знали далеко за пределами островов. Меллори мог поклясться, что лицо солдата побледнело, но тот не успокоился.

— Бумаги есть? Рекомендательные письма?

Меллори устало вздохнул и повернулся к рубке.

— Андреа! — позвал он.

— Чего надо? — Массивная фигура грека показалась в проеме. Он слышал разговор и продолжал игру Меллори: открытая бутылка вина почти скрывалась в его лапище. Он подошел поближе и сказал недовольно: — Не видишь, я занят. — Потом оглядел солдата и так же недовольно спросил: — Чего ему?

— Наши пропуска и рекомендательные письма герра генерала. Они внизу.

Андреа с ворчанием спустился вниз. На берег перебросили канат, подтянули корму и передали солдату бумаги. Они были сделаны отлично. Вплоть до фотостатического факсимиле генерала Крейбеля ничто не могло вызвать ни малейшего подозрения в их оформлении. Солдат вернул бумаги с невнятными словами удовлетворения. Только сейчас Меллори разглядел, что перед ним совсем юнец, лет девятнадцати: чистое открытое лицо, не похожее на лица молодых фанатиков из эсэсовских дивизий, осмысленные живые глаза... Меллори подумал, что ему не хотелось бы убивать этого мальчишку в солдатской форме. Он сделал знак Стивенсу. Тот передал полупустую корзину с бутылками мозельского, Меллори указал в сторону сторожевой башни:

— Сколько вас там наверху?

Солдат мгновенно насторожился, на лице вновь появилось враждебное и недоверчивое выражение. Он глухо спросил:

— Зачем вам это?

Меллори с притворным отчаянием простер вверх руки, простонал и огорченно обратился к Андреа:

— Ты видишь, какие они? Никому не доверяют. Думают, что каждый... — Он поспешно обернулся к солдату. — Мы не хотим создавать себе хлопоты всякий раз, когда сюда заходим. Мы пойдем на Самос еще раз через пару дней. Нужно сплавить партию мозельского, — пояснил он. — Генерал Крейбель хорошо снабжает... э-э-э... своих специальных агентов. Да, вам наверху, на солнце, видно, не сладко приходится. Вот, бери по бутылке на брата... Сколько бутылок?

Успокаивающее упоминание о том, что они вновь вернутся, имя генерала и заманчивое предложение окончательно лишили солдата подозрительности. Помогло наверняка и то, что немец представил себе реакцию товарищей. Если те узнают, что он отказался от вина...