— Мне кажется, вы правы, — согласился я. — Остается одна Селест.

— Она живет здесь всего три месяца, — кратко пояснил он. — Приехала сюда впервые, и не думаю, что задержится надолго — молодость чересчур нетерпелива!

— Да, пожалуй, — согласился я в который уж раз за последний час. — Куда вы отправляетесь, когда надумаете отдохнуть и уехать на время из дома?

Он пожал плечами и этим отдаленно напомнил международного плейбоя, считающего весь мир скучным, потому что он колесит по свету в компании людей, которые ему до смерти надоели дома.

— Мне нравится Рио, — неохотно признался он. — В Париже замечательно, если не задерживаешься там надолго. Достоинства Таити переоценивают. Я всегда стараюсь отыскать какое-нибудь новое место, неординарное и увлекательное — в разумных пределах.

Резкий неожиданный смех заставил нас обернуться. Прямо над нами стоял Бруно Брек, его грязного цвета глаза посылали нам по очереди резкие, выжидающие взгляды. Почему-то сегодня он больше обычного походил на ящерицу, и я мог поклясться, что сходство не было столь разительным, когда я его увидел в первый раз.

— Хотите выведать сокровенные тайны у международного путешественника, лейтенант? — хихикнул Бруно. — Вы обратились к нужному человеку. Себастьян побывал почти везде, разве не так, Себастьян?

Что-то случилось с вышколенным притворщиком — я понял это по тому, как он неожиданно стушевался и в одно мгновение ничего не осталось ни от Таинственного Человека, ни от снайпера. Рядом со мной сидел совершенно новый субъект, хотя и с уже знакомыми мне усами и бородой, но я даже не знал, кто это, черт возьми. Он поднес стакан к губам, и я заметил, что его пальцы слегка дрожат, — может, здесь и кроется разгадка? В их странных взаимоотношениях?

— Я терпеть не могу портить кому-то веселье, лейтенант. — Назойливый яд Бруно ощутимо, как холод, как испарина, просачивался между моими лопатками. — Но я некоторое время стоял и слушал его разглагольствования, и я думаю, что всему есть предел, — разве вы не согласны?

— Это имеет какое-то значение? — мрачно буркнул я.

— Конечно имеет, лейтенант! Сегодня вы наш гость, и я чувствую личную ответственность по отношению к вам — мы все ее чувствуем! Поэтому я подумал, что Себастьян зашел слишком далеко, и мне пришлось заставить себя вмешаться в разговор.

— Он прав, — сказал сиплым нервным голосом незнакомец, сидевший рядом со мной. — Я позволил себе чересчур много фантазировать!

— Может, вам всем повезет и на днях то же самое произойдет с Бруно, — раздраженно сказал я.

— Эй, лейтенант! — Писклявый, неестественный смех зазвенел у меня в ушах. — Вы ерничаете, но я не против. Ты был когда-нибудь в Париже, Себастьян?

— Нет! — прошептал человек, сидевший рядом со мной.

— Таити, Гонолулу — или в каком-нибудь другом месте?

— Нет!

— Куда ты отправляешься на каникулы, когда хочешь отдохнуть от нас всех, живущих в доме Попа Ливви?

— Чаще всего в Сан-Диего. Пару раз бывал в Лос-Анджелесе. — Хриплый шепот таил в себе угрожающее напряжение, которое становилось все более ощутимым и в любой момент готово было вырваться наружу.

— Ну вот, там намного лучше, Себастьян! — похвалил его Бруно. — По тому, как ты треплешь здесь языком, лейтенант может ошибочно подумать, что мы — шайка миллионеров!

— Простите. — Я поставил свой стакан на крышку бара. — Мне нужно закончить некоторые дела. — Я намеренно повернулся к молчаливой фигуре, жалко съежившейся над недопитым стаканом. — Еще раз спасибо, Себастьян, — сказал я, — за великолепное представление трюков со стрельбой, которые я имел честь наблюдать в подвале!

— Как? — Он быстро повернул голову ко мне, и в его глазах мелькнуло что-то близкое к ужасу. Потом он слабо рассмеялся. — Ах, вы об этом! Ничего особенного нет в том, чтобы стрелять по пустым консервным банкам, лейтенант!

— Сейчас ты чересчур скромничаешь, Себастьян! — защебетал Бруно. — Твоя стрельба произвела впечатление на лейтенанта, а уж он-то знает толк в оружии.

— Я говорю вам, ничего особенного! — Себастьян осушил свой стакан, быстро протиснулся мимо меня и чуть ли не бегом бросился из гостиной.

Бруно довольно загоготал.

— Как вы думаете, лейтенант, в том, что я сказал, может, был какой-то смысл?

— Мне все-таки нужно закончить неотложные дела, — холодно ответил я. Уже собираясь миновать его, я передумал и приостановился. — Ради интереса, Бруно, а где вы проводите свои каникулы, когда покидаете дом Попа Ливви?

— Я не помню, чтобы когда-нибудь уезжал из этого дома на каникулы, лейтенант, — непринужденно ответил он.

— Поскольку вы были так щедры, одаривая Себастьяна своими поучениями, — вежливо продолжал я, — вы не станете возражать, если и я дам вам один совет?

— Лейтенант! — Он хихикнул. — Я буду польщен!

— Профессиональный лжец всегда стремится выглядеть честно и искренне, — сказал я с действительно искренней улыбкой на лице. — Поэтому все время, пока он мне врал, он осторожно делал паузы, отводил взгляд, кое-где запинался, неловко замолкал — использовал все, что делают честные люди, когда рассказывают чистейшую правду. У вас же все происходит чересчур гладко — слишком много внешнего лоска, поэтому вы до сих пор не стали профессиональным лгуном. — Я похлопал его по костлявому плечу, как бы подбадривая. — Но я уверен, что вы быстро добьетесь успехов, если на практике будете упорно шлифовать свой талант, Бруно; а сегодня вам уже выпала такая возможность, да?

Я заглянул в глаза человеку и увидел в них истинное отражение того, что происходило в его голове. Такая возможность выпадает редко, но сейчас я почти ощутил на себе физическую силу хладнокровной жестокой ненависти Бруно; в следующую долю секунды ненависть растворилась, и его глаза опять приобрели привычный грязный цвет.

— Вы сегодня определенно капризничаете, лейтенант! — Бруно громко и безудержно зашелся в своем противном хихиканье. — Могу поспорить, что когда вы арестовываете кого-нибудь за плохое поведение, то сначала прогуливаетесь с ним по аллее, а уж потом тащите к шерифу, верно?

Не успел я ответить, как начался ад кромешный. Мне понадобилось секунд двадцать, чтобы сообразить, что безумный шум и грохот шел от металлической ложки, которой лупили по железной сковородке. И только когда я прибежал в столовую, до меня дошло, что это Антония ударяет в гонг, созывая всех к столу. Как я сразу об этом не догадался; для девушки, которая свободно может оторвать меня от пола, сделав лишь глубокий вдох, оглушить человека с нормальными ушными перепонками — всего лишь детская игра.

Глава 7

Я сидел в гостиной возле огромного бара, наслаждался одиночеством, не спеша потягивая крепкий напиток, и изо всех сил старался не смотреть на свое отражение в желтом зеркале задней стенки. Мои часы показывали две минуты двенадцатого, во всем доме стояла убийственная тишина. Я поймал себя на мысли, что был бы рад услышать под ногами даже скорострельную пальбу Себастьяна, а может, и животный зов из Черной Африки к спариванию тоже был бы приемлем.

Вспомнив, что сигарета предполагает кое-какую деятельность, я закурил, но это не внесло разнообразия. После обеда вся компания просто распалась на части. Селест встала из-за стола и прямиком отправилась в свою комнату; Антония занялась посудой на кухне; Бруно сослался на головную боль, а Себастьян и вовсе не явился обедать.

Слабое позвякивание, будто кто-то зацепил косточки занавески, заставило меня бросить взгляд в желтое зеркало. Слегка искаженное отражение Попа Ливви постепенно увеличивалось, по мере того как он приближался ко мне.

— Я решил составить вам компанию и пропустить стаканчик перед сном, — любезно сказал он.

— Прекрасно, — ответил я.

— Наверное, мы не очень хорошо развлекали вас сегодня вечером. — Он занялся приготовлением напитка. — В этом доме такое редко происходит — здесь всегда кто-то чем-то занимается с вечера до поздней ночи.

— Возможно, они устали, — предположил я. — Прошлая ночь выдалась трудной.

— Я уже почти забыл об этом, — признался Поп. — Вы думаете, такое вряд ли возможно, да? Может ли человек забыть, что всего двадцать четыре часа назад обнаружил труп?

— Думаю, таково свойство мозга, — туманно заметил я. — Это нечто вроде защитного механизма. Если память окажется слишком эмоционально взбудораженной, этот механизм автоматически стирает лишнее знание, и здесь не имеет значения, насколько свежей была взволновавшая вас информация.

— Звучит вполне убедительно, — восхищенно сказал Поп. — Значит, это объясняет, почему я так быстро обо всем забыл — память все еще возбуждена?

— Полагаю, что так, — согласился я. — А ведь вы всего лишь обнаружили тело. Представляете, какой потенциальный динамит хранит в себе память убийцы?

— Могу только сказать: рад, что я не убийца. — Он решительно откашлялся. — Лейтенант, вы не возражаете, если я задам вам прямой вопрос?

— Спрашивайте.

— Скажите откровенно, почему вы здесь? Разумеется, мне приятно видеть вас у себя в качестве гостя. Но официально — почему вы здесь?

— Это хороший вопрос, Поп, — согласился я. — Вероятно, ответ на него покажется запутанным. Я нахожусь здесь неофициально, в том смысле, что окружной шериф не давал мне приказа приезжать сюда. Но я занимаюсь расследованием убийства, и, даже если это моя собственная идея, мой визит сюда в любом случае расценивается как в некоторой степени официальный.

— Теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря, что ответ покажется запутанным, лейтенант. — Он усмехнулся. — Тогда можно мне спросить, почему вы решили провести здесь несколько вечеров?

— Эдди Моран был убит в вашем гараже, Поп. — Я пожал плечами. — Поэтому, прежде всего, убийцу логично искать в доме. Прошлой ночью у меня не было возможности даже взглянуть на ваших нахлебников.