Я бросил отчаянный взгляд на луну, которая, казалось, насмехалась надо мной.

Снова вспыхнул свет — сначала слева, потом справа. Очевидно, их было только двое, и они прочесывали каждый свою сторону круга, в центре которого находился я. По-военному это, кажется, называлось «котлом» или «мешком».

Впрочем, название не имело значения, а вот то, что, встретившись, они подойдут прямо ко мне и обнаружат здесь, было куда важнее.

Сами они настолько были в этом уверены, что совсем не остерегались. Сучья с хрустом ломались у них под ногами, кусты трещали, правда, переговоров они не вели, ограничиваясь световыми сигналами фонариков.

Я снова опустился на четвереньки и пополз назад, прислушиваясь к их шагам и замирая, как только наступала тишина.

Вскоре я добрался до опушки леса и увидел впереди какой-то дом. К этому времени мои враги сошлись вместе, включили фонари и начали шарить вокруг их лучами.

Нащупав рукой плоский камень порядочных размеров, я сильно размахнулся и швырнул его как можно дальше в сторону дороги. Он с треском влетел в какой-то куст, и в ту же секунду фонари были направлены туда.

Я этим воспользовался и бросился бежать в противоположном направлении.

Заметив толстое дерево, я прислонился к нему и передохнул.

Теперь я напрасно ждал света фонариков, чтобы сориентироваться, откуда ждать врагов. Похоже, мои преследователи поняли свою ошибку и поиски вели уже осторожнее.

Однако без фонарей им было куда труднее.

Прошло более десяти минут. Я боялся шевельнуться.

Время от времени до меня долетали то шорох, то легкое потрескивание, но я не был уверен в их происхождении. Мне уже начало казаться, что негодяи прекратили преследование, и только я хотел отойти от своего дерева, как вовремя заметил черную тень, осторожно передвигающуюся между стволами в полусогнутом состоянии. Это напоминало кадры замедленной киносъемки. Вероятно, человек опасался напороться на нижние ветки.

Я ни на секунду не забывал, что у них есть пистолет, который будет пущен в ход, как только меня обнаружат.

Вокруг моего дерева не было никакой растительности, только травка да мох. Чтобы добраться до ближайших кустов, требовалось преодолеть несколько метров открытого пространства. Это было невозможно, и я буквально слился с этим стволом, рассчитывая броситься на врага, как только он окажется рядом. Решил отнять у него оружие.

Конечно, я страшно рисковал, но только от отчаяния. А что еще можно было сделать?

Тут захрустело где-то совсем рядом, и я услышал чье-то тяжелое дыхание. Кровь зашумела в моих ушах, сердце заколотилось так громко, что его можно было услышать на расстоянии.

Вдруг тишину прорезал резкий крик, а вслед за ним хлопанье крыльев, и с дерева сорвалась большая черная птица. Она пронеслась над моей головой и шумно полетела в лес.

Пафф-пафф — послышались приглушенные выстрелы.

Мужчина понял, что стрелял по ночной птице, громко вздохнул, а потом рассмеялся. Он находился так близко от меня, что я мог бы дотронуться до него рукой, если бы чуть-чуть передвинулся.

Вдали раздался свист, на который он ответил, помахав фонариком. И, торопливо обведя вокруг себя лучом, пошел прочь без всяких предосторожностей. Сообщник шел ему навстречу, поэтому я отчетливо слышал весь их разговор.

— Ты его видел?

— Нет, просто сову спугнул, а может, филина, чертяка пролетел у меня над головой.

— Ясно. Что будем делать?

— Во всяком случае, здесь его нет, а то он бы еще до меня поднял эту птицу...

— Спрятался где-то, мерзавец!

— Пойдем пошарим еще возле дороги, а минут через десять надо смываться.

— А как же с ним? Оставим?

— Не волнуйся, им займется полиция. Как только вернется жена Марселя, она поднимет на ноги всю округу, поэтому в наших интересах держаться отсюда подальше.

— И то правда.

— Думаешь, Марсель ему что-то сказал?

— Да он и сам-то почти ничего не знал. Во всяком случае, теперь уже ничего не скажет, с ним покончено. Ну а этот...

Их голоса удалились, и я больше ничего не расслышал.

Одно было ясно: здесь искать они больше не станут. Я сел под деревом, мысленно благодаря сову, которая спасла мне жизнь.

Прошло минут пятнадцать, и я услышал, как хлопнула дверца машины и затарахтел мотор, звук его стал слабеть: он удалялся.

Я немного подождал, потом поднялся и пошел к своему мопеду, спрятанному на опушке леса в кустах.

Снова воцарилась тишина, и сверчок застрекотал свою песню.


* * *

Перепрыгнув через ограду, я подошел к окну гостиной и рискнул заглянуть в него. Залитый лунным светом, Марсель в той же позе лежал на полу, неподалеку от него валялся черный предмет. Несомненно — пистолет с глушителем.

Я был уверен, что убийцы подбросили его туда, тщательно обтерев следы пальцев. Можно было заранее представить себе все дальнейшее.

Вернувшись, жена Марселя увидит его труп и вызовет полицию. Непременно вспомнит какого-то страхового агента, приезжавшего днем. Наведут справки, узнают, что такового никто не присылал. Ей предъявят мое фото, и она меня опознает: «Да, это тот самый мужчина, только волосы у него были черные».

При очной ставке со мной она станет повторять это. Мне же сказать будет нечего. Клясться, божиться, что я его не убивал? Ведь у меня даже не было оружия.

А мне совершенно логично возразят, что этого никто не может подтвердить, а действовал я в перчатках, поэтому нет и следов пальцев. «Твои методы нам известны. Точно так же было и при убийстве Вотье».

А когда я начну говорить о таинственном преступнике, окажусь всеобщим посмешищем. Никакое красноречие Ле-мера не спасет меня от гильотины.

Я почувствовал себя совершенно беззащитным и одиноким в этом мире. Не лучше ли мне было послушаться Анны? Пять лет тюрьмы все равно ничто не сотрет, так зачем же ворошить прошлое?

Тишину нарушил телефонный звонок. Наверное, это волновалась жена Марселя.

Недолго же бедняга-механик пользовался своим богатством. Теперь я больше не испытывал к нему ненависти, слишком дорого он заплатил за свое предательство.

Найдя мопед в том же месте, где оставил, я откатил его вручную, чтобы не шуметь мотором, потом завел и направился по шоссе к Сен-Тропе. У первого же поворота я свернул на боковую дорогу к Сен-Максимену, не желая встречаться с женой Марселя и лишний раз напоминать ей о себе.


* * *

Когда стало светать, я ехал уже по берегу моря. Меня клонило в дрему, однако вскоре должно было взойти солнце, и я не мог останавливаться.

Чтобы развеять мысли о сне, я закурил и стал раздумывать над словами Марселя: «Ван Воорен имеет яхту „Кристобаль". Она частенько стоит в портах Лазурного берега».

Это, пожалуй, была первая настоящая ниточка,, которую я мог ухватить за кончик. Но как ею воспользоваться?

Выманив меня й Брюссель, Ван Воорен сумел куда-то исчезнуть, растворился, как мираж, настолько, что даже имя его ни разу не упоминалось во время расследования. Настоящего Эмиля Ван Воорена по указанному мной адресу в Брюсселе не нашли, мое упорство в этом вопросе не принесло никакой пользы. Наоборот, все считали, будто я сочинил эту историю.

Портов для стоянок частных яхт на побережье не счесть. Впрочем, если «Кристобаль» не миф, это судно должны были знать, особенно в Каннах и в Тулоне.

Я находился где-то посредине, но все же решил поехать в Канны, потому что там надеялся на помощь Кусселли.

Включив третью скорость, я помчался той же самой дорогой, которой ехал вчера, и в девять утра прибыл в залитый солнцем город.

 Глава 9

Свесив ноги в ласковую воду, я сидел на молу и делал вид, что страшно заинтересовался успехами в рыбной ловле своего соседа с удочкой. Впрочем, говорить об успехах было трудно, так как бедняга довольствовался тем, что время от времени менял червя на крючке, подтягивал поплавок ближе или, наоборот, закидывал дальше, нисколько не обескураженный полным отсутствием клева.

Приехав в Канны, я первым делом купил себе костюм для яхты: синие бумажные брюки, пуловер и каскетку. В этой одежде я выглядел только-только сошедшим на берег яхтсменом.

Старый костюм я тщательно завернул в газету и выбросил в мусорный ящик, что, несомненно, порадовало уборщика. Сохранил только ботинки, не то из суеверия, не то в память о тех счастливых годах, когда был всеми уважаемым врачом.

Лавка находилась у самой пристани. Выбирая костюм, я небрежно спросил:

— А вы знаете яхту «Кристобаль»?

— Еще бы! Ведь именно я поставляю на нее все необходимое.

— У меня там парень знакомый в команде.

— Поль или Франсис?

— Поль.

Я ответил наобум и был крайне озадачен, если бы мой собеседник пожелал и дальше распространяться на эту тему, ибо впервые в жизни услышал имя «своего приятеля». К счастью, лавочник сам оказался любителем поговорить и продолжил:

— Можно сказать, ему здорово повезло!

— Чем это?

— Ну как же? Редко кому удается попасть к такому богатому и щедрому хозяину.

— Неужели?

— Провалиться мне на этом месте. Поль сам говорил, что скоро сможет приобрести собственный домик, причем заплатит наличными.

— А давно он был здесь?