– Видите этих людей, профессор? – И вновь в голосе Моро не чувствовалось ни удовлетворения, ни триумфа. – Среди них есть один разработчик, один чертежник, два специалиста по токарной обработке, один инженер и еще электрик, точнее, специалист по электронике. – Он взглянул на сидевших в комнате и сказал: – Может, вы подтвердите мои слова о том, что являетесь квалифицированными специалистами в перечисленных областях?

Шестеро мужчин посмотрели на него и ничего не ответили, но крепко сжатые губы и ненависть, написанная на их лицах, говорили сами за себя.

Моро пожал плечами.

– Ну что ж. Такое иногда бывает: раздражительность, нежелание сотрудничать. Иными словами, они так ничему и не научились.

Моро пересек комнату, вошел в небольшое помещение, напоминающее телефонную будку, и снял трубку. С такого расстояния его голос не был слышен. Он оставался в этой будке до тех пор, пока в комнату не вошел незнакомый физикам человек. Моро встретил его и вместе с ним подошел к ученым.

– Это Лопес, – представил он.

Лопес был низкорослым толстяком с круглым лицом, низким лбом, темными усами и добродушной на первый взгляд улыбкой. Пока Моро говорил, он только кивал головой и молча улыбался.

– Лопес, я несколько разочарован в вас. – Моро говорил серьезным тоном, но сиял не хуже Лопеса. – Подумать только, ведь я плачу вам бешеные деньги!

– Я в отчаянии, сеньор. – Лопес вовсе не выглядел удрученным, и улыбка прочно оставалась на его лице. – Если вы мне скажете, в чем я провинился...

Моро молча кивнул в сторону шестерых мужчин, сидевших в комнате за проволокой, на лицах которых появился страх.

– Не хотят со мной разговаривать, – пояснил Моро.

Лопес вздохнул.

– Я так стараюсь привить им хорошие манеры, сеньор Моро, но даже Лопес не волшебник. – Он нажал еще какую-то кнопку, и в колючей проволоке образовался проход. Лопес улыбнулся еще добродушнее и кивнул: – Пойдемте, Петерс. Немного поговорим у меня в комнате, хорошо?

Человек, которого он назвал Петерсом, поспешно произнес:

– Меня зовут Джон Петерс. Я специалист по токарной обработке.

На его лице был написан самый настоящий животный ужас, а голос дрожал. Физики переглянулись с неясным осознанием чудовищности происходящего.

– Я Конрад Броновский, электрик, – заявил второй мужчина.

Точно так же назвались все остальные.

– Благодарю вас, господа.

Моро нажал на обе кнопки и, пока двери закрывались, искоса посматривал на ученых. Но они не глядели на него; они уставились на Лопеса.

– Кто этот человек? – наконец спросил Шмидт.

– Лопес? Их наставник и руководитель. Видите, как люди быстро отреагировали на его дружелюбие, на его здоровый юмор. Спасибо, Лопес.

– Всегда к вашим услугам, сеньор Моро.

С большим трудом Барнетт оторвал свой взгляд от Лопеса и посмотрел на Моро.

– Люди, которых мы только что видели... Они похожи на заключенных в концлагере, где используется рабский труд. А этот человек – их караульный и мучитель. Я никогда еще не видел такого страха в глазах у людей.

– Вы несправедливы. Лопес проявляет большое участие к своим подопечным. Эти шестеро, вынужден признать, действительно находятся здесь как в заключении, но вскоре...

– Выходит, их похитили?

– Можно сказать и так. Но вскоре они будут отпущены домой. Целыми и невредимыми.

– Вы видите? – Барнетт повернулся к своим коллегам. – Точь-в-точь как говорила миссис Райдер: любезный, внимательный и заботливый к другим. Вот чертов лицемер!

– Вы опять за свое, профессор Барнетт. Ну а сейчас, может быть, займемся записью?

– Минутку, – раздался голос Хили. Замешательство на его лице сменилось отвращением. – Допустим, эти люди действительно те, за кого себя выдают или за кого их заставило выдать себя это чудовище...

Лопес как ни в чем не бывало продолжал улыбаться. По-видимому, он так же, как Моро, совершенно не реагировал на оскорбления.

– Тем не менее, они могли сконструировать совершенно не тот механизм. Подобными работами должен руководить первоклассный физик-ядерщик. Из чего я делаю вывод, что специалисты подверглись сильнейшему промыванию мозгов и в результате говорят то, что говорят.

– Вы необычайно проницательны, – заметил Моро, – но только отчасти. Если бы мне понадобилось, чтобы люди говорили то, что мне надо, я просто прибегнул бы к помощи моих товарищей. Тогда не понадобились бы ни уговоры, ни ограничение свободы. Как вы считаете, доктор Хили?

Судя по выражению лица, Хили погрузился в уныние.

– Лопес, – со вздохом произнес Моро, – будьте так любезны, займите кабинет.

Лопес улыбнулся, на этот раз как будто в предвкушении чего-то, и прошел в будку, из которой звонил его шеф. Моро с физиками прошел к другой стальной двери, нажал на кнопку, и перед ними открылась еще одна клетка.

Камера была едва освещена, но даже такого освещения оказалось достаточно, чтобы разглядеть старика, сидевшего на полуразвалившемся кресле. У него были спутанные седые волосы, изможденное, испещренное многочисленными морщинами лицо. Поношенная, изодранная в клочья одежда висела мешком на необычайно худом теле. Глаза были закрыты. По всей видимости, он спал. Если бы не едва заметное дрожание рук, можно было бы подумать, что он умер.

Моро жестом указал на спящего человека:

– Узнаете?

Четверо ученых уставились на старика. Наконец Барнетт презрительно сказал:

– И это ваш козырь? Творец вашего весьма сомнительного атомного оружия? Вы забыли, Моро, что я знаком со всеми ведущими физиками-ядерщиками в нашей стране. Я никогда раньше не видел этого человека.

– Люди меняются, – тихо заметил Моро.

Он потряс старика за плечо, тот встрепенулся и, подняв веки, открыл затуманенные красные глаза. Взяв мужчину под руку, Моро помог ему встать и выйти на свет в соседнее помещение – в сборочный цех.

– Возможно, теперь вы его признаете?

– Что за фокусы? – Барнетт внимательно всмотрелся в старика и покачал головой. – Повторяю, я никогда раньше не видел этого человека.

– Печально, как быстро вы забываете своих друзей, – произнес Моро. – А ведь вы его очень хорошо знаете, профессор. Представьте, что он весит на тридцать килограммов больше, что у него гладкая кожа без морщин, а волосы черные, а не белые, как сейчас. Думайте, профессор, думайте.

Барнетт задумался. Неожиданно его взгляд изменился, кровь отхлынула от лица. Он схватил старца за плечи.

– Иисус Всемогущий! Уилли Аахен! Уилли Аахен! Что они с тобой сделали?

– Мой старый друг Энди! – Голос соответствовал внешности: он был слабым и дрожащим, как у старика. – Как приятно снова тебя видеть.

– Что они с тобой сделали?

– Что? Ты же сам видишь. Похитили, – Он задрожал и попытался улыбнуться. – «Уговорили» меня работать на них.

Барнетт рванулся к Моро, но не успел сделать и шага, как огромные ручищи Дюбуа схватили его сзади за руки. Барнетт был мощным мужчиной, а ярость придала ему дополнительные силы, но высвободиться из этой чудовищной хватки он не сумел.

– Бесполезно, Энди, – печально произнес Аахен. – Бесполезно. Мы бессильны.

Барнетт прекратил бессмысленную борьбу. Тяжело дыша, он в третий раз спросил:

– Что они с тобой сделали? Как? Чьих рук дело? Неожиданно рядом с Аахеном, явно по незаметному сигналу Моро, появился Лопес. Увидев его, Аахен невольно отступил назад и взмахнул рукой, как бы защищая лицо, исказившееся от ужаса. Моро, все еще продолжавший держать его под локоть, с улыбкой посмотрел на Барнетта.

– Как вы наивны и неразумны, несмотря на весь свой интеллект! Профессор Барнетт, вы же знаете, что существуют только два экземпляра чертежей «Тетушки Салли», те, что сделаны вами вместе с профессором Аахеном и хранятся в Комиссии по атомной энергии. Можете не сомневаться, они до сих пор там. Следовательно, копии я мог получить только у двух человек, и оба сейчас находятся здесь. Вы меня понимаете?

Барнетт все еще дышал с трудом.

– Я знаю профессора Аахена. Знаю его лучше всех. Никто не сможет заставить его работать на себя! Никто!

Лопес расплылся в своей вечной улыбке.

– Сеньор Моро, а что, если я дружески поболтаю с профессором Барнеттом в моей комнате? Думаю, десяти минут хватит.

– Согласен. Этого вполне достаточно, чтобы он понял: я могу заставить работать на себя любого человека в мире.

– Не делайте этого, не делайте! – Аахен был близок к истерике. – Ради бога, Энди, поверьте Моро. – Он с ненавистью посмотрел на Лопеса. – Это не человек! Он применяет самые чудовищные, самые невероятные пытки, которые нормальному человеку даже не представить. Ради бога, Энди, не глупите. Этот выродок сломает вас, как сломал меня.

– Вы меня убедили. – Хили шагнул вперед и взял Барнетта за руку, как только Дюбуа ослабил хватку. Посмотрев на Шмидта и Брамуэлла, он снова повернулся к Барнетту. – Трое из нас верят. Безоговорочно. Какой смысл завозить и устанавливать современное оборудование для простого камуфляжа? Мы получили необходимое доказательство. Господи, Барнетт, вы не смогли узнать своего старого друга, которого видели в последний раз недель десять назад. Разве это не доказательство? А те шестеро зомби? Не доказательство ли? – Он посмотрел на Моро. – Наверняка есть и еще. Если эти «Тетушки Салли» подлинные, значит, где-то должен быть готов механизм приведения их в действие. Сделать его можно с помощью часовых или радиоуправляемых взрывателей. Вряд ли вы выбрали часовое устройство – тогда вы должны были бы принять окончательное решение, а это на вас не похоже. Поэтому я делаю вывод, что вы остановились на радиоуправляемом взрывателе.

– Прекрасно, – улыбнулся Моро. – На сей раз вы попали прямо в точку. Следуйте за мной, господа.

Он прошел в небольшую будку, из которой ранее звонил. В одной из ее стен виднелась стальная дверь, справа от нее – отполированная медная пластинка размером двадцать пять на пятнадцать сантиметров. Моро приложил к этой пластинке свою ладонь, и дверь бесшумно отошла в сторону.