Гастон Леру - Призрак Оперы

Я чувствовала себя как будто была пьяна. Я открыла дверь, которая отделяла меня от Эрика. Он встал, услышав меня, но боялся повернуться. «Эрик, – сказала я, – покажите мне ваше лицо без страха. Клянусь, что вы самый великий человек в мире, и, если я когда-либо вздрогну, посмотрев на вас, то только потому, что подумаю о блеске вашего таланта».

Он повернулся, потому что верил мне, и я тоже, к несчастью, верила в себя. Он поднял свои бестелесные руки навстречу судьбе и упал на колени со словами любви. Со словами любви из своего мертвого рта, и музыка прекратилась… Он поцеловал кромку моего платья и не видел, что я закрыла глаза.

Что еще я могу добавить, Рауль? Теперь вы знаете о трагедии. Она продолжалась две недели, две недели, во время которых я, лгала ему. Моя ложь была такой же отвратительной, как монстр, который вдохновлял ее. Такой ценой я вернула себе свободу. Я сожгла его маску и вела себя настолько убедительно, что, даже когда он не пел, он осмеливался заставлять меня смотреть на него, как кроткая собака, стоящая рядом со своим хозяином. Он вел себя, как преданный раб, окружая меня всяческой заботой.

Постепенно он стал доверять мне до такой степени, что брал меня на прогулки вдоль берега озера Аверне и в поездки в лодке через его серые воды. К концу моего пленения он повел меня ночью через ворота, которые закрывают подземный проход на улицу Скриба. Там нас ждал экипаж, и мы поехали в уединенную часть Булонского леса. Ночь, когда мы встретили вас, была для меня почти катастрофой, потому что Эрик очень ревнив. Я смогла успокоить его, сказав, что вы скоро покинете страну.

В конце концов после двух недель этого отвратительного пленения, в котором я испытывала то сострадание и энтузиазм, то отчаяние и ужас, он уже верил мне, когда я говорила ему, что вернусь.

– И вы вернулись, – произнес Рауль удрученно.

– Да, я вернулась, но не угрозы помогли мне сдержать слово, а его рыдания на пороге своей могилы. – Кристина печально покачала головой. – Эти рыдания расположили меня к нему больше, чем я думала, когда сказала ему: «До свидания». Бедный Эрик!

– Кристина, – сказал Рауль, вставая, – вы говорите, что любите меня, и все же ушли обратно к Эрику через несколько часов после того, как он освободил вас! Вспомните маскарад!

– Таково было наше соглашение. Но вы, Рауль, помните, что эти несколько часов я провела с вами – и подвергла нас обоих большой опасности.

– Все это время я сомневался, любите ли вы меня.

– А сейчас вы по-прежнему сомневаетесь в этом? Если так, то позвольте сказать вам, что каждый мой визит к Эрику усиливал ужас, каждый визит вместо того, чтобы успокоить его, как я надеялась, еще больше усиливал его любовь ко мне. И я боюсь! Боюсь!

– Вы боитесь, но любите ли вы меня? Если бы Эрик был красив, любили бы вы меня?

– Зачем искушать судьбу, Рауль? Зачем спрашивать о вещах, которые я скрываю в глубине моего разума, как грех? – Кристина тоже встала и обвила своими красивыми дрожащими руками его шею. – О мой жених, если бы я не любила вас, я не позволила бы вам поцеловать меня в первый и последний раз. Я разрешаю вам это.

Рауль прильнул к ее губам, но окружавшая их ночь вдруг была разорвана на части так страшно, что он и Кристина бросились бежать, как от приближающейся грозы, и, прежде чем они исчезли в лесу бревенчатых балок на крыше, их глаза, полные страха, увидели высоко над собой огромную ночную птицу, пристально смотревшую на них светящимися глазами и которая, казалось, трогала струны лиры Аполлона.

Рауль и Кристина бежали прочь от крыши, от этих светящихся глаз, которые видны были в темноте, бежали не останавливаясь, пока не достигли наконец восьмого этажа. В тот вечер спектакля не было, и коридоры были пустынны. Неожиданно перед ними появилась странная фигура, загораживая проход.

– Нет, не сюда! – И она указала на коридор, который вел к боковому крылу здания.

Рауль хотел остановиться и потребовать объяснения.

– Идите! Торопитесь! – услышали они голос из-под остроконечной шляпы.

Кристина тянула Рауля за собой, заставляя его бежать.

– Кто это? – спросил Рауль. – Кто этот человек? – Перс.

– Что он здесь делает?

– Никто не знает. Он всегда в Опере.

– Вы заставляете меня быть трусом, Кристина, – сказал Рауль с дрожью в голосе. – Заставляете меня убегать, впервые в моей жизни.

– Я думаю, мы убегали от тени, созданной нашим воображением, – ответила Кристина, немного успокаиваясь.

– Если мы действительно видели Эрика, я должен был пригвоздить его к лире Аполлона, как прибивают сов к стенам ферм в Бретани, и тогда мы покончили бы с ним.

– Сначала вам нужно было взобраться на лиру Аполлона, а это нелегко.

– Но я видел светящиеся глаза.

– Вы становитесь похожим на меня: готовы видеть его повсюду! Позже, вспоминая это, вы, может быть, скажете самому себе: «То, что я посчитал светящимися глазами, было, вероятно, золотыми точками двух звезд, смотревших вниз на город через струны лиры».

Кристина спустилась вниз еще на один этаж, Рауль следовал за ней.

– Раз уж вы приняли решение бежать, – сказал он, – лучше сделать это сейчас, поверьте мне. Зачем ждать до завтра? Эрик, возможно, слышал наш разговор.

– Нет, не слышал. Я уже сказала вам, что сейчас он работает над «Торжествующим Дон Жуаном». Он не-инте-ресуется нами.

– Если бы вы были так уверены в этом, то не оглядывались бы постоянно назад.

– Пойдемте в мою артистическую комнату.

– Давайте встретимся где-нибудь вне здания Оперы.

– Нет, до тех пор, пока мы действительно не уедем. Если я не сдержу своего слова, это не принесет нам счастья. Ведь я обещала, что буду видеться с вами только здесь.

– Я рад, что он разрешил вам хотя бы это. Теперь я понимаю, – с горечью сказал Рауль, – что с вашей стороны было опрометчивостью позволить нам играть в помолвку.

– Но Эрик знает об этом, Рауль. Он сказал мне: «Я доверяю вам. Виконт Рауль де Шаньи влюблен в вас, и он скоро покинет страну. Но, прежде чем он уедет, я хочу, чтобы он стал таким же несчастным, как я».

– Объясните мне, пожалуйста, что это означает?

– Это вы должны объяснить мне. Разве люди несчастны, когда любят?

– Да, когда они любят и не уверены в том, что любимы.

– Вы имеете в виду Эрика?

– И Эрика, и самого себя, – ответил Рауль грустно. Они пришли наконец в артистическую комнату Кристины.

– Почему вы думаете, что здесь вы в большей безопасности, чем где-либо в этом здании? – спросил Рауль. – Если вы слышите голос Эрика через стены, он тоже может слышать нас.

– Нет, он дал мне слово, что не появится здесь больше, и я верю ему. Моя артистическая и моя спальня в доме у озера принадлежат исключительно мне, и он уважает мое уединение, когда я нахожусь там.

– Как вы покинули эту комнату и оказались в темном коридоре? Давайте восстановим, как это могло произойти.

– Это опасно, зеркало может опять захватить меня. И тогда, вместо того чтобы бежать с вами, я должна буду идти в конец потайного хода, ведущего к озеру, и позвать Эрика.

– И он услышит вас?

– Он услышит меня отовсюду. Он сам сказал мне это. Он гений. Не думайте, что он просто человек, находящий удовольствие в том, чтобы жить под землей. Он делает то, чего не может сделать другой, и знает вещи, которые неизвестны миру живущих.

– Будьте осторожны, или превратите его опять в призрак.

– Нет, он не призрак. Он человек неба и земли.

– Человек неба и земли! Как вы говорите о нем! Вы все еще не изменили своего решения уехать со мной?

– Нет, мы уедем завтра.

– Сказать вам, почему я хотел бы, чтобы мы уехали сегодня ночью?

– Скажите, Рауль.

– Потому что завтра вы не решитесь на этот шаг!

– Тогда вы должны будете заставить меня, вопреки моему желанию! Согласны?

– Да! Я буду здесь, в вашей артистической, завтра ночью, в полночь, – сказал Рауль, и его лицо помрачнело. – Что бы ни случилось, я сдержу свое обещание. Вы говорили, что после спектакля он должен уйти и ждать вас в своем доме?

– Да, он сказал, что мы встретимся там.

– И как же вы предполагаете попасть туда, если не знаете, как покинуть вашу артистическую комнату через зеркало?

– Я пойду прямо к озеру.

– Через все подвалы? Вниз по лестницам и по коридорам, где ходят рабочие? Как вы попадете туда незаметно? Каждый сможет проследить за Кристиной Доэ, и она придет к озеру с толпой людей.

Кристина достала из ящика большой ключ и показала его Раулю.

– Это ключ к подземному ходу на улицу Скриба.

– Понимаю. Ход ведет прямо к озеру. Дайте мне этот ключ.

– Никогда, – ответила она твердо. – Это будет предательством!

И вдруг Рауль увидел, как она изменилась. Смертельная бледность разлилась по ее лицу.

– Боже мой! – воскликнула она. – Эрик! Эрик! Пощадите меня!

– Тише! – приказал Рауль. – Вы же сами сказали, что он может услышать.

Но поведение Кристины становилось все более необъяснимым. Она сложила руки вместе и повторяла с безумным выражением: «О Боже мой! Боже мой!» – Что случилось? Прошу вас, скажите мне, – умолял виконт.

– Кольцо.

– Что вы имеете в виду? Возьмите себя в руки, Кристина!

– Золотое кольцо, которое он дал мне…

– А, так это Эрик дал вам это золотое кольцо!

– Вы знали это, Рауль! Но вы не знали, что, давая его мне, Эрик сказал: «Я освобождаю вас, но при условии, что это кольцо будет всегда на вашем пальце. Пока вы носите его, вы будете защищены от всех опасностей и Эрик будет вашим другом. Но если вы расстанетесь с ним, то пожалеете об этом, потому что Эрик возьмет реванш». О Рауль, кольцо исчезло. Это ужасно для нас обоих.