Картер Браун - Пропавшая нимфа

Флавье сжал руку женщины.

— Ты хочешь убедить меня, что тело там, у подножья башни...

— Да, это было тело Мадлен Гевиньи, которую убил ее муж... Мадлен Гевиньи умерла, а я всегда была живой... Вот... Это настоящая правда.

— Это ложь,— сказал Флавье.— Гевиньи уже нет, он не может протестовать, и ты пользуешься этим. Бедный Гевиньи... Значит, ты хочешь сказать, что была его любовницей? И вы оба придумали эту историю, чтобы уничтожить законную жену... Но зачем же, зачем?

— Она имела состояние... Потом мы должны были отправиться в провинцию.

— Восхитительно! А почему Гевиньи просил меня последить за ней?

— Успокойся, мой дорогой.

— Я спокоен, клянусь, я никогда не был так спокоен. Ну, отвечай!

— Никто не должен был подозревать его, а у жены не было никаких оснований кончать с собой. Следовательно, ему был нужен свидетель, который бы смог заявить, что мадам Гевиньи вынашивала в себе эту идею, что она была уверена, будто уже жила, а смерть казалась ей простой вещью, почти игрой... Причем такой свидетель, показания которого не стали бы оспаривать, заяви он, что видел самоубийство... Ты адвокат, и потом, он знал тебя с детства. Знал, что ты сразу же доверишь этой истории.

— В сущности, он считал меня идиотом, сумасшедшим немного, не так ли? Отлично придумано... Значит, это ты была в театре Мариньи, ты — на кладбище в Паси, и на фотографии, которая украшала письменный стол Гевиньи, когда я навещал его,— тоже была ты...

— Да.

— И естественно, по твоему мнению, Полин Лагерлак никогда не существовала?

— Существовала.

— А! Вот видишь... Ты не осмеливаешься отрицать все.

— Да пойми же наконец...— простонала она.

— Я понимаю,— закричал он со злостью,— я все понимаю! Но особенно я понимаю то, что Полин Лагерлак тебя смущает, а? Не так-то просто разрушить весь роман.

— Если бы это только могло стать романом,— прошептала она.— Полин Лагерлак действительно была прабабкой Мадлен Г евиньи. На этом даже замысливалась вся махинация: неотвязная, немного странная идея, путешествия к могиле, дом на улице Сен-Пере, где жила Полин. Фальшивое самоубийство в Курбевуа, потому что Полин тоже утонула...

— Фальшивое самоубийство?

— Да, чтобы подготовить... другое. Не прыгни ты в воду, я бы отлично выбралась сама. Я умею плавать.

Флавье сунул руки в карманы, чтобы не ударить ее.

— Да, действительно, силен был этот Гевиньи,— усмехнулся он.— И ведь предусмотрел все. Даже предлагая прийти к нему после трагедии, он уже заранее знал, что я откажусь.

— И потом, было нетрудно держать все в тайне, ведь я даже запретила тебе звонить мне на авеню Клебер по телефону.

— Замолчи! Предположим... Но колокольня!.. Разве он мог знать, что мы поедем туда? Да, сейчас ты скажешь, что сама вела машину... и вы все давно продумали: нашли тот затерянный городок и установили нужное время, потом ему было нетрудно уговорить жену отправиться вместе с ним, причем было известно, какой она наденет костюм. Так вот, нет, я тебе не верю, слышишь, я тебе не верю... Гевиньи не был преступником.

— Был,— сказала она.— О! У него имелись смягчающие обстоятельства. Он неудачно женился... Мадлен действительно прихварывала. Он даже водил ее к докторам, но те ничего не обнаружили.

— Ну, разумеется! Когда постараешься, всегда найдется объяснение... Например, колокольня? Легче легкого... Гевиньи уже там. Он убивает свою жену и ждет тебя. Ему известно, что я не смогу последовать за тобой! Головокружение... Ты присоединяешься к нему... испускаешь эти вопли... и он сталкивает тело. И вы оба сверху следите за мной, пока я стою возле женщины, упавшей... лицом к земле... женщины, волосы у которой забраны в пучок и отливают хной... Я тоже способен дать объяснение... И как только я удаляюсь, удираете в одну из дверей...

Флавье тяжело дышал... Эта история давила его, тысячи деталей складывались теперь в общее целое. Он заговорил совсем тихо:

— Я должен был поднять тревогу, вызвать жандармов... Гевиньи не сомневался, что я дам нужные показания. Ведь несколькими днями раньше в Курбевуа... Только вот я тревогу не поднял... Не решился еще раз признаться в своей подлости, а . этого Гевиньи не мог предвидеть... Он все предусмотрел, за исключением моего молчания... молчания типа, который однажды уже дал умереть своему товарищу...

Все, что он говорил, было правдой. Он вспомнил свой визит на авеню Клебер, ужас Гевиньи, который тоже был вынужден молчать, его телефонный звонок на следующее утро, в том страшном состоянии: «Ее обнаружили... жандармерия начала следствие...» И его ложь: «Нет, она почти не изуродована!» Черт возьми! И все потому, что он не посмел, он, Флавье, не посмел взглянуть на раздавленное лицо, побоявшись увидеть ее... А потом, по ошибке свидетеля, полиция развила свои поиски и сунула нос в личные дела Гевиньи... Выяснилась возможная причина, определенный интерес... У Гевиньи не могло быть алиби, ведь он находился там, в городке... Крестьяне заявили, что заметили пару в какой-то машине: без сомнения, «тальбо»... И наконец, Гевиньи умирает.

Рене тихо плакала, уткнувшись головой в подушку, и Флавье понял, что теперь не сможет выдержать, что должен теперь жить с открытыми глазами в кошмаре... Значит, женщина, которая рядом с ним, это Рене. Наверное, она жила в одном доме с Гевиньи. Может быть, они там и познакомились... Из-за слабости она согласилась на комедию и через несколько лет, после фатальной встречи с адвокатом, поведала ему свою тайну. Нет... нет... Она выдумала все это, чтобы избавиться от него, потому что не любила... не любила его, ни тогда, ни теперь...

— Мадлен! — позвал он.

Она вытерла глаза, откинула волосы.

— Я не Мадлен,— возразила она.

Тогда, стиснув зубы, он схватил ее за шею, опрокинул на спину и прижал с силой.

— Ты лжешь,— простонал он.— Ты не переставала лгать... Но ты же видишь, что я люблю тебя... с самого начала!.. Из-за Полин, из-за кладбища, из-за твоих печальных глаз... Любовью, которая похожа на восхитительное сновидение. Ничего другого я не хочу знать... Когда я держал тебя в своих объятиях, я чувствовал, что ты будешь единственной женщиной в моей жизни... Мадлен... Это было там... А наши прогулки, ты помнишь?.. Деревня, полная цветов... Лувр... затерянный край... Мадлен... Я прошу тебя... Скажи мне правду.

Она не шевелилась. Флавье с большим трудом удалось разжать свои пальцы, дрожа всем телом, нашарить розетку л включить свет. А потом он издал такой ужасный крик, что в коридор выбежали испуганные люди.

Флавье больше не плакал. Он смотрел на кровать. Даже если бы на его руках, не было наручников, он все равно прижимал бы их друг к другу. Инспектор дочитывал письмо профессора Балларда своему коллеге в Ницце.

— Уведите его,— сказала он.

Комната была полна народа, но никто не издавал ни звука.

— А я могу ее поцеловать? — спросил Флавье.

Инспектор пожал плечами, Флавье приблизился к кровати. Умершая казалась худенькой там, лицо ее хранило выражение полного покоя. Флавье нагнулся и прижал губы к бледному лбу.

— Я жду тебя,— пролепетал он.

Женщина нервничала. Ее глаза на секунду остановились на лице адвоката, потом скользнули по стеллажам, заполненным самыми разными книгами и занимающим все стены. Она чем-то напоминала дикое животное, запертое в клетку и с опаской осматривающее ее прутья.

— Садитесь,— пригласил Перри Мейсон. Он разглядывал ее с откровенной настойчивостью, выработанной многими годами изучения тайников человеческих душ.

— Я пришла к вам по поручению своей подруги,— начала она.

— Да? — бесцветным голосом спросил адвокат.

— У моей приятельницы исчез муж. Насколько я знаю, существует такой термин, как «юридическая смерть», который предусматривает подобные случаи, не так ли?

Перри Мейсон не дал прямого ответа.

— Вас зовут Элин Крокер?

— Да,

— Возраст?

Она с минуту колебалась.

— Двадцать семь.

— Моя секретарша предполагает, что вы новобрачная.

Она обеспокоенно заерзала в большом кожаном кресле.

— Пожалуйста, не будем говорить обо мне. В конце концов, ни мое имя, ни мой возраст погоды не делают. Я уже говорила, что пришла по просьбе приятельницы. Вам совершенно необязательно знать, кто я такая. Посредница, только и всего. Гонорар за консультацию вы получите наличными.

— Моя секретарша обычно не ошибается. Она совершенно уверена, что вы недавно вышли замуж.

— Откуда у нее такие сведения? Не понимаю.

— Вы все время ощупываете свое обручальное кольцо, словно не успели к нему привыкнуть.

Она заговорила невероятно быстро, как если бы декламировала заученное наизусть стихотворение:

— Муж моей приятельницы летел самолетом. Это случилось много лет назад. Я не помню названия места, просто где-то над озером. Стоял густой туман. По-видимому, пилот пытался прижаться поближе к воде, но не рассчитал и врезался. Один рыбак слышал гул самолета, хотя в таком тумане не смог его разглядеть. Ему показалось, что он летел над самой водой.