– А может, Уоткинса держали там как пленника? – предположила Сильвия. – Заперли и…

– Ни в коем случае! – возразил Селби. – Все окна открываются изнутри. Уоткинс мог в любое время вылезти через окно. А мог разбить запор выстрелом из своего пистолета.

В дверь заглянула секретарша Селби и сообщила:

– Пришел мистер Грейс из кемпинга «Кистоун» и говорит, что ему необходимо немедленно увидеться с вами.

Селби многозначительно посмотрел на Сильвию Мартин и ответил секретарше:

– Скажите ему, чтобы зашел.

Сильвия встала, собираясь уйти.

– Не уходи, – попросил прокурор. – Пусть «Кларион» получит дополнительные сведения.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Грейс, бросил: «Доброе утро, Селби!» – и внезапно остановился, заметив Сильвию.

– Доброе утро, мисс Мартин, – неуверенно проговорил он. – Не знал, что вы здесь.

– Мы с мисс Мартин беседуем на очень важную тему, – объяснил Селби. – Разумеется, она может подождать в соседней комнате, если вы не желаете, чтобы репортер из газеты слышала то, что вы собираетесь мне сообщить.

– Нет, я как раз желаю, чтобы она это слышала! – отреагировал Грейс.

– Тогда все в порядке, – сказал прокурор. – Присаживайтесь и расскажите, в чем дело. Но сначала скажите мне, где вы были прошлой ночью или, точнее, сегодня ранним утром.

– Я был в Лос-Анджелесе. Мой сын совершенно неожиданно прибыл с востока.

– И вы были с ним?

– Да.

– Когда вы уехали из кемпинга?

– Около полуночи, – ответил Грейс.

– Довольно необычное время для отъезда, не так ли? – заметил Селби.

Грейс вспыхнул:

– Не знаю, на что вы намекаете. У меня честное заведение, и я имею право уехать тогда, когда мне захочется. Мой сын прислал телеграмму, что летит из Чикаго самолетом, который прибывает в два часа ночи, и я поехал его встретить.

– И встретили?

– Нет, его не оказалось в этом самолете. Произошла какая-то путаница при отправке телеграммы, кто-то допустил ошибку. Мой сын приземлился в Лос-Анджелесе в десять утра и, не увидев меня в аэропорту, отправился в гостиницу. Не обнаружив сына среди пассажиров двухчасового рейса, я сразу пошел в справочную, и они нашли его в списке пассажиров предыдущего рейса из Чикаго. Поэтому я позвонил в гостиницу, где он обычно останавливается, и мне сказали, что он там зарегистрировался, но в тот момент его не было в номере. Я поехал в гостиницу, а сын пришел туда около трех часов. Мы посидели с ним до пяти, потом я пошел в турецкие бани, где провел два или три часа, после чего вернулся домой – это я сообщаю на тот случай, если вам важно знать, где я был и что делал!

– Не очень важно, – сказал Селби, – но, по-моему, для владельца автокемпинга весьма необычно, что, отсутствуя, вы никого не оставили в конторе вместо себя. Нам пришлось воспользоваться отмычкой, чтобы попасть в домик.

– Мне это известно, – сообщил Грейс. – И еще то, что, вернувшись, шериф с помощью той же отмычки проник в мою контору, где взял журнал регистрации приезжих. Не понимаю, зачем он вам понадобился.

– Мы все объяснили бы, если бы застали вас на месте. Понимаете, ведь могло случиться так, что этот человек, Уоткинс, по ошибке попал не в тот домик. Нам до сих пор неясно, зачем ему понадобилось убивать жильцов этого домика, поэтому мы решили проверить, кто остановился в других бунгало.

– Ладно, это меня не очень беспокоит, – признался Грейс. – Зато есть другой серьезный разговор. Послушайте, что я вам скажу.

– Пожалуйста, я вас слушаю. Что вас тревожит?

– А вот что. У меня идет спор с газовой компанией из-за их счетов. Я полагаю, что на обогрев домиков уходит не столько газа, на сколько они присылают счета. Поэтому, чтобы проверить, кто из нас прав, я установил в одном из домиков специальный измеритель расхода газа и стал ежедневно записывать его показания. По случайности он стоит именно в том бунгало, где обнаружили мертвого Уоткинса. Вчера, после того как оттуда выехали жильцы, я сразу же снял показания счетчика. Так вот, вернувшись из Лос-Анджелеса и узнав об этом Уоткинсе, я подумал, что могу определить, сколько времени там жгли газ. Посмотрел показания и не поверил своим глазам: он горел по меньшей мере полтора часа!

Селби задумался:

– Вы уверены в этих данных?

– Да!

– Тогда, – Селби взглянул на Сильвию Мартин, – зная время, когда Рекс Брэндон выключил газ, мы можем приблизительно сказать, сколько этот человек находился в домике.

– Это один из выводов, к которым я пришел, – сообщил Грейс.

– Он может быть очень важным, – заметил Селби. – Хотя, разумеется, неизвестно, сразу ли после своего появления он включил газ.

– Ну, можете быть уверены, долго он не просидел бы без отопления. Стены там очень тонкие, и домики быстро охлаждаются в такую погоду.

– Видите ли, часть дня мне придется провести в офисе, – сообщил прокурор. – Но в половине четвертого я могу приехать к вам. А вы, пожалуйста, заприте домик и проследите, чтобы никто не трогал обогреватель и счетчик газа.

– Договорились, – согласился Грейс. – Но есть еще кое-что: я хочу, чтобы вы положили конец этим разговорам, будто у меня установлено поврежденное оборудование.

– Я этого не утверждал, – заметил Селби, – но, думаю, ваши газовые обогреватели действительно плохо регулируются.

Грейс покраснел от гнева:

– А теперь послушайте меня, Дуг Селби! Никто не предполагает, что человек станет запускать обогреватель на полную мощность, да притом на целых полтора часа, а то и больше! От этого в комнате станет жарко, как в топке. Когда сегодня днем вы приедете ко мне испытать этот счетчик, я требую, чтобы меня заперли в той комнате на полчаса. Тогда увидим, испорчен обогреватель или нет. Разумеется, если человек настолько глуп, что надолго оставляет газ полыхать вовсю, то, естественно, рано или поздно он задохнется. Но я хочу иметь возможность доказать, что мое оборудование в полном порядке, и сделать это до того, как жюри коронеров поднимет такой вопрос.

– Ну, – протянул Селби, – лично я не вижу, что наш эксперимент что-либо докажет, но, если вы готовы провести в этой комнате полчаса, согласен.

Грейс сказал:

– И еще я хочу, чтобы при расследовании дела меня вызвали свидетелем и вы подтвердили бы, что я провел там полчаса.

– Нет сомнений, это легко можно устроить, – улыбнулся Селби.

– И еще, – Грейс повернулся к Сильвии Мартин, – я хочу, чтобы газеты опубликовали, что я намерен сделать.

– Не волнуйтесь, – откликнулась Сильвия, – я обязательно буду присутствовать при вашем эксперименте, и вы прочтете об этом в газете.

Грейс кивнул, собрался было уходить, но остановился:

– Вы знаете, мы с Отто Ларкином большие друзья. В прошлые выборы он стоял за Роупера, поэтому я тоже голосовал за Роупера, но ничего не имел лично против вас. Теперь, когда выбрали вас, я предлагаю забыть прошлое, если вы не против.

– Я – за! – опять улыбнулся Селби.

– Значит, все в порядке.

Сильвия Мартин, у которой на коленях лежал раскрытый блокнот, а в руках наготове был толстый карандаш, попросила:

– Подождите минутку, мистер Грейс. Вы не можете уйти, не сказав мне несколько слов для нашей колонки о гостях нашего округа. Какого из ваших сыновей вы встречали в Лос-Анджелесе – Тэлбота?

– Да, его.

– Чем он сейчас занимается?

– Он менеджер по торговле одного из концернов в Чикаго.

– Сколько лет вы его не видели?

– Пять, почти шесть, да нет, кажется, дольше… Наверное, лет семь. Не могу вспомнить точно. У нас с ним вышла ссора, и он уехал из дома – только об этом писать не надо, хорошо? Просто сообщите, что Джеймс Грейс ездил в Лос-Анджелес встретить сына, который занимает административную должность в одной из крупных промышленных компаний на востоке, и на этом закончите… Нет, постойте, можете упомянуть, что он прилетел на самолете. Это доказывает, какой важный пост он занимает.

– Когда ваш сын возвращается назад? – поинтересовался Селби.

– Он уже вернулся, улетел сегодня в девять утра. То есть отсюда он полетел в Сан-Франциско, где пробудет до понедельника. Затем вечером летит в Сиэтл, а уже оттуда снова в Чикаго. Говорю вам, Мэдисон-Сити может гордиться Тэлботом Грейсом. Он сам сделал себе имя, и в этом городе не много найдется людей, которые зарабатывают хотя бы приблизительно столько, сколько получает Тэлбот… Ну ладно, Селби, увидимся в половине четвертого. – Грейс энергично протопал по кабинету, рывком распахнул дверь и со стуком захлопнул ее за собой.

Сильвия с усмешкой посмотрела на окружного прокурора:

– Прости, что немного задержала тебя моими личными делами, но… курочка по зернышку клюет!

Прикрыв глаза, прокурор поделился своими размышлениями:

– Если мы сможем точно установить, когда Эмил Уоткинс вошел в тот домик, это будет очень важно.

Она кивнула, сложила блокнот и сунула его в сумочку.

– Итак, договорились, Дуг, увидимся в «Кистоуне» в половине четвертого, и тогда ты мне все расскажешь об этом Уоткинсе.

– Что значит «все»? – удивился Селби.

Сильвия рассмеялась:

– Не считай меня дурочкой, Дуг! Я знаю твой метод расследования. Ты будешь исследовать прошлое этого человека буквально под микроскопом. У тебя есть отпечатки его пальцев, его фотография, и наверняка сейчас полиция Лос-Анджелеса уже разыскивает всех плотников по фамилии Уоткинс.

Прокурор усмехнулся:

– Сказать по правде, кое-что в этом духе я предпринял. Полиция Лос-Анджелеса должна связаться с профсоюзом плотников.

– А как относительно отпечатков пальцев на стаканах из-под виски, Дуг?

– На них действительно нашли отпечатки, но смазанные, поэтому они ничего нам не дали. На бутылке виски есть торговая марка с указанием цены, сейчас проверяются все магазины спиртного в округе, чтобы узнать, в котором ее купили. К тому времени как мы с тобой встретимся, у меня будут фотокопии этой марки. И кстати, Сильвия, я тщательно, со всех сторон проверяю этих девушек. Если они ни при чем, я намерен их оберегать. Но если в их прошлом обнаружатся какие-нибудь сомнительные факты, буду иметь это в виду.