Патриция Мойес - Призрак убийства

Томпсон отлично знал медицинскую этику.

— До свидания, инспектор, — твердо сказал он. — Очень был рад познакомиться.

Открыв дверь, доктор крикнул:

— Изобель, я уезжаю, буду к ужину!

Затем он намотал на шею старый шарф, влез в пальто и поспешил к своей машине. Генри забрал Эмми из гостиной и повез ее обратно в «Викинг». Подошло время ехать в Крегуэлл-Мэнор на разговор с сэром Джоном Адамсоном.

В Крегуэлл-Мэноре имелось все, чего не доставало Крегуэлл-Грейнджу. Прежде всего, он был построен в царствование королевы Анны, когда архитекторы понимали красоту пропорций, без излишней вычурности. Сады Крегуэлл-Мэнора выглядели тщательно ухоженными, газоны пострижены, клумбы аккуратно высажены. Когда пожилая горничная в белом переднике открыла дверь инспектору, он вошел в прохладный холл со строгим интерьером, где пахло лавандой и мебельным лаком. В сравнении с Крегуэлл-Грейнджем, с его своеобразной индивидуальностью Крегуэлл-Мэнор казался безликим, как кукольный домик.

Сэр Джон ждал Тиббета в кожаном кабинете с книжными полками. Он держался свободно и жизнерадостно и настоял, чтобы Генри выпил с ним виски.

Наполняя бокалы, констебль сказал:

— Ну, что ж, Тиббет, нам всем было приятно вас здесь принимать и, конечно, вас будет не хватать. Но, с другой стороны, затягивать с подобного рода делом никому не хочется. Очень ценно, что вы так быстро его раскрыли, и мы все вам благодарны. — Он поднял стакан: — За ваше здоровье и успехи! Пусть следующий ваш визит будет более долгим — и неофициальным.

Инспектор улыбнулся:

— Вы очень добры, сэр Джон, — сказал он. — Более, чем я заслуживаю.

— Отнюдь. Исключительно хорошая работа…

— Я о том, — пояснил Генри, — что пока еще не уезжаю из Крегуэлла.

Растерянность сэра Джона была почти комичной.

— Не уез… — начал он. Потом взял себя в руки. — А, понял. Вы остаетесь отдохнуть на несколько дней!

— Не отдохнуть, сэр Джон. Я не завершил расследование.

Но на этот раз констебль сохранил самообладание. Однако по голосу было очевидно, что приятных ощущений эта новость не вызвала.

— Что за экстраординарное поведение, Тиббет? — спросил он. — Вы мне по телефону совершенно ясно дали понять, что раскрыли загадку смерти Мейсона и что арестов не будет.

— Это была чистая правда.

— Что же тогда…

— Сэр Джон, — спросил инспектор, — вы игрок? В смысле, вы играете на скачках?

Вопрос застал Адамсона врасплох.

— Черт побери! — сказал он. — Вопрос совершенно неуместный, бестакт…

— Искренне заверяю вас, — перебил его Генри, — что не стал бы задавать его, но он очень важен.

— Я даже не буду делать вид, что понимаю, куда вы клоните, Тиббет. Но, если вы настаиваете — да, я ставлю сколько-то фунтов на Дерби, на Национальной, ну, и так далее. Как большинство людей. Но я бы определенно не назвал себя игроком.

— Вы никогда не размещали ставки, например, у Реймонда Мейсона?

На этот раз было отчетливо заметно колебание сэра Джона перед ответом.

— Я вам уже сказал — делал иногда небольшие ставки, и обычно у Реймонда Мейсона. В конце концов, если у тебя есть сосед-букмекер…

— У вас не было с ним никаких дел до его приезда в Крегуэлл?

Главный констебль был определенно шокирован:

— Конечно, нет, — ответил он. И после очень небольшой паузы добавил: — Когда этот человек сюда приехал, он к очень многим — к Мансайплам, например, или ко мне, — подходил с предложением открыть у него счет. Мейсон говорил, что нам это будет просто и приятно, поскольку он — личный друг. Я случайно узнал, что Джордж Мансайпл просто рассмеялся в ответ — вряд ли он или Вайолет за всю жизнь хоть шестипенсовик поставили. Но для себя я решил, что это может быть полезно…

— И вы открыли счет в «Букмекерской конторе Реймонда Мейсона»?

И снова незначительное колебание. Затем сэр Джон ответил:

— Нет-нет. Ничего столь серьезного. Я просто обращался к Мейсону, когда хотел сделать небольшую ставку. Послушайте, Тиббет, мне не понятно, к чему вы ведете.

— Сегодня утром я был в лондонском офисе Мейсона, — ответил Генри, — и ознакомился с его записями.

— Тогда вы должны знать, что никаких счетов у меня в этой фирме не было, — сказал Адамсон с некоторым напором. — Зачем было меня расспрашивать?

— У вас не было счета в фирме «Букмекерская контора Реймонда Мейсона», — начал инспектор.

— Именно это я и сказал.

— Но у вас был личный счет. Лично у Реймонда Мейсона.

Сэр Джон был слегка шокирован, но тут же нашелся:

— Разве не это я пытаюсь вам сказать?

— Мистер Адамсон, — сказал Генри. — Я должен вам сообщить, что просмотрел этот счет.

Тут уже не пришлось сомневаться, что реакцией сэра Джона был гнев.

— Верх бесстыдства! — взревел он. — Значит, этот молокосос-сынок…

— Фрэнк Мейсон не имеет к этому отношения, — возразил Тиббет.

— Так кто тогда…

Генри торжествующе улыбнулся:

— Я имел дело с мистером Мамфордом.

— Каким-каким мистером?

— Мамфордом. Генеральным менеджером.

— Генеральный менеджер не знал бы…

Сэр Джон осекся.

— Он и не знал, — заверил инспектор. — Ему было известно о существовании личных счетов, но ключа от шкафа с папками он не имел. Мистер Мамфорд проявил сильное недовольство, когда я сам открыл священный шкаф. Это оказалось не очень сложно — вопрос был лишь в правильном выборе ключа на связке Мейсона.

К удивлению Генри, констебль расхохотался.

— Значит, позорная тайна вышла наружу, — сказал он. — Естественно, я не рвался кричать на всю деревню о своих делах с Мейсоном.

— Позволю себе добавить, — вставил Тиббет, — что вряд ли вы хотели бы кричать на всю деревню, что должны ему три тысячи фунтов.

— Три тысячи… — На лице Адамсона отразилось чистейшее удивление. — Что вы, черт побери, имеете в виду?

Генри почувствовал, что ему начинает надоедать происходящее.

— Вы отлично знаете, что я имею в виду, сэр Джон. Я сегодня утром видел ваш счет. Вы были должны Реймонду Мейсону три тысячи фунтов — неоплаченные игорные долги.

— Но это просто смешно. Я ничего ему не был должен.

— Там все написано черным по белому.

— Дорогой мой Тиббет, — ответил сэр Джон эмоционально, — я знаю, на что ставлю деньги, какие из моих лошадей выигрывают, а какие проигрывают. Может быть, я делал больше ставок, чем пытался вам внушить, но… — Тут ему в голову пришла новая мысль: — Конечно, они подложные. Поддельные документы. Видимо, Мейсон думал, что они дадут ему власть над… а что будет теперь? Когда этот его жалкий сын потребует от меня денег…

— Никто ничего не станет от вас требовать, мистер Адамсон, — перебил Генри. — Мистер Мамфорд дал мне слово, что все долги по личным папкам будут списаны.

Сэр Джон резко сел.

— Это правда?

— Да.

— Тогда это ставит меня еще в более неприятное положение.

— Что вы хотите этим сказать, сэр?

— Я не идиот, молодой человек! — огрызнулся констебль. — Если смотреть на внешнюю сторону фактов, как поступаете вы, то этот проклятый счет дает мне сильнейший мотив для убийства Мейсона…

Его прервал пронзительный телефонный звонок.

Сэр Джон быстро снял трубку, словно радуясь поводу прервать неловкий разговор.

— Адамсон слушает. Кто? Да, Джордж, что на этот раз? Надеюсь, не новый труп?

С другой стороны донесся поток речи, во время которой сэр Джон стал красенеть. Наконец словестная лавина начала затихать, и констебль смог вставить хоть что-то:

— Джордж, мои соболезнования… Все, что смогу сделать… Да-да, бедная Вайолет… Да, конечно, так об этом и надо думать, но всегда неожиданно… Да, не совсем неожиданно, конечно, но… Тиббет? Он сейчас у меня… конечно, скажу ему… да, да… хорошо, дай мне знать, если что… да, пока, Джордж.

Он повесил трубку, достал из кармана большой платок и громко высморкался.

— Звонил Джордж Мансайпл.

— Да, я это понял, — ответил Генри.

— Звонил сказать… умерла тетя Дора.

— Тетя Дора, — повторил инспектор. Он очень огорчился, но неожиданной новость для него не была.

— Нет-нет, ничего по вашей линии. — Сэр Джон, взволнованный трагическим известием, пытался сохранить улыбку. — Ей было все-таки девяносто три… Такой исход ожидаем, вечно жить невозможно. Вайолет сегодня находилась в Грейндже на каком-то заседании комитета, и тетю Дору не видела целый день. В половине пятого она поднялась к ней спросить, не хочет ли старая леди чаю. И нашла ее без сознания. Сразу же позвонила Томпсону, но он отмахнулся — мол, обычный приступ и сказал, что приедет позже. Появился он несколько минут назад, но слишком поздно. Старая леди, бедняжка, уже умерла.

— Очень жаль, — сказал инспектор, чуть запнувшись.

— Ее нам будет очень не хватать, — произнес констебль.

— Уверен в этом.

— Да, кстати… Джордж сказал, что тетя Дора ждала вас сегодня вечером с какими-то брошюрами. Просил вам передать, что теперь нет смысла ехать.

— Я знаю, — сказал Генри. У него был очень несчастный вид, и настроение не лучше. — И все-таки… наверное, мне нужно заехать в Грейндж.

Дверь ему открыла Вайолет Мансайпл. Глаза у нее были красные от недавних слез, но она заставила себя улыбнуться и сказала:

— А, мистер Тиббет! Я думала, Джон вам сообщил…

— Да, миссис Мансайпл, он передал эту неожиданную новость. Я хотел вам выразить свое глубокое сочувствие.

— Я рада, что вы приехали, — ответила Вайолет. Открыв дверь шире, она пригласила Генри войти. — Тетя Дора очень хотела с вами поговорить.