Гастон Леру - Призрак Оперы

Через три недели «Эпок» опубликовала среди других некрологов извещение всего из двух слов: «Эрик мертв».

Такова истинная история призрака Оперы. Как я говорил в начале своего повествования, не может быть больше никакого сомнения в том, что Эрик действительно существовал.

Нет необходимости еще раз описывать волнение, которое это дело вызвало в Париже. Похищение певицы, смерть графа де Шаньи при таких таинственных обстоятельствах, исчезновение его брата, трое рабочих из группы осветителей, найденных в бессознательном состоянии… Какие трагедии, страсти, преступления сопровождали любовь Рауля и очаровательной Кристины!

Какова судьба этой великой загадочной певицы, которую мир никогда больше не слышал? Говорили, что она стала жертвой соперничества между двумя братьями, но никто не знал, что произошло на самом деле. Никто не мог представить, что Рауль и Кристина исчезли, чтобы насладиться уединенным счастьем. Они не хотели, чтобы об этом знало общество, особенно после необъяснимой смерти графа Филиппа. И в один прекрасный день они сели в «поезд северного направления». Когда-нибудь я сам, возможно, сяду в этот поезд, чтобы поехать и посмотреть твои озера, Норвегия, молчаливая Скандинавия, где, может быть, еще сохранились следы Рауля и Кристины, а также мадам Валериус, которая исчезла в то же время. И, может быть, когда-нибудь я услышу одинокое эхо северной страны, повторяющее пение женщины, которая знала Ангела музыки.

Долгое время после того, как дело было закрыто из-за непрофессиональных усилий мсье Фора, пресса все еще возвращалась к этой тайне, продолжая гадать, что за чудовищный преступник ответствен за убийство графа де Шаньи, исчезновение его брата и Кристины Доз. Только одна газета, знакомая со всеми закулисными слухами, писала, что все «эти преступления были совершены призраком Оперы». Но даже это было написано с обычной газетной иронией.

Полиция отказалась слушать перса, а после визита Эрика он не предпринимал больше усилий, чтобы его выслушали. И все же он один знал всю правду, и у него были веские доказательства: они пришли к нему вместе с реликвиями, обещанными Эриком.

За мной оставалось право завершить дело с помощью самого перса. Я держал его в курсе моего расследования, и он направлял его. Он уже многие годы не бывал в Опере, но все еще прекрасно помнил планировку здания, и у меня не было лучшего проводника, помогающего обнаружить его самые секретные уголки. Перс также дал мне все источники информации и посоветовал, с кем я должен переговорить. Это он порекомендовал мне пойти к мсье Полиньи в то время, когда бедняга был почти на смертном одре. Не знал, что его состояние было таким отчаянным. Я никогда не забуду тот эффект, который произвели на него мои вопросы о призраке. Он посмотрел на меня так, как будто видел дьявола. Он отвечал очень кратко, несвязными предложениями, но этого было достаточно, чтобы показать – и это главное! – насколько призрак Оперы перевернул его и без того беспокойную жизнь. (Полиньи был тем, кого называют любителем удовольствий.) Когда я поведал персу о скромных результатах моего визита к бывшему импресарио, он неопределенно улыбнулся: «Полиньи никогда не понимал, насколько был обманут этим подлым Эриком. – Иногда перс говорил об Эрике как о боге, а иногда как о подлом негодяе. – Полиньи был суеверен, и Эрик знал это. Монстр знал многое об общественных и частных делах в Опере».

Когда Полиньи услышал таинственный голос в пятой ложе, который сказал ему о доверии со стороны его коллег, у него не возникло вопросов. Вначале Полиньи был как громом поражен, будто услышал голос с неба, и он подумал, что проклят; когда же голос попросил деньги, он наконец понял, что они с Дебьенном стали жертвами шантажа. Устав от своих обязанностей директоров по различным причинам, они оба ушли, не пытаясь узнать побольше о странном призраке, который дал им такую необычную книгу с инструкциями. Они поведали эту тайну своим преемникам, вздохнув с облегчением от того, что избавились от ситуации, которая так интриговала их, но нисколько не развлекала.

Вот что рассказал мне перс о Дебьенне и Полиньи. Затем я заговорил об их преемниках и выразил удивление по поводу того, что в первой части своих «Мемуаров импресарио» Мушармен дал такой полный отчет о деяниях призрака, но почти ничего не сказал о них во второй части. Перс, который знал мемуары так хорошо, будто сам написал их, сказал, что я многое пойму, если задумаюсь над несколькими фразами, которые Мушармен посвятил призраку во второй части. Эти фразы представляют особый интерес, потому что раскрывают, как закончилось дело о ежемесячных двадцати тысячах франков. Вот этот отрывок:

«Относительно призрака Оперы, некоторые странные капризы которого я описал в начале этих мемуаров, я скажу только одно: что одним благородным актом он компенсировал все неприятности, которые причинил моим коллегам и, нужно признать это, мне. Он, должно быть, решил, что есть пределы любой мистификации, особенно когда таковая стоит больших денег и когда в это дело вовлекается полицейский комиссар. Несколько дней спустя после исчезновения Кристины Доэ, когда мы назначили встречу с мсье Мифруа, чтобы рассказать ему обо всем, мы нашли на столе Ришара конверт, на котором красными чернилами было написано: „От П. О.“. В конверте находилась довольно большая сумма денег, временно и в порядке шутки изъятых из кассы дирекции. Ришар немедленно выразил мнение, что мы должны удовлетвориться возвращением денег и не продолжать это дело. Я согласился с ним. И все хорошо, что хорошо кончается. Вы согласны, мой дорогой П. О.?» Мушармен продолжал верить, особенно после того как деньги были возвращены, что стал жертвой нелепого чувства юмора Ришара, а Ришар никогда не прекращал думать, что Мушармен развлекался тем, что состряпал это дело, чтобы расквитаться с ним за несколько мистификаций, которые он разыграл.

Я спросил перса, какой трюк использовал Эрик, чтобы вытащить двадцать тысяч франков из кармана Ришара, несмотря на булавку. Он ответил, что не интересовался деталями, но что если я хочу сам пойти и «поработать» на месте инцидента, то найду ключ к разгадке тайны в кабинете директоров, помня, что Эрика не напрасно называли любителем люков. Я обещал персу, что исследую место действия, как только у меня будет время, и теперь скажу читателю, что результаты моего расследования были удовлетворительными. Я не ожидал найти так много неоспоримых доказательств того, что действия, приписываемые призраку, действительно имели место.

Бумаги перса, то есть Кристины Доэ, заявления, сделанные мне бывшими служащими Ришара и Мушармена, маленькой Мег (добрая мадам Жири, к сожалению, скончалась) и Ла Сорелли, которая живет сейчас в уединении в Лувесьенне, – все это составляет документальные свидетельства существования призрака. Я намерен передать их в архив Оперы и хотел, чтобы стало известно, что они способствовали нескольким важным открытиям, которыми я могу справедливо гордиться.

Хотя мне не удалось найти дом у озера, потому что Эрик блокировал все секретные входы (даже несмотря на это, я уверен, что его можно легко найти, осушив озеро, о чем я несколько раз просил администрацию изящных искусств), я открыл секретный проход коммунаров, нашел люк, через который перс и Рауль спустились вниз, в подвалы Оперы. В подземной тюрьме коммунаров я обнаружил на стенах много надписей тех бедняг, которые были заключены здесь, и среди них инициалы Р. Щ. Разве это не существенно? Рауль де Шаньи! Буквы и сегодня хорошо видны. Конечно, на этом я не остановился. В первом и третьем подвалах я открыл и закрыл два люка, открывающихся с помощью системы вращения, незнакомой рабочим сцены, которые используют только горизонтально скользящие люки.

Наконец, я могу сказать читателю с полным основанием: «Посетите как-нибудь Оперу, попросите разрешения побродить по зданию без глупого гида, пойдите в пятую ложу и постучите по громадной колонне, которая отделяет эту ложу от соседней. Постучите по колонне тростью или кулаком и прислушайтесь: вы поймете, что внутри она полая. И после этого не удивляйтесь, откуда мог идти голос призрака, поскольку внутри колонны есть достаточно места для двух человек. Если вы спросите, почему никто не поворачивался к колонне во время событий в пятой ложе, я отвечу, что она выглядит так, как будто сделана из сплошного мрамора, и кажется, что голос идет с противоположной стороны. Ведь Эрик, будучи чревовещателем, мог делать так, что его голос шел оттуда, откуда он хотел.

Колонна украшена сложной резьбой. Надеюсь, когда-нибудь в ней обнаружат некое устройство, которое можно поднимать и опускать, что позволяло Эрику вести таинственную переписку с мадам Жири и передавать ей щедрые подарки.

Все, что я видел и трогал, ничто в сравнении с тем, что, этот удивительный, фантастический человек, вероятно, создал в таком здании, как Опера, но я променял бы все эти открытия на одно, которое сделал в кабинете директоров, всего в нескольких сантиметрах от кресла одного из них. Я обнаружил там люк шириной с доску пола и не длиннее, чем предплечье, люк, который мог закрываться и открываться, как крышка ящика. И я легко могу представить себе вылезающую из скрываемого люком отверстия руку, ловко забирающуюся в нижний карман фрака, фалды которого касаются пола… Это то отверстие, через которое ушли сорок тысяч франков и с помощью посредника вернулись обратно.

Говоря об этом с персом, я спросил его с понятным волнением:

– Поскольку сорок тысяч франков вернулись, значит, Эрик только шутил, когда дал импресарио книгу с инструкциями?

– Вовсе нет, – ответил он. – Эрик нуждался в деньгах. Чувствуя себя отрезанным от людей, он не испытывал никаких угрызений совести и использовал свои чрезвычайные способности, которыми природа наделила его в качестве компенсации за ужасное уродство, чтобы эксплуатировать человеческие существа различными способами, иногда очень артистичными и весьма прибыльными. Он вернул сорок тысяч франков Ришару и Мушармену, потому что уже не нуждался в то время в деньгах. Он отказался от своего плана жениться на Кристине Доз. Он отказался от всего на земле.