- Это машина Барри! Где он, чёрт побери?

- На задании.

- Какое ещё задание?

- Фил, ты уж извини, но с твоим уходом в отпуск жизнь в городе не замерла. Кое-как мы всё же поддерживаем здесь порядок.

- Когда он вернется?

- Если бы операцию можно было заранее согласовывать с бандитами, я бы ответил тебе более определенно.

- Ладно, пусть позвонит сюда, как только явится.

- Давай номер.

- Салливанс Корнерс, семьдесят два - восемь - семьдесят пять - двадцать, - прочитал я номер на диске телефона.

- Эй, Фил!…

- Ну что еще?

- Может, тебе собираются пришить ещё и попытку изнасилования?

- Пошел ты!… - сказал я и повесил трубку.

- Что новенького? - спросил Хэнди.

- Владелец машины позвонит, как только вернется с задания. Двадцать пять долларов вам сейчас заплатить или после?

- Настоящее время - лучшее из всех возможных времен, - ответил судья улыбаясь.


Барри позвонил где-то около семи. Анна дремала на диване, свернувшись калачиком. Хэнди, покуривая трубку, живописал мне прелести рыбалки на Салливанской косе. Фред укатил охотиться за очередными жертвами.

Когда раздался звонок, я даже подскочил на стуле. Хэнди поднял руку в предупреждающем жесте, неторопливо подошел к аппарату и снял трубку.

- Да, это судья Хэнди. О, добрый день, детектив О’Хара. - Он слушал, кивая. - Ну и замечательно. Очень рад это слышать. Разумеется, я немедленно его отпущу. Благодарю вас за… Что? Ну конечно, конечно. - Он обернулся ко мне: - Детектив О'Хара хочет с вами поговорить.

Я взял трубку:

- Алло.

- Ты зачем угнал мою колымагу? - спросил О’Хара, такие у него незамысловатые шутки.

- Ничего умнее ты не придумал сказать, тем более за казенный счет? - огрызнулся я добродушно.

Надеюсь, дело можно считать улаженным?

- Да, спасибо, Барри.

- Это я виноват, совсем забыл про техпаспорт. Может, прислать его тебе?

- Не надо. Молния дважды не бьет в одно и то же место. Поймал своего гангстера?

- Что? А, ты об этом… Ни черта! Сукин сын, похоже, тоже ушел в отпуск.

- Барри, ещё раз спасибо.

- Не за что. Приятного отдыха. Только не забудь… - Он замялся.

- О чем?

- О поправке Манна. Попытка изнасилования и всё такое прочее. - Он захохотал и повесил трубку.

Рот у меня расползался до ушей, когда я подошел к Анне.

- Что случилось? Она сидела на диване и хлопала спросонок своими длинными ресницами.

- Мы свободны.

Тут она окончательно пришла в себя:

- Уедем отсюда поскорее.

Я обменялся рукопожатием с судьей, и мы вышли. Стало прохладнее, поэтому я поднял верх. Через пять минут мы выехали на шоссе.

- Выпутались, слава Богу, - сказал я.

- Угу, - ответила Анна.

- Ты опять засыпаешь?

- Ага.

- Ну и спи на здоровье. Когда доберемся до места, я тебя разбужу.

- Нет, - сказала она, - спать я буду ночью, а сейчас хочу тебе кое-что сказать.

- Я весь внимание.

- У тебя отвратительный характер, я открыла это только сегодня.

- Согласен. Завожусь с пол-оборота.

- Нужно учиться сдерживаться.

- Пожалуй, ты права.

- Я люблю тебя, Фил, - вдруг сказала она серьезно.

- И я тебя.

- Но ты, наверное, уже соскучился по своим ребятам из двадцать третьего?

- Соскучился? Да я с ними и не расставался. Целый день только и делал, что трепался по телефону то с одним, то с другим.

- Скоро приедем, - сказала Анна. - Через час примерно.

- Там есть, где остановиться на ночь?

- Ну конечно, - сказала она.


Глава III


Салливанс Корнерс был пуст, как будто все его жители вымерли. Разумеется, я и не предполагал увидеть море огней, размеры городка со слов Анны представлялись мне более чем скромными, и всё же действительность превзошла ожидания. Темно, пусто и тихо.

Городок лепился к подножию холма, который вырос из-за поворота совершенно неожиданно - шоссе, в свою очередь, резко нырнуло - фары выхватили из мрака знак «Скорость - 25 миль в час». Памятуя о недавних разборках с блюстителями порядка, я изо всех сил жал на тормоза - спускаться по крутой дороге со скоростью двадцать пять весьма затруднительно. Впрочем, предосторожности были излишними - Фред в этот час несомненно уже спал сном праведника.

Я различил несколько строений поблизости от кольцевой транспортной развязки: бар, закусочная, биллиардный салон и гостиница с табличкой на двери - «Мест нет»; в окнах всех этих заведений было темно.

Единственным ориентиром во мраке служил желтый фонарь над пустой будкой полицейского поста. Я остановил машину и выключил двигатель.

Где-то стрекотали кузнечики. Становилось не на шутку прохладно. Воздух был влажен - чувствовалась близость озера. У меня изо рта вырвалось облачко пара.

- Куда теперь? - спросил я Анну.

- Насколько мне помнится, нужно проехать через весь город и повернуть направо.

- А где мы заночуем? Ты так уверенно обещала, что с этим проблем не будет.

- Возле озера должен быть мотель.

Я включил двигатель, развернулся, и мы всё тем же черепашьим ходом двинулись по главной улице. Смотреть по сторонам было абсолютно не на что. Овощные, мясные и галантерейные лавки наглухо заперты, в окнах черно, будто жители попрятались в бомбоубежища в ожидании атомной атаки, такое у меня создалось впечатление. Да, какая-то недобрая настороженность ощущалась в атмосфере Салливанс Корнерс.

В нашем городе район, находящийся под присмотром двадцать третьего участка, тоже не назовешь безопасным. Всякого сброда достаточно, грязь и нищета видны невооруженным глазом, и отношения между жителями тоже не всегда совпадают с нормами законопослушного общества. В этом районе покупается и продается все, что только можно купить и продать, улицы кишат сутенерами и их подопечными, шныряют только что вышедшие из заключения или кандидаты за решетку - торговцы наркотиками, мелкое и крупное ворье, подвыпившие хулиганы, - и всё же чувствуется, что район этот - лишь часть целого, а целое - город, один из самых больших городов в мире, в его артериях пульсирует горячая кровь, и, несмотря на мрачную изнанку жизни, имеющий глаза видит светлую её, ослепительную сторону.

Жители этого города не только хватаются за нож или пушку, но и смеются, целуются в аллеях парков, то есть здесь живут нормальные люди, и пускай ночью на улицах страшновато, зато днем ярко светит солнце, и озаряет оно вполне жизнерадостные лица.

Но в Салливанс Корнерс людям вряд ли было известно, что такое смех, так мне почему-то казалось, и ещё мне казалось, что черные тени, прилипшие к стенам дощатых домишек, не исчезают с наступлением дня. Я понимаю, это звучит глупо. Любой захолустный город ночью выглядит точно так же. Но если бы я мог предвидеть, что случится с нами в течение ближайших часов! Ведь дурные предчувствия меня не обманывали, вот в чём штука, нужно было лишь прислушаться к ним!

Я помню, как мурашки ползли у меня по спине от беспричинной тревоги, но я решил, что это следствие близости озера и просто поднял брезентовый верх.

Мы едва не проскочили мимо указателя, криво прибитого к телеграфному столбу. Я-то не обратил на него внимания, зато Анна воскликнула:

- Фил, здесь же поворот!

- Где?

- Мы только что проехали.

Я дал задний ход и остановился. На дощечке пьяными буквами было начертано: «Салливанская коса».

- Очаровательный пейзаж. Жаль, что ни черта не видно, - не удержался съязвить я.

- Ближе к озеру будет посветлее, там сосны редкие. А мотель почти на самом берегу.

Я повернул вправо, и «шеви» запрыгал по узкой и извилистой лесной дороге, которую проложили ещё могикане. Нас трясло на ухабах и рытвинах через каждый ярд. Так мы промучились четыре мили, а светлее впереди не становилось.

- Был же где-то здесь мотель, был, - уже неуверенным шепотом повторяла Анна. - Может быть, он закрыт, ведь ещё не сезон. Июнь только начался…

- С вами всё ясно, штурман.

- Ты сердишься, Фил?

- Ну что ты, - сказал я, и это было правдой. - Нет, Анна, я беспокоюсь за тебя. День был трудный, ты устала и проголодалась…

- Очень хочется спать, - призналась она. - Что же нам делать?

- Прокатимся по этой дороге до упора. Здесь мне всё равно не развернуться. Слишком узко.

- Прости меня, Фил.

- Не говори ерунды. Не отыщем мотель - и черт с ним. Махнем в Дэвистон. Это, правда, большой город?

- Да, немаленький.

- Вот и прекрасно. Уж там-то пристанище для нас найдется.

- Ты прав. - Голос у Анны был уже совсем сонный, и я не выдержал, посильнее надавил на педаль газа.

На протяжении следующих шести миль нам всё-таки встретилось несколько мотелей, но ни света в окнах, ни припаркованных автомобилей я не заметил и упрямо гнал «шеви» вперед - не только потому, что было негде развернуться, я мог бы это сделать как раз на пустых стоянках возле упомянутых мотелей, нет, просто хотелось взглянуть на проклятое озеро, убедиться, что оно действительно существует и что поперлись мы сюда не зря. Да, признаюсь, мне хотелось удовлетворить, свое дурацкое самолюбие, добраться до озера, невзирая на все препятствия, которые, как нарочно, возникали сегодня на нашем пути. Анна всё равно уснула, и лишние двадцать минут, проведенные в машине, не повлияли бы на её самочувствие.

Она положила голову на мое плечо, подтянула колени, юбка задралась, и тот факт, что она не позаботилась её одернуть, свидетельствовал о крайней степени утомления. Ноги у неё что надо, но я смотрел исключительно на дорогу, узкую и ухабистую. Да, похоже, это мой недостаток - если мне что-нибудь втемяшится в голову, с дороги меня не свернуть.