Джоанна отвечала дочери, что это вовсе не старики, а люди того же возраста, что и ее родители, но все было бесполезно. Девушка или отмалчивалась или взрывалась короткой гневной тирадой, которая иногда заканчивалась слезами.

Джоанне надоело возиться со скучающей дочерью, и однажды она так ей сказала:

— Ну вот что, дорогая. Все! Хватит! Я умываю руки! Ты сама не знаешь, какого тебе рожна еще надобно!

— Никакого. Я просто хочу быть одна, — ответила ей Барбара, удивленная и отчасти напуганная материнской резкостью.

Барбара в самом деле была самым трудным ребенком, сказала как-то Джоанна мужу. Родни согласился, лишь слегка нахмурил брови.

— Если бы она сама могла сказать, что ей еще надо! — продолжала Джоанна.

— Она и сама этого не знает. Она ведь еще очень юная, ты понимаешь, Джоанна?

— Вот потому-то и надо кое-какие вопросы решать нам с тобой, а не бросать Барбару на произвол судьбы.

— Нет, моя дорогая, так она никогда не научится ходить собственными ногами. Пусть приглашает кого хочет, пусть приводит к нам домой своих друзей. Только не надо ничего организовывать. Молодежь этого не терпит. Она видит в этом посягательство на ее права.

«Ну и человек!» — подумала Джоанна о муже, доведенная до белого каления. Всегда готов оставить все как есть и бросить детей на произвол судьбы! Ох, Родни! Он и раньше был таким безалаберным, а теперь, к старости, стал еще безалабернее! Не то что она сама! Нет, себя Джоанна считала в высшей степени практичной натурой. А еще говорят про Родни, что он якобы тонкий и проницательный адвокат!

Джоанне вспомнился вечер, когда Родни вычитал в газете объявление о свадьбе Джорджа Хармона и Примроуз Дин.

— Эй, Барбара, — с ехидной улыбкой сказал Родни. — А ведь это твоя бывшая любовь!

Барбара подняла брови и захохотала.

— Сама не понимаю, как я могла им увлекаться! — сказала она. — Он же такой ужасный! Кошмар!

— Я всегда считал, что этот молодой человек начисто лишен способности располагать к себе людей. Не представляю, что ты в нем увидела?

— Я и сама не знаю! — смеялась восемнадцатилетняя Барбара над собою семнадцатилетней. — Но, кроме шуток, папа, я была страшно уверена, что искренне люблю его, представляешь? Я думала, что вы с мамой хотите нас разлучить, и если бы вы добились своего, то… Я уже заранее все решила, понимаешь? Я сунула бы голову в газовую духовку и покончила с собой.

— Ну прямо как Джульетта!

— Поверь, папа, тогда мне было не до шуток, — укоризненно покачав головой, серьезно сказала Барбара. — Что еще остается делать, если дальше жить невыносимо? Только покончить с собой!

— Перестань говорить глупости, Барбара! — сердито воскликнула Джоанна, не в силах дальше хранить молчание. — Ты сама не знаешь, что за чушь ты несешь!

— Ох, мамочка, я и забыла, что ты здесь! — улыбнулась Барбара. — Уж ты-то, конечно, никогда не решилась бы на что-нибудь подобное. Ты всегда такая осмотрительная и разумная. Ты всегда держишь себя в руках, что бы ни произошло.

— Надеюсь, что это так на самом деле, — с раздражением произнесла Джоанна, едва удерживая нарастающий гнев.

— Ты не должен потворствовать противной девчонке и поощрять ее глупости! — сказала она Родни, когда Барбара вышла из гостиной.

— Почему бы девочке не сказать о том, что ее в прошлом так сильно волновало? — пожал плечами Родни.

— Разумеется, она бы никогда не решилась на что-нибудь подобное, о чем сейчас говорила. Но все-таки как ужасно все это слышать мне, матери!

— Ты и вправду так думаешь? — спросил Родни и посмотрел на Джоанну так, что у нее заныло на душе.

— Но насчитаешь же ты в самом деле, что она… Джоанна растерянно посмотрела на мужа.

— Нет, конечно же, нет. Теперь, когда она уже взрослая, уравновешенная и все понимает, об этом не может быть и речи. Так что постарайся больше не переживать, — усмехнулся Родни, — Но ты сама видела, какая она была чувствительная и эмоционально неустойчивая год назад.

— Но… Родни, это же смешно! Из-за такого паршивца, как Хармон!..

— Это смешно нам с тобой, потому что у нас есть чувство меры. Но Барбаре это не смешно. Она всегда была искренней до конца. Она не может беспристрастно смотреть на вещи, у нее нет чувства юмора. И в сексуальном отношении она развита не по годам…

— Родни, в самом деле! Что ты себе позволяешь? Ты говоришь о ней, как о девице, не вылезающей из полицейского участка! — с возмущением воскликнула Джоанна.

— В полицейских участках тоже сидят живые люди, не забывай об этом, Джоанна.

— Уж во всяком случае такие девушки, как наша Барбара, туда не попадают!

— Ты так думаешь? — усмехнулся Родни.

— Родни, дорогой, давай прекратим этот глупый разговор!

Родни вздохнул.

— Конечно. Разумеется. Но я от всей души молюсь, чтобы наша Барбара действительно встретила хорошего молодого человека и искренне полюбила его.

Некоторое время спустя после этого разговора Джоанне показалось, что небеса услышали молитву Родни, когда в Крайминстер вернулся из Ирака молодой человек по имени Уильям Врэй. Он остановился у своей тети, миссис Герриот.

Джоанна увидела его первой, неделю спустя после его приезда. Уильям пришел к ним однажды после обеда, когда Барбары не было дома. Джоанна оторвала взгляд от письменного стола и с удивлением посмотрела на высокого, крепко сложенного молодого человека с квадратным подбородком, порозовевшим от волнения лицом и твердым взглядом широко открытых голубых глаз.

Порозовев еще сильнее, Билли Врэй пробубнил себе под нос, что он племянник миссис Герриот и что он… э-э-э… принес ракетку мисс Скудамор, которую… э-э-э — мисс Скудамор оставила вчера на корте.

Быстро справившись с удивлением, Джоанна приветливо заговорила с молодым человеком.

Барбара такая рассеянная, сказала она, что может оставить свои вещи где угодно. Сейчас ее нет дома, но, по всей вероятности, скоро она вернется. Мистер Врэй может подождать ее, а пока, не выпьет ли он чаю?

Мистер Врэй согласился, и, кажется, не без удовольствия. Джоанна тут же позвонила слугам и распорядилась приготовить чай, после чего принялась расспрашивать мистера Врэя о его тетушке.

Самочувствие миссис Герриот занимало их минут пять, после чего разговор несколько приостановился. Было видно, что мистер Врэй чувствует себя несколько беспомощно. По-прежнему красный как рак, он сидел прямо, не касаясь лопатками даже спинки стула. На лице его отражались приступы мучительной неловкости, владевшей молодым человеком. К счастью, чай предоставил ему еще один повод для разговора, которого хватило еще на несколько минут относительной непринужденности.

Джоанна увлеченно болтала с молодым человеком, хотя и с некоторым чувством неловкости, но ее спас Родни, в этот день вернувшийся домой с работы раньше обычного. Родни, в отличие от мистера Врэя и самой Джоанны, не выказал ни малейшего смущения. Он завел с молодым человеком разговор об Ираке и быстро вывел гостя из состояния мучительной неловкости. Постепенно Билли Врэй разговорился, лицо его перестало краснеть и приняло нормальную окраску. Вскоре, совершенно освоившись, молодой человек оживленно рассказывал Родни о самых занятных обстоятельствах его пребывания на Ближнем Востоке. Через некоторое время Родни увел его к себе в кабинет. Шел уже седьмой час, когда Билли Врэй решил, что пора прощаться.

— Чудесный парень! — сказал Родни, когда гость ушел и хозяева дома остались одни.

— Да, неплохой, — согласилась Джоанна. — Только немного застенчивый.

— Пожалуй, на первый взгляд это и так, — согласился Родни. — Но не думаю, чтобы он страдал излишней застенчивостью в обыденной своей жизни.

— Он так долго сидел у тебя в кабинете!

— Да, больше двух часов.

— Наверное, он тебе изрядно надоел?

— Нет. Напротив, я даже рад был поговорить с ним. Он очень сообразительный, этот молодой человек. У него оригинальный взгляд на вещи. Он обладает философским складом ума. И кроме того, у него довольно твердый характер. Словом, он понравился мне во всех отношениях.

— Да уж, наверное, он понравился тебе, если ты проговорил с ним два часа! — с легкой досадой произнесла Джоанна.

Родни с удивлением посмотрел на жену.

— Он сидел у нас не потому, что хотел со мной поговорить, — начал оправдываться Родни. — Он ожидал Барбару. Разве ты не видишь, что он по уши влюблен в нашу дочь? Бедный парень! Он едва справился со смущением. Вот почему он был красный, как свекла. Ему было нелегко заставить себя прийти сюда. А когда он все-таки пришел, то в награду не получил даже улыбки от своей зазнобы. Явный случай так называемой любви с первого взгляда.

Барбара явилась домой когда уже пора было садиться за ужин.

— К нам приходил один из твоих приятелей, Барбара, — сказала Джоанна. — Племянник миссис Герриот. Он принес твою ракетку.

— Билли Врэй, да? Значит, он все-таки отыскал ее! А я думала, что потеряла ее совсем.

— Он долго сидел у нас, но так тебя и не дождался, — с лукавой улыбкой сказала Джоанна.

— Жаль, что он не дождался меня. Мы с Грабби ходили в кино. Такой глупый фильм! Билли, наверное, до чертиков вам надоел?

— Нет. Напротив, — сказал Родни. — Мне он даже понравился. Мы разговаривали с ним о ближневосточной политике.

— Жаль, что меня не было дома, — искренне вздохнула Барбара. — Я бы с удовольствием послушала его рассказы об этих местах. Я так мечтаю попутешествовать, а сама всю жизнь прожила в Крайминстере! Во всяком случае, Билли вносит разнообразие в мою жизнь.

— Если тебе скучно жить, поступи на работу, — посоветовал Родни.

— Скажешь тоже: на работу! — сморщила нос Барбара. — Ты же знаешь, папочка, что я не люблю работать!