Он внезапно поднес руку к губам, и я посчитал это шуткой.

— Кстати, что вы думаете о моей... э... жене, мистер Бойд?

— Гнусность,— ляпнул я, не подумав.

Пистолет, уткнувшийся мне в бок, напомнил о моем положении.

— Кончай, Бойд,— сказал Тино грубо.— Зачем тебе это?

Некоторое время Корли смотрел на меня молча. И в его влажных глазах было не оскорбленное изумление, а безграничное восхищение.

— Мистер Бойд,— наконец проговорил он серьезно,— я бы хотел очень, чтобы эти слова принадлежали... мне.

Тино втолкнул меня в холл.

Через полуоткрытую дверь доносилось чувственное воркование.

— Дурачок,— хрипло шептала Беатрис.

— Постой-ка,— приказал Тино.

Я послушно остановился.

Тино заговорил преувеличенно громко:

— Хорошо, Бойд, теперь пошли в салон.

Войдя в комнату, мы увидели, что парнишка сидит на ручке кресла с лицом, красным от гнева. Его глаза выражали забавную смесь стыда и стеснения.

Беатрис прерывисто дышала, приоткрыв рот.

— Вы уже вернулись? — спросила она, машинально поправляя прическу.— Дэнни все увидел?

— Да,— ответил Тино.— Это было недолго.

Беатрис продолжала удерживать Майкла за руку.

— Ну что ж, возвращайтесь и объясните все Фрэнку Ломаксу,— сказала она наконец. — Если у него появится желание пробраться сюда, то для него будет лучше этого не делать.

— Разумеется,— ответил я.

— Расскажите ему все подробно,— добавила она.— Прежде всего, вокруг дома стены, на них провода, через которые пропущен ток в несколько тысяч вольт, затем есть Тино, Мики и еще двое; которые сейчас отсутствуют. Не нужно забывать и собак, не так ли?

— Их никто не сможет забыть, увидев хоть один раз,— сказал я убежденно.— Начиная с сегодняшнего дня, у меня будет личный кошмар, спрятанный в глубине души.

— Прекрасно,— воскликнула она с улыбкой.— Значит, расскажите это все Фрэнку. Я согласна пятьдесят на пятьдесят, а иначе — ничего.

— Хорошо. Я могу уехать сейчас?

— А почему бы и нет? Будь добр, Мики, попрощайся с Дэнни.

— Пока,— пробормотал тот. — В следующий раз ты так легко не отделаешься.

— Если ты будешь заниматься приготовлением коктейлей, малыш,— сказал я ему,— и не станешь лезть в чужие дела, у тебя появится шанс прожить... кто знает? Может быть, даже до двадцати пяти лет.

— Хватит,— сказала Беатрис.— Тино, проводите Дэнни, пожалуйста.

— Ну, пошли. Слышал, что тебе сказали?

— Вы кое-что забыли, Тино,— заметил я.

— Что?

— Пистолет.

— Понятно.

Он взял мой «магнум»~ со стойки, вытащил из обоймы патроны и уже потом протянул мне. И сделал это не от недоверия, а от того, что считал меня профессионалом.

Я засунул «магнум» в кобуру и направился к двери.

— Еще одно, Дэнни,— небрежно сказала Беатрис,— передайте Фрэнку, что я не спешу. Могу и потерпеть, а он... Он не может.

— Передам.

Тино проводил меня до машины и подождал, пока я усядусь за руль. Потом спрятал свой пистолет.

— Я открою ворота, как только подъедешь,— сказал он. — А для человека, который везет плохие новости Фрэнку, ты довольно весел.

Тино нагнулся ко мне через опущенное стекло дверцы.

— Мне кажется, Бойд,— он почти улыбался,— ты и я... — Он соединил пальцы обеих рук,— как эти пальцы, а?

— Вполне возможно,— ответил я,— мы ведь профессионалы.

— Ты настоящий парень, Бойд. Только слишком долго связан с Фрэнком Ломаксом. Мне кажется, над этим стоит поразмыслить, а? Точно. И потом,— продолжал он задумчиво,— наверное, тебе не нужно возвращаться сюда.

— Почему?

— Не могу это объяснить. Но если вернешься, мне придется убить тебя.

Я снова посмотрел ему в глаза, но даже с такого близкого расстояния не заметил в них ничего, кроме собственного отражения.

— Если придется возвращаться, Тино,— сказал я осторожно,— не беспокойся. Я сначала серьезно подумаю.

 Глава 7

Около девяти часов я пересек мост Трибора и, оказавшись в Готтане, с облегчением вздохнул-. Как знает каждый житель Нью-Йорка, Манхэттен — это остров, окруженный примитивными джунглями, которые ловко закамуфлированы код цивильными невинными названиями: Лонг-Айленд, Нью-Джерси, Коннектикут. Но перед гражданином Нью-Йорка суровая действительность раскрывается сразу, как только он углубляется в один из этих районов. Признаки тут безошибочные. Деревьям и траве позволяют расти как попало и переходить в дикое состояние. Люди, живущие вдоль дорог, вымогают выкупы, чтобы обеспечить местным тиранам вульгарный блеск. Их жены ведут ужасную жизнь. Вместо того чтобы занимать то положение, на которое вправе рассчитывать, то есть быть цивилизованными аксессуарами мужского существования, они в большинстве своем сделались обычными животными, предназначенными для обработки мизерных участков, земли, которые дополняют их чудовищные жилища. И даже хуже. Многие из них умирают страшной смертью, в окружении кучи инструментов и машин для домашнего хозяйства, отказывающихся работать. Они испускают последний дух, вопя и призывая на помощь мастеров, которые никогда не приходят.

Все это я знал и тем не менее глубоко залез в Лонг-Айленд. Впрочем, если я завел знакомство с Беатрис, не говоря уже о диких дьявольских зверях, то поделом мне это, заслужил.

Ведь чего можно ожидать в самом Центре примитивных джунглей, кроме встречи с кучей головорезов?

Я почувствовал себя в безопасности, только вернувшись в дорогие моему сердцу бетонные каньоны, и испытал настоящее искушение совершить ночную прогулку в Центральный парк. В конце концов, было же несколько мужественных исследователей, которые вернулись оттуда невредимыми.

После перенесенных волнений я почувствовал страшный голод и остановился около небольшого кабачка на 2-й авеню. Бифштекс с кровью и кусок пирога с яблоками немного насытили меня. Со второй чашкой кофе я позволил себе сигарету и начал перебирать в памяти события последних суток.

Вторая сигарета и третья чашка кофе придали моим воспоминаниям еще более неприглядную окраску.

Около четверти одиннадцатого я звонил в квартиру на Саттен-пласс.

Через несколько минут тщетных попыток я уже готов был расплющить кнопку звонка. Тогда я засунул в него острие шариковой ручки и нажал так, чтобы звон был непрерывным.

Дверь приоткрылась сантиметров на десять, и в щели показался громадный черный глаз.

— Прекратите,— яростно закричала Селина,-^ иначе я позову привратника, и он вышвырнет вас на тротуар!

— Мне нужно видеть Османа-бея.

— Он уже спит. Приходите завтра. Утром.

Я едва успел подставить ногу, когда она попыталась захлопнуть дверь перед моим носом.

--- Это срочно,— сухо произнес я. — Поднимите его, и пошевеливайтесь.

— Но я никогда не осмелюсь,— сказала Селина. — Я сама уже собиралась спать, и он...

Тут я уперся в дверь плечом и толкнул ее. Она распахнулась настежь, и в это мгновение Селина исчезла.

Входя в дом, я подумал, что невозможно просто испариться, даже не оставив позади себя классического клуба дыма.

Вдруг откуда-то из района моих ног раздался стон. Я посмотрел вниз и что же увидел? Моя бравая Селина лежала на полу.

— Ну давайте, бейте меня еще,— горько воскликнула она,— тут никакого риска... Ведь я только женщина.

— Вам следовало впустить меня сразу,— сказал я мягко.

Потом протянул ей руку и помог подняться. Теперь я понял, что она действительно собиралась ложиться спать. Следующим этапом ее туалета наверняка стало бы надевание пижамы: на ней был бюстгальтер из черного сатина, придававший ее громадной груди агрессивный вид, и маленькие трусики, украшенные кружевами. Сейчас Селина являла живое воплощение мужского желания.

— Милая, у вас есть все, что должна иметь идеальная женщина,— сказал я.

— Вы будете выглядеть настоящим идиотом, когда вылетите отсюда,— ответила она.

— Выбирайте,— произнес я благородно. — Либо вы сами разбудите Османа-бея я доложите обо мне, либо это сделаю я.

Ее громадные глаза начали выстукивать сигнал «SOS». Она отступила на шаг и посмотрела на меня со страхом.

— Он убьет меня, если вы зайдете в его комнату,— пробормотала она с ужасом. — Впрочем, он меня убьет в любом случае. Стойте здесь, Бойд.

Она повернулась и бросилась в маленький коридорчик, который, видимо, вел в спальню. Через пару минут вернулась и, не глядя на меня, прошла мимо в салон. А еще через две минуты появилась снова.

— Он одевается,— сухо объявила она. — Пройдите сюда.

Я вошел в салон, который совершенно не изменился со времени моего первого визита. Шторы были так же герметично задернуты, и слабый отблеск маленькой лампы на столике придавал комнате еще более зловещий вид. Наргиле в тишине ожидало своего хозяина.

— Теперь нужно немного подождать,— грустно заметила прекрасная рабыня,— он уже не так подвижен, чтобы быстро одеваться, особенно, когда его внезапно разбудят.

— У меня масса времени, - сказал я.

— Я так и думала,— ответила она с неприязненным смешком.— Хотите стаканчик?

— Во всяком случае — не турецкого кофе.

Одного упоминания этого напитка было достаточно, чтобы мой желудок сжался. Я отчетливо услышал, как он забурчал.