– Забудь об этом, – посоветовал Селби. – Дело сделано, ты приехал туда и сказал, что сказал. В этот момент там находились только эти два игрока, Тригс и Мадж Трент. Тригс знал, что это звонила Мадж, потому что, видимо, он ее и возил. Неизвестно, понял ли он, кому она звонила и что сказала, но точно знал, что отвозил ее в дежурную аптеку. Поэтому твое обвинение для него не было неожиданным. То, что Трент не решилась позвонить мне из заведения, доказывает – она не хотела, чтобы ее звонок проследили, это во-первых, и, во-вторых, она боялась, как бы кто-то не подслушал ее разговора со мной. Очень этого не хотела. А все это наводит на мысль, что Мадж пыталась что-то скрыть именно от этих двух игроков. И вдруг они услышали, в чем ты ее обвиняешь. Мадж стала это отрицать, но понимала, что игроки ей не поверят. Поэтому устроила показную истерику, убежала к себе в комнату, заперлась. Там она немного поразмыслила и решила сбежать через окно.

– И что же, по-твоему, произошло потом? – поинтересовалась Сильвия.

В этот момент по бетонированному полу застучали чьи-то шаги. Ночной постовой доложил:

– Мистеру Селби звонят из Лос-Анджелеса.

Окружной прокурор взглянул на свои часы, поставил чашку с кофе и бросился в контору, позвав с собой Сильвию Мартин и Брэндона.

Нидхэм сидел у стола, погрузившись в мрачное раздумье. Селби схватил телефонную трубку:

– Алло? Окружной прокурор Селби слушает.

В трубке раздался невероятно громкий, возбужденный голос, который разносился по всему кабинету:

– Это Рокуэй, помощник шерифа из Лос-Анджелеса! С того момента, как вы уехали, мы все время допрашивали Хэндли, и наконец-то он раскололся.

– Мне он не показался таким типом, который вдруг расколется и станет давать правдивые показания, – недоверчиво проговорил в трубку Селби. – Я думал, он будет здорово держаться. Считал, что нам скорее можно надеяться на другого. А что он сказал?

Прокурор бросил быстрый взгляд на Нидхэма, который, казалось, ожидал этого. Его лицо перекосилось в презрительной гримасе.

Селби прикрыл трубку рукой и возбужденно сообщил Брэндону:

– Хэндли признался!

Нидхэм саркастически рассмеялся.

– Почему бы вам не попробовать провернуть какой-нибудь новый трюк? – издевательски спросил он. – Этот номер стар, как мир, от него так и несет плесенью!

Селби сказал в трубку:

– Рокуэй, можете сообщить поподробнее, что он там говорил?

– Понимаете, мы тоже считали Хэндли крепким орешком, но, кажется, он все обдумал и решил, что не будет отвечать за Нидхэма. Словом, вот как все было. Молодой Стэплтон вел автомобиль, когда был сильно под мухой. Это было в Сан-Диего. Он наехал на молодую женщину и сбил ее с ног, после чего страшно испугался и смылся с места происшествия. Женщина умерла. Ее отцом, оказывается, был тот самый тип, который путешествовал автостопом, труп которого вы обнаружили в автокемпинге.

Старик разговаривал с дочерью в больнице и узнал от нее достаточно, чтобы получить представление, из какого штата была эта машина, как она выглядела. Он стал бродить по окрестностям Мэдисон-Сити, разыскивая этот автомобиль, и только вчера вечером обнаружил его в гараже около «Пальмовой крыши». Старик принялся осматривать машину в поисках следов столкновения и пытаясь узнать имя ее владельца из его водительских прав. Он не был до конца уверен, что это та самая машина, потому что к тому времени Стэплтон ее уже продал и теперь на ней были другие номера.

– Да-да, – взволнованно подтвердил Селби. – Все пока сходится. Давайте дальше!

– А тут приезжают Хэндли и Нидхэм. Тригс намекнул им, что у него будет пара простаков, которых можно обчистить в карты. Первым приехал Нидхэм и заметил, что какой-то парень возится в машине. Сначала он решил, что этот бродяга хочет ее угнать, поэтому заорал на него. Ну а тот рассказал Нидхэму, в чем дело. Сообщил, что его зовут Уоткинс, что он нашел машину, которая сбила его дочь, вот теперь собирается позвонить в полицию, ну и все в этом роде. Он был страшно возбужден.

Конечно, может, здесь не совсем все точно, потому что Хэндли хочет себя выгородить, но он заявил следующее. У него с Нидхэмом была целая куча долговых расписок молодого Стэплтона. Они понимали: если Стэплтон попадет в тюрьму за этот наезд на человека, то его отец и не подумает оплатить расписки сына. Так что, чтобы заполучить свои двадцать тысяч долга, им было необходимо избавить молодого Стэплтона от тюрьмы, тогда он сможет выманить деньги у старика. И даже на это потребуется время. А у них еще было соглашение, по которому Стэплтон обязался отдать им свою часть будущего наследства, и они напридумывали кучу планов насчет его наследства. Именно все это и заставило Хэндли дать показания: он говорит, что не собирается быть козлом отпущения. Оказывается, они знали, что Стэплтон продал свою машину, потому что играли с ним уже месяца полтора.

А что касается игры, то Нидхэм исполнял роль простака. Он всегда появлялся в «Пальмовой крыше» первым, а Хэндли приезжал попозже, как будто он выслеживает Нидхэма. Поэтому Нидхэм, не зная, что делать, решил дождаться Хэндли, связал Уоткинса и оставил его в гараже рядом с машиной. Дело в том, что Уоткинс собирался отвезти автомобиль в полицию и уже включил мотор. Нидхэм забыл его выключить, он просто связал парня и оставил его в гараже. Затем пошел в «Пальмовую крышу» и там убивал время, пока не появился Хэндли. Тогда он рассказал ему о случившемся, и они вышли на улицу поговорить с Уоткинсом. А в гараже обнаружили, что там полно выхлопных газов и Уоткинс умер. Это поставило их в затруднительное положение. Они решили рассказать обо всем Стэплтону, что и сделали, когда он приехал.

У Стэплтона появилась отличная идея. Двое его друзей, Каттингс и Глисон, сняли домик в автокемпинге «Кистоун», но не собирались им пользоваться. Они приехали на уик-энд со своими подружками, которые ушли спать, у ребят был отдельный домик, но они собирались всю ночь провести в «Пальмовой крыше», а потом отоспаться на яхте.

Стэплтон знал об этом домике. Это было единственное место, куда они могли подложить труп так, чтобы никто не связал его с посетителями «Пальмовой крыши». Они выключили мотор, вытащили из гаража тело Уоткинса, погрузили его в машину Стэплтона и отвезли в домик кемпинга. Вот там-то Нидхэма и осенило. Отравление угарным газом – это отравление газом, где бы ни обнаружили погибшего. Поэтому он предложил: «Давайте представим дело так, будто этот тип забрался в домик, намереваясь кого-то дождаться и убить, но отравился газом». Они зажгли обогреватель, достали карандаш из кармана Уоткинса и накарябали записку, где говорилось, что он кого-то ожидал с пистолетом в руке. Пистолет был у Нидхэма. Они стерли с него отпечатки пальцев и всунули в руку трупа. Затем засунули его под туалетный столик. Но допустили одну ошибку. При этом очень переволновались, им захотелось выпить. У молодого Стэплтона в отделении для перчаток в машине была бутылка виски, которую он выклянчил у отца в день его рождения, а также несколько стаканов для виски. Они выпили по изрядной порции виски, а потом, забыв и бутылку, и стаканы на туалетном столике, уехали.

Вот Хэндли и говорит, что не хочет быть козлом отпущения. Говорит, не думает, что это был несчастный случай. Считает, Нидхэм намеренно оставил включенным мотор. Он работал в гараже минут двадцать, чего вполне достаточно, чтобы отправить человека на тот свет. Хэндли обещает дать вам железные доказательства против Стэплтона и Нидхэма. За ним тут еще числится пара серьезных преступлений, поэтому по вашему округу ему хотелось бы получить приговор полегче – всего лишь за соучастие в этом убийстве…

– Он врет! – заорал Нидхэм, пытаясь встать на ноги и сорвать с рук наручники. – Проклятый врун! Подумать только, он даст вам железные доказательства! Ничего он не даст! Это он втянул меня в эту историю. Я не хотел. Он втянул меня…

Селби тихо положил трубку на рычажки. Карандаш Сильвии Мартин запорхал над блокнотом, стенографируя признание Нидхэма.

– Это все сделал Карло Хэндли! – кричал тот. – Он приехал приблизительно через полчаса после меня и обнаружил Уоткинса рядом с машиной Каттингса, у которой работал мотор. Карло подумал, что старик пытался угнать машину, но тот назвал ему себя, сказал, что этот автомобиль сбил его дочь и он собирается отогнать его в полицию. Ему удалось ее завести. А молодой Стэплтон раньше уже говорил нам, что сбил девушку в Сан-Диего, когда был пьяным. Это мы посоветовали ему продать машину, чтобы она оказалась в другом округе. Черт, у нас ведь были расписки Стэплтона на двадцать тысяч! Не могли же мы допустить, чтобы с ним что-то случилось. Хэндли заехал этому старику в висок и оставил его в гараже, не выключив мотора. Потом пришел к нам, и мы стали играть. Через полчаса он вышел и выключил мотор. Вернувшись, сообщил, что старик скончался. Я сразу понял, что там произошло, но помалкивал, а Стэплтон все это проглотил.

– Хорошо, Нидхэм, – ровным голосом проговорил Селби, – расскажите, что случилось следом за этим.

Нидхэма не нужно было упрашивать. Его лицо нервно подергивалось, слова потоком лились из трясущихся губ.

– Если хотите знать, кто на самом деле состряпал все это, – орал он, – отправляйтесь в берлогу Хэндли – маленькое бунгало в южной части Фигуэра-стрит! Я дам вам адрес. Загляните в подвал, и увидите там Мадж Трент, хозяйку из «Пальмовой крыши». Тогда мы этого не знали, но, оказывается, она проследила, как Хэндли выходил во двор, чтобы выключить мотор и подобрать мертвого Уоткинса. Наверняка его выследила, потому что потом звонила вам и пыталась на это намекнуть. Шериф это выболтал, а Мадж поняла, что Хэндли подозревает ее. Она сбежала через окно и успела добраться до шоссе. Но Хэндли сообразил, что она собирается сделать, перехватил ее там и дал ей дозу – Хэндли старый наркоман, я – нет. Он дал ей сильную дозу. Мадж потеряла сознание, и мы отвезли ее в Лос-Анджелес. Хэндли дал ей еще одну дозу перед тем, как мы ушли на работу в игорный дом. Он сказал, что будет держать ее под наркотиками, пока мы не придумаем, что с ней делать, но я знал, что он хочет сделать, – дать ей сильную дозу и поместить ее тело в какие-нибудь дешевые меблированные комнаты…