Также считаю нелишним заметить, что засыпаю и просыпаюсь я всегда в одной и той же комнате. У меня хорошая комната. По обоям плывут парусные корабли. Иногда, правда, я испытываю приступы морской болезни - до того они мне надоели, но такое редко случается. Опять же зимой в трубах парового отопления вечно что-то лязгает, но я убеждаю себя: лязгает, значит, всё в порядке, значит, отопительная система работает. Функционирует, так сказать. Нет, в общем и целом я своей комнатой доволен.

Я спал, как обычно, без каких бы то ни было сновидений, но, проснувшись, не увидел на стене привычный парусный флот и поэтому долго и тупо пялился в потолок, прежде чем вспомнил, где нахожусь. В тюрьме, вот ведь как дело обернулось.

Посмотрел на часы - половина второго.

- Ну ты и спать, - услышал я голос и повернул голову. Напротив меня сидел на скамейке субъект в грязных джинсах и не менее грязной футболке. Нос фиолетовый, глаза красные, а не брился он, похоже, со времен Войны за независимость.

- Доброе утро, - сказал я.

- Добрый день, - уточнил мой сосед по камере.

- Как насчет завтрака? - спросил я.

- Ты его проспал.

- А ленч скоро?

- Ты проспал всё на свете.

- От губернатора уже приходили извиняться?

- Чего?…

- Шучу. - Я свесил ноги с койки. - Кто заведует этим исправительным заведением?

- Техасец Плэнетт. Техасцем его прозвали, потому что он здоровенный. И ещё потому что он шериф. Считается, что шерифом может быть только парень с Запада. На самом деле он из других мест.

- Ты, видать, близко знаком с представителями местной власти.

- Я здесь частенько ночую, - сказал забулдыга. - Меня зовут Тэкем. Видишь ли, когда у человека нет определенного места жительства…

- А меня Колби.

- Рад познакомиться. - Тэкем потупился. - Должен тебя предупредить, что я пью.

- Имеешь право.

- Я не разрешения у тебя спрашиваю, а констатирую факт. Я пью вот уже двадцать лет без передышки. Сам удивляюсь, как у меня до сих пор крыша не съехала. Когда-нибудь я напишу историю своей жизни. Что-нибудь вроде «Плакать я буду завтра». Я уже и название придумал. Сказать какое?

- Скажи.

- «Скажи»! Ты что, одолжение мне делаешь?

- Не придирайся к словам.

- Как ты понимаешь, там будет только обо мне. Уж такой это жанр, автобиография. А заодно я изложу свои взгляды на жизнь. Так хочешь узнать, как будет называться моя книга?

- Конечно.

Тэкем величественно воздел руки к потолку.

- «Все о Тэкеме»! - сказал он и засмеялся: - Классно звучит?

- Здорово.

- Ты тоже должен написать о себе. Парню, который так лихо орудует топором, есть о чём рассказать потомкам.

- Хватит того, что написал мой дядя.

- Да? Он тоже любил помахать топориком?

- Нет, тех, кто ему не нравился, он зажаривал живьем. Неужели не читал его книгу?

- Как она называется? - спросил Тэкем.

- «Мясо на сковородке».

- Не попадалась мне эта книга, - с сожалением сказал Тэкем. - Зато я читал воспоминания одного похитителя…

- Не помнишь название? - спросил я с искренним интересом.

- Не помню, - сказал Тэкем и улыбнулся. Я тоже улыбнулся. - Ты ведь никакой не убийца, верно?

- Верно.

- Я сразу это понял. Почему же ты здесь?

- Слишком много знаю.

- Э, почти все мои кореша сидят как раз потому, что много знают. Или потому, что знают слишком мало.

- Кто же тут у вас следит за порядком?

- Ну, во-первых, Техасец. В смысле, шериф. Потом его помощники. Их, кажется, четверо. Да, четверо.

- И ещё дорожная полиция?

- Всего один полицейский. Фред.

- А что скажешь про судью Хэнди?

- Слабак, хотя я помню время, когда он действительно боролся за справедливость. Но, как говорится, это было давно и неправда.

В коридоре послышались шаги. Мы одновременно повернули головы - за решетчатой дверью стоял высокий костистый мужчина, у него были синие глаза, стриженные ежиком волосы, на груди шерифская звезда и на боку револьвер сорок пятого калибра в кобуре.

- Чирикаете? - спросил он. - Надеюсь, не помешал?

- Тебя зовут Техасец? - спросил я.

- Вообще-то меня зовут Сальваторе. Сальваторе Плэнетт. Мои предки из первых поселенцев. Это для здешних я Техасец, так им проще. - Он окинул меня оценивающим взглядом: - А ты, значит, Колби. Ну и чего тебе не спится ночью? Шумишь, нарушаешь общественное спокойствие…

- Я?…

- Не я же. Фред рассказал мне, как было дело. И не думай, что полиция в этом штате груши околачивает.

- Полиция в этом штате не дремлет?

- Нет, сэр детектив, не дремлет. Я послал в мотель своего человека, он просмотрел журнал регистрации. Ты там записан, всё верно, а вот твоя девушка в журнале не значится. И подписи её нет.

- Это я мог бы рассказать тебе и сам.

- Мне твоих слов недостаточно. Также мой человек отодрал линолеум в том шкафу.

- Он и это сделал?

- А ты не веришь?

- Что же он там обнаружил?

- Ничего.

- Представь, я ожидал от тебя услышать нечто подобное.

- Ты не веришь мне, шерифу?

- Сальваторе, пока я по эту сторону решетки, мне приходится верить любому твоему слову. Скажи мне, что земля круглая, я и этому поверю.

- Какая же она, по-твоему? Конечно, круглая.

- И вот я тебе верю! Понимаешь? Верю!

- Ладно, хватит болтать. Мелкое хулиганство - на большее ты не тянешь. Двадцать пять долларов - и вали отсюда.

- Опять двадцать пять, - сказал я. - Итого уже пятьдесят.

- Что ты там бормочешь?

- Отдать их тебе до того, как ты выпустишь меня из камеры, или после?

- Оформим это дело у меня в кабинете, - сказал Техасец и открыл дверь. - Здорово, Тэкем!

- Когда меня выпустят? - спросил забулдыга.

- Ты уже оклемался?

- Вполне.

- Отдохни ещё немного. - Техасец посторонился, выпуская меня, и закрыл дверь камеры. - Пошли, Колби.

В конце длинного коридора он отпер ещё одну дверь и впустил меня в свой кабинет, в котором ничего не было кроме письменного стола, стула, картотечного шкафа и пирамидки с винтовками.

- Тюрьма у вас что надо, - заметил я. - По всем статьям образцовая.

- Мы с ребятами так рассудили: если тюрьма большая, нам же меньше работы.

- Наконец-то я всё понял. Салливанс Корнерс - город философов.

- Короче, гони четвертак, сейчас я выпишу квитанцию. Я полез в карман за бумажником, а он в ящик стола за бланками.

- Как твое полное имя?

Я выложил на стол две десятки и пятерку.

- Филип Колби.

Техасец положил авторучку и протянул мне копию квитанции:

- Свободен.

- Тебе не кажется, что ты забыл мне кое-что отдать?

- Что именно?

- Два моих револьвера.

- Разве у тебя были револьверы?

- У меня их отобрал Фред.

- Вот с Фредом и разбирайся. Надеюсь, у тебя есть лицензия, не то…

- Где мне искать Фреда?

- Он может быть где угодно. - Техасец поднялся из-за стола: - Ладно, Колби, будешь снова в наших краях, - он хмыкнул, - заглядывай.

- Ты тоже пиши.


На улицах Салливанс Корнерс царила соразмерная его скромным масштабам, но вполне деловая суета. Впервые оказавшись в провинциальном городе, я недоумевал, куда и зачем здесь можно спешить. Сам-то я постепенно ускорял шаг по очень даже понятной причине: со вчерашнего утра у меня во рту маковой росинки не было.

Кроме того, мне нужно было сделать один срочный телефонный звонок.

Я вошел в первую попавшуюся закусочную, заказал три гамбургера, чашку кофе, кусок шоколадного торта и устремился к кабине с телефонным аппаратом.

Сунул в прорезь десятицентовик. Дождался, когда телефонистка взяла трубку, и сказал:

- Междугородний, пожалуйста.

Не успел я договорить, как другой женский голос произнес нараспев:

- Между-город-ний!

Я назвал код моего города и номер телефона двадцать третьего участка.

- Ждите.

В трубке шуршало и пищало, слышались далекие голоса телефонисток. Наконец моя телефонистка сказала: Доллар двадцать пять центов за первые три минуты, пожалуйста.

Я сунул в прорезь одну за другой пять двадцати-пятицентовых монет.

- Номер вашего телефона, пожалуйста.

Я прочитал вслух номер на крышке аппарата.

- Спасибо.

Раздался гудок, и тотчас на другом конце провода сняли трубку:

- Двадцать третий участок. Сержант Коломбо.

- Ол, сказал я, - это Фил Колби. Лейтенант у себя?

- Конечно. Слушай, а мне говорили, ты в отпуске.

- Я в отпуске. Соедини меня с лейтенантом.

- Момент!

В трубке щелкнуло, и я услышал знакомое:

- Лейтенант Де Морра слушает.

- Лейтенант, это Фил Колби…

- Кто?

- Фил…

- Ах, ну да. В чем дело, Фил?

- У меня неприятности, сэр.

- С этой машиной? О’Хара мне рассказывал.

- Нет, сэр. У меня пропала невеста.

- Как это пропала?

- Её похитили, сэр. Из комнаты в мотеле.

Несколько секунд Де Морра молчал.

- Колби, вы уверены, что её именно похитили?

- Да, сэр.

- В местную полицию обращались?

- Да, сэр. Они утверждают, что её никогда не существовало.

- Никогда?… Что значит «никогда»?

- Сэр, я не понимаю, что здесь происходит; но в этом замешана уйма народу, и все они врут без зазрения совести. Также я обнаружил в одной из комнат мотеля лужу крови, а меня пытаются уверить, что это мне померещилось. Сэр, всё утро я просидел в тюрьме. Анны нет как нет, и я…