— Я послал к Элеоноре Сильвию Мартин, — сказал Брэндон, — и сейчас она берет у нее интервью… или, по крайней мере, старается взять. Как только она что-нибудь выяснит, сразу сообщит нам.

— Газеты оппозиции завопят, что мы отдаем предпочтение Сильвии, — улыбнулся Селби.

— Пусть вопят! Сильвия и ее «Кларион» заслужили наше доверие… Эй, чья это машина впереди? Светит прямо в глаза! Берегись, Дуг! Ни черта не видать… Погоди, нам сигналят.

— Да это же Сильвия Мартин! — воскликнул Селби, поворачиваясь к шерифу, который, остановив машину, потянулся к кобуре.

— Так оно и есть! — тихо проговорил Брэндон. — Я подумал было, что кто-то хотел загнать нас в кювет.

В этот момент Сильвия Мартин выскочила из своей машины и поспешно подошла к полицейскому автомобилю, одной рукой придерживая развевающиеся волосы, а другой юбку.

— Слава Богу, я нашла вас! — запыхавшись, проговорила она. — Никто не мог сказать, где вас искать, потом я сообразила, что вы в Лас-Алидасе.

— Что случилось? — спросил Селби.

— Элеонора Харлан. Она приняла лошадиную дозу снотворного.

— Кто обнаружил ее?

— Я. Шериф посоветовал поговорить с ней, и я пыталась дозвониться ей по телефону. Она не отвечала. Тогда, понаблюдав за ее домом, я выяснила, куда выходят ее окна. В одном горел свет. Я незаметно пробралась в дом, подошла к квартире и постучала.

Дверь не открыли, но сквозь фрамугу было видно, что внутри горит свет. Я сразу заподозрила, что с ней что-то случилось. Мне необходимо было во что бы то ни стало попасть в квартиру и все выяснить. Я побежала к управляющему, который и открыл дверь.

Элеонора лежала на кровати, а рядом — наполовину опустошенный пузырек. Часть таблеток рассыпалась по полу.

— Записки не было? — спросил Селби.

— Ничего. Одни таблетки и полуодетая Элеонора, лежавшая на кровати. Ее лицо потемнело, и она еле дышала.

— Молодец, Сильвия, — похвалил журналистку Брэндон. — Она жива?

— Жива, — ответила Сильвия. — Ну и натерпелась я страху. До сих пор вся дрожу. Я ведь просто хотела подготовить статью о ней, а как все обернулось! Оказавшись в ее квартире, я сразу поняла, что она наглоталась таблеток. Слава Богу, я вспомнила о докторе Деминге. Он, кажется, у нас единственный толковый доктор. Я позвонила ему, и к счастью, он оказался дома. Я попросила его срочно приехать. Управляющий принял меня за ее подругу или родственницу и, когда узнал, что я связалась с доктором, быстренько ретировался. Доктор Деминг, приехав, сразу заявил, что каждая минута на счету. Он промыл ей желудок и ввел какие-то стимуляторы. Мы провозились около часа, пока Элеонора не пришла в себя. С первыми признаками возвращения сознания она начала безостановочно говорить. Доктор Деминг объяснил, что этот наркотик, содиум-амитал, специально дают людям, чтобы их разговорить. Мне стыдно, но я воспользовалась этим обстоятельством и начала расспрашивать ее. В первую очередь я спросила, почему она решилась на самоубийство. Она была крайне удивлена и ответила, что вовсе не собиралась сводить счеты с жизнью.

Скорее всего, предположила она, кто-то хотел ее отравить.

— Она не назвала имени? — спросил Селби.

— Нет, только сказала, яд был в конфетах. Судя по всему, вечером у нее побывал Милтон Гренби и уговаривал покинуть страну. С собой он привез коробку конфет. Сдается мне, она знает нечто, компрометирующее этого человека. О Боже, она и сейчас говорит, не умолкая, так что поспешите, и вы сможете узнать массу любопытного.

— Она думает, что наркотиками ее накачал Гренби?

— Речь шла о коробке с конфетами, из которой она сьела несколько штук.

— Где сейчас Элеонора?

— У меня в квартире. О, Дуг, что же мне делать?

Доктор Деминг сказал, что она уже вне опасности. — Сильвия нервно рассмеялась.

— Значит, болтает без умолку? — переспросил Селби.

— Почти без остановки. Доктор Деминг утверждает, что стимуляторы, действуя одновременно со снотворным, вызывают именно такой эффект.

— А когда их действие прекратится, она откажется от своих слов, и суду мы не сможем ничего предъявить.

Ладно, хотя бы для себя попробуем узнать, как все было на самом деле.

— Ты хочешь сказать, что мы не сможем ничего использовать из того, что она сейчас скажет? — спросил Брэндон.

— Ни единого слова. Этот прохиндей Карр легко докажет, что она находилась под влиянием специальных препаратов.

— В таком случае чего же мы стоим? — нетерпеливо произнес шериф. — Разворачивайся, Сильвия, — и вперед! С включенной сиреной мы мигом доберемся. Не будем терять драгоценных секунд!

Глава 19

— Мне все же хочется, мама, чтобы ты сегодня никуда не уезжала, — упрашивала Паула мать. — Ты слышишь, как ужасно воет ветер. Вся дорога покрыта песком — ты же не удержишь машину.

— За пять — десять миль отсюда погода наверняка хорошая, — попыталась успокоить дочь миссис Кейн. — Мне надо ехать. Обязательно.

— Тебе негде будет переночевать. Отели и кемпинги переполнены.

— Я и не буду останавливаться, мне нравится ездить ночью.

— Хотя бы дождись Джима, мама. Он должен вернуться с минуты на минуту. Он захочет…

— Нет. Мне поскорее хочется остаться одной. Здесь я себя чувствую не в своей тарелке. Вот только заберу сумки — и в путь.

Миссис Кейн решительно направилась наверх.

Паула, поднимаясь по лестнице, продолжала твердить свое:

— Конечно, это полное идиотство, но раз тебе приспичило…

Женщины взяли упакованные дорожные сумки и спустились обратно в гостиную.

— Не беспокойся за меня, Паула, — сказала миссис Кейн. — Я отосплюсь завтра. Остановлюсь в каком-нибудь кемпинге и просплю весь день.

— Обязательно сообщи, как доедешь.

— Непременно.

— В следующий раз я буду более внимательно относиться к своей корреспонденции, — улыбнулась Паула. — Ты на меня больше не сердишься, мама? Может, выпьешь на дорогу стакан молока?

Миссис Кейн отрицательно покачала головой.

— Ну пожалуйста, — взмолилась Паула.

— Давай перекусим. Я тоже проголодалась.

Мать с дочерью прошли на кухню, и Паула поджарила две таблетки с сыром. Ели они молча. Когда с едой было покончено, миссис Кейн прошла в гостиную и остановилась у тарелки с шоколадными конфетами.

— Пожалуй, моя фигура выдержит одну.

Она с удовольствием съела конфету, улыбнулась и прибавила:

— Не побоишься пригласить меня еще?

— Нельзя быть такой мнительной, мама, — рассмеялась Паула.

— Я не мнительная. Мне кажется, что эта поездка вся прошла под несчастливой звездой.

Паула тоже взяла конфету и ласково сказала:

— Глупенькая.

— Нет, я не глупенькая. Я принесла вам несчастье. Я поставила Джима в неловкое положение… Но что толку теперь говорить об этом. Ты была настоящим ангелом, но так уж вышло, ничего не поделаешь. Ладно, я еду. Ночное путешествие благотворно скажется на моих нервах.

— С ветром не шути, мама. Когда подъедешь к пустыне, там задует сильнее.

— Ветра я не боюсь. К тому же к полуночи он должен стихнуть.

Они поцеловались. Паула с сожалением посмотрела на мать, которая никак не хотела внять ее словам.

Миссис Кейн поправила шляпку и улыбнулась:

— А если еще по одной конфетке, Паула? Где ты достала такую вкусноту?

— Я не знаю, откуда они у нас. Должно быть, Джим принес.

— Очень вкусные! Не хочешь разделить со мной удовольствие?

— Можно.

— Остались как раз две, — снова засмеялась Дорис Кейн. — По одной на каждую.

Женщины взяли по конфете. Теперь коробка была пуста. Они направились к пикапу и загрузили в него сумки. Дорис Кейн на прощанье помахала рукой. Паула в ответ подняла руку, наблюдая, как мать умело вывела машину на дорогу, и вскоре ее габаритные огни исчезли за горизонтом.

Вернувшись в дом, Паула хотела было выключить свет, потом взглянула на часы, потянулась, зевнула, взяла книгу и, поудобнее устроившись в мягком кресле, принялась читать.

Мало-помалу ее веки стали слипаться. Она с трудом одолела несколько страниц, затем, не дочитав главы, отложила книгу и закрыла глаза, «давая им немного отдохнуть».

В доме воцарилась тишина, нарушаемая только ветром, свистящим в архитектурных изысках здания, и мерным дыханием Паулы Мелвин, чей сон с каждой минутой становился все глубже, глубже, глубже…

Глава 20

— Разумеется, джентльмены, — заметил доктор Деминг, — я не взял бы на себя такую ответственность.

Это ведь незаконно. Но ваше присутствие придает… некую официальность.

— Оставим высокопарные фразы, — усмехнулся Селби.

— Как она? — спросила Сильвия.

— Примерно так же. Если хотите, можете продолжить.

Сильвия кивнула и быстро скрылась за дверью, ведущей в спальную комнату.

— Она вне опасности? — спросил Брэндон.

— Абсолютно… Не исключены, впрочем, отдаленные последствия. А так, ничего страшного, если не считать неудержимой болтливости. Месяца два назад в одном из национальных медицинских журналов описывался подобный случай: женщину умышленно довели до состояния речевого недержания. Конечно, все, что она сообщает, не будет иметь законной силы, но само явление представляется весьма интересным с точки зрения психологии и криминалистики. Наша пациентка получила очень большую дозу барбитуратов. Я думаю, что это содиум-амитал. Потом ей ввели очень мощный стимулятор. Ее нервная система, следовательно, разрывалась между сонливостью, вызванной наркотиком, и тревожным бодрствованием под действием стимулятора. В упомянутой статье подчеркивалось, что пациентка потеряла способность лгать, ибо вследствие седативного эффекта ее воля оказалась парализованной. С другой стороны, были сняты тормоза, что проявилось в гипертрофированном речевом потоке.

— Но ее речь связная? — спросил Селби.