— Спасибо, пока есть... Андре Мейнелю, если встречу, скажу, что у него есть настоящие друзья.


* * *

Увидев меня, Анна вздохнула с облегчением, и на ее глаза навернулись слезы радости.

Я коротко изложил ей свой план. Она не осмелилась возражать, хотя совершенно очевидно не разделяла моего намерения расквитаться с преступниками.

— Может быть, ты возьмешь мою машину?

— Нет, поеду поездом, это не так рискованно. Я смотрел, он идет туда в девять утра.

— Я провожу тебя на вокзал. Ты еще успеешь выспаться.

Она ушла в спальню, а я продолжал сидеть в гостиной, погруженный в свои невеселые думы. Вскоре она вернулась в очаровательной зеленовато-голубой пижаме.

До самого отъезда я так и не сомкнул глаз. Что касается пижамы, Анна надевала ее зря, пижаму пришлось снять сразу же. 

 Глава 6

Измученный неотвязными мыслями и дорогой, я приехал в Канны лишь к восьми вечера. Ехал я в вагоне второго класса с каким-то многочисленным семейством. Целая ватага горластых детей непрерывно лазила вверх и вниз по полкам под наблюдением толстой мамаши, от которой нестерпимо несло чесноком и дешевым красным вином. Голова моя раскалывалась от бесконечного мелькания малюток, их ссор и воплей, не говоря уже о зычных окриках родительницы.

Перед киоском у вокзала меня поджидало неожиданное потрясение: на первой странице газеты красовались фотографии Моники и моя со следующей надписью:

«Пала ли певица жертвой мести?»

К счастью, мой снимок, взятый из судебного дела пятилетней давности, был плохим.

Сидя за столиком в кафе «Терминус», я внимательно прочитал статью. Полицейских предупредил анонимный телефонный звонок. Те сразу же выехали по указанному адресу и в доме Моники нашли еще не окоченевшее тело. Заколовший ее убийца успел скрыться. Жертва пыталась защищаться, в руке у нее был зажат осколок вазы, другие осколки валялись на полу. Не обнаружилось ни отпечатков пальцев, ни прочих следов.

Все это я уже знал, но дальнейшее меня сильно заинтересовало. Полицию уведомили, что во время моего процесса Моника отказалась подтвердить факт нашего ночного свидания с ней и таким образом уничтожила мое алиби. Поэтому меня разыскивали как свидетеля.

Сразу стало ясно, что инициаторы кампании против меня, организовавшие последнее преступление, которое могло стоить мне жизни, не теряли времени даром. Подтверждением тому был звонок в полицию, известивший об убийстве Моники Вотье.

Но кто же это человек? Кто за ним скрывается?

За перевозку и продажу наркотиков я рисковал всего несколькими годами свободы, а теперь на карту была поставлена моя голова. Я точно знал, какие «свидетельские показания» ждала от меня полиция. Признайся я только, что был у Моники, меня бы тут же обвинили в убийстве из мести. Все говорило против: время убийства, отсутствие очевидцев, мое исчезновение. Месть показалась бы судье достаточным мотивом, и присяжные тоже бы согласились.

Человек, только-только вышедший из тюрьмы, не может рассчитывать на снисхождение: его бывшее дело играло бы роль колокольчика на шее прокаженного. Оно бы предупредило всех, что этот человек опасен.

Мое внимание привлекла одна деталь: в коротенькой биографии Моники упоминалось, что пять лет назад она приобрела магазин модного платья в районе улицы Фобург-Сен-Жермен.

Именно тогда Марсель Бланк «унаследовал» крупный капитал, благодаря которому приобрел гараж с бензоколонкой. Тогда и Моника Вотье обзавелась магазином. Участникам моего дела щедро заплатили за молчание. Оно было настолько необходимо, что теперь одного из них просто ликвидировали...

Я не знал своего противника, но понял, что он безжалостен, ловок и неразборчив в выборе средств. Борьба с ним будет не на живот, а на смерть.

Теперь мне уже действительно нечего было терять, все обернулось против меня: полиция, общественное мнение, банда беспринципных, умелых преступников... Как животное, затравленное сворой гончих, я мог только драться, прижавшись спиной к стене.

Возможно, я погибну, но и недруги мои дорого заплатят: я не намерен даром отдавать им свою шкуру.


* * *

Канны еще были полны курортников.

В своем уже старомодном костюме, с необычно для этих мест бледным лицом, я чувствовал себя белой вороной в веселой толпе загорелых отдыхающих, которые расхаживали повсюду в шортах и сандалетах на босу ногу.

«Пальма» находилась в самом центре коммерческой части улицы Антиб.

Это был маленький бар, стены которого, отделанные деревянными панелями, придавали помещению респектабельный «британский» вид. Приглушенная музыка сопровождала негромкие разговоры многочисленных посетителей, собравшихся здесь, несмотря на довольно поздний час.

Бармен в строгой белой куртке спросил, что мне угодно.

— Могу ли я видеть Шарля Кусселли?

Он молча кивнул и подошел к столику, за которым сидели трое. Наклонился к одному из них и что-то прошептал. Тот коротко ответил, быстро взглянул на меня, и бармен тут же вернулся.

— Месье Кусселли благодарит, но товар у него еще есть. Он вам позвонит, когда надо будет сделать заказ. — Я было открыл рот, чтобы рассеять недоразумение, но бармен тихо добавил: — Приходите через полчаса, пока здесь пахнет жареным.

Хотя я не совсем понял значение последней метафоры, но в сочетании с красноречивым взглядом эти слова подсказали мне, что правильнее всего убраться отсюда подобру-поздорову. Я взял чемоданчик и поспешно переменил место, устроившись за столиком бистро шагах в двухстах от «Пальмы».

Очевидно, Кусселли был предупрежден о моем приезде и с первого взгляда удостоверился в моей личности.

Но почему у него была полиция?

Только Пастель знал о моей поездке в Канны, тамошнего адреса я Не сообщил даже Анне. Я вполне доверял ей, но она была категорически против возобновления моих контактов с бывшими заключенными.

А между тем только у них я мог встретить полное понимание и почувствовать себя в безопасности. Узнав мое подлинное имя, любой буржуа бросился бы к ближайшему участку полиции и сообщил там обо мне, свято веруя, что способствует общественному спасению.

— Может быть, это случайное совпадение?

— Прошу прощения?..

Ко мне наклонился официант, так как я нечаянно заговорил вслух. Я заказал полкружки пива и взглянул на себя в зеркало. Если и дальше стану так бормотать, меня быстренько сцапают...

Через час я вернулся в «Пальму».

Столик, за которым сидели двое с Кусселли, теперь был занят какой-то парой.

Бармен жестом пригласил меня следовать за ним и открыл дверь с надписью «Черный ход». За ней виднелась лестница.

— Поднимайтесь, месье, он вас ждет.


* * *

Кусселли сидел перед экраном телевизора в скромно обставленной маленькой гостиной на втором этаже. Лет пятидесяти, массивный, с энергичным волевым лицом и щеткой седых волос. Он встал и подал мне руку.

— Спенсер? Извини, что принял тебя не сразу, но это были комиссар полиции и его помощник.

— У тебя ценные знакомства...

— Только не забивай себе голову ничем лишним. Я не настолько низко пал, чтобы служить у них осведомителем. Пользуясь тем, что я бывший зек, они частенько заходят сюда пропустить стаканчик-другой. Большого удовольствия мне это не доставляет, но, как говорится, с волками жить — по-волчьи выть.

С этими словами он достал из миниатюрного бара бутылку шотландского виски и налил мне добрую порцию.

— Ты обедал?

— Спасибо, я не голоден.

Он посмотрел на меня и покачал головой.

— Понятно... ты уже видел газеты.

— Да, сразу после поезда.

— Фотография не очень похожа, но я тебя тут же узнал. Именно поэтому и попросил временно удалиться.

— Пастель предупредил обо мне?

— Да, он звонил утром, но не объяснил ничего. Что я могу для тебя сделать?

— Прежде всего мне нужно убежище на несколько дней, если, конечно, это возможно.

— У меня здесь три комнаты на нижнем этаже, можешь выбрать любую.

— Спасибо. Затем разыщи мне адрес одной бензоколонки и станции по срочному ремонту автомобилей. Владелец ее некий Марсель Бланк.

— Где она? В Каннах?

— Знаю только, что на побережье в районе Лазурного берега.

Кусселли покачал головой и состроил гримасу.

— Побережье велико, таких бензоколонок множество.

— К несчастью, больше мне ничего не известно.

— Ты поручаешь мне работу детектива... Неужели это так необходимо тебе?

— Только ради этого я сюда и приехал.

Неожиданно решившись, я рассказал ему все. Кусселли понял меня и, ни в чем не усомнившись, не стал отговаривать.

— Ладно, в таком случае возьмемся за работу. Но не удивляйся, что на это потребуется время.

— Я боюсь только стеснить тебя.

— Пастель был мне как брат. Правда, с тех пор мы завязали и живем на виду. Я плачу налоги за погребок и пользуюсь уважением. Тебе у меня будет спокойно, только не высовывайся на улицу.

Он отвел меня в кокетливо обставленную комнатку, посредине которой возвышалась нарядная кровать. Я пощупал матрас.

— Не знаю, смогу ли я уснуть? Моя жизнь теперь так резко изменилась...

Он понимающе улыбнулся и показал на двери.