Агата Кристи - Прилив

– Хорошо, если это сделает тебя счастливее, – спокойно произнес адвокат.

– Счастливее! – В этом возгласе слышалась горечь. Франсис с тревогой взглянула на Пуаро.

– С вашего позволения, я удаляюсь, – с формальной вежливостью произнес он.

Франсис проводила его в холл.

– Вы собираетесь в Лондон?

– Я уезжаю завтра, но самое большее на сутки. А потом вернусь в «Олень», где вы сможете повидать меня, мадам, если захотите.

– Почему я должна этого хотеть? – резко отреагировала она.

Пуаро не ответил на вопрос.

– Я вернусь в «Олень», – повторил он.

Ночью в темноте Франсис Клоуд сказала мужу:

– Я не верю, что этот человек едет в Лондон из-за завещания Гордона. А ты, Джереми?

Ей ответил усталый, безнадежный голос:

– Я тоже не верю, Франсис. Он едет туда по другой причине.

– По какой?

– Понятия не имею.

– Что же нам делать, Джереми? – помолчав, спросила Франсис.

– По-моему, – ответил он, – можно сделать только одно…

Получив от Джереми Клоуда необходимые полномочия, Пуаро добился ответов на свои вопросы. Они были вполне определенными. Дом был разрушен полностью. Место расчистили совсем недавно, готовясь к новостройке. Никто не выжил, кроме Дэвида Хантера и миссис Клоуд. В доме находилось трое слуг: Фредерик Гейм, Элизабет Гейм и Айлин Корриган. Всех убило на месте. Гордона Клоуда извлекли живым, но он умер по дороге в больницу, не приходя в сознание. Пуаро записал имена и адреса ближайших родственников троих слуг.

– Возможно, – сказал он, – слуги сообщили им какие-нибудь сплетни или замечания, которые дали бы мне ключ к необходимой информации.

Чиновник, с которым он разговаривал, был настроен скептически. Геймы были родом из Дорсета, а Айлин Корриган из графства Корк.

После этого Пуаро направил стопы к дому Портера. Он помнил слова майора, что тот руководил районной ПВО, и хотел узнать, дежурил ли Портер в ту ночь и видел ли происшедшее на Шеффилд-Террас. Кроме того, у него имелись и другие причины для беседы с этим человеком.

Свернув на Эджуэй-стрит, детектив с удивлением увидел полисмена в униформе, стоящего у дома майора. Поодаль собралось несколько мальчишек и других зевак, глазевших на дом. У Пуаро упало сердце – он понял, что это означает.

Констебль преградил ему дорогу.

– Сюда нельзя, сэр, – сказал он.

– Что случилось?

– Вы ведь не живете в этом доме, не так ли, сэр? – Когда Пуаро покачал головой, полисмен спросил: – Кого вы хотели повидать?

– Я хотел повидать майора Портера.

– Вы его друг, сэр?

– Нет, едва ли я могу охарактеризовать себя как друга. А что произошло?

– Насколько я понимаю, джентльмен застрелился. А, вот и инспектор.

Дверь открылась, и из дома вышли два человека. Одним был местный инспектор, в другом Пуаро узнал сержанта Грейвса из Уормсли-Вейл. Сержант также узнал Пуаро и сразу же представил его инспектору.

– Лучше войдем внутрь, – сказал последний.

Трое мужчин вошли в дом.

– Они позвонили в Уормсли-Вейл, – объяснил сержант, – и суперинтендент послал меня сюда.

– Это самоубийство?

– Да, – ответил инспектор. – Случай вроде бы ясный. Может, на него так подействовала необходимость давать показания на дознании. Иногда люди на это странно реагируют, но я понял, что последнее время он вообще казался подавленным. Финансовые трудности и тому подобное. Застрелился из собственного револьвера.

– Я могу подняться? – спросил Пуаро.

– Если хотите. Проводите мсье Пуаро наверх, сержант.

Грейвс повел Пуаро в комнату на втором этаже. Там все было как в прошлый раз – выцветшие ковры, книги… Майор Портер сидел в большом кресле. Его поза была почти естественной – только голова склонилась на грудь. Правая рука безвольно свисала – под ней на ковре лежал револьвер. В воздухе еще ощущался едкий запах пороха.

– Они думают, что это случилось часа два назад, – пояснил Грейвс. – Никто не слышал выстрела. Хозяйка ходила за покупками.

Пуаро нахмурился, глядя на неподвижную фигуру с маленькой опаленной ранкой в правом виске.

– У вас есть какое-нибудь предположение, почему он это сделал, мсье Пуаро? – поинтересовался Грейвс. Он держался с Пуаро почтительно, так как видел уважительное отношение к нему суперинтендента, но в глубине души считал его старой развалиной.

– Да-да, – рассеянно отозвался детектив, – это несложно. У него была очень веская причина.

Он посмотрел на маленький столик слева от майора. На нем стояла большая стеклянная пепельница с трубкой и коробком спичек. Снова окинув взглядом комнату, Пуаро подошел к письменному столу с откидной крышкой.

Бумаги были аккуратно разложены по отделениям. В центре лежали кожаная папка с промокательной бумагой, поднос с ручкой и двумя карандашами, коробка со скрепками и альбом с марками. Все в полном порядке. Упорядоченная жизнь и упорядоченная смерть… Ну конечно! Вот чего не хватает!

– Он не оставил какой-нибудь записки или письма коронеру? – спросил Пуаро.

Грейвс покачал головой:

– Нет, хотя от отставных военных всегда этого ожидаешь.

– Да, это странно.

Педантичный в жизни, майор Портер не был таковым в смерти. «Поистине очень странно, – думал детектив, – что он не оставил записки».

– Тяжелый удар для семейства Клоуд, – заметил Грейвс. – Это отбросит их назад. Теперь им придется разыскивать еще кого-нибудь, близко знавшего Андерхея. – Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу. – Хотите еще на что-нибудь взглянуть, мсье Пуаро?

Тот покачал головой и вышел из комнаты вслед за сержантом.

На лестнице они встретили хозяйку. Она явно наслаждалась собственным возбужденным состоянием и тут же пустилась в пространный монолог. Грейвс ловко ретировался, предоставив Пуаро принимать огонь на себя.

– До сих пор не могу дыхание перевести. Грудная жаба – моя мать умерла от нее прямо на Каледонском рынке. Я сама чуть не свалилась, когда увидела его. Никогда такого не ожидала, хотя он давно уже выглядел мрачным. Наверно, беспокоился из-за денег, да и недоедал постоянно, хотя от нас никогда не принимал угощения. А вчера он ездил в Оустшир – в Уормсли-Вейл – давать показания на дознании, и это его доконало. Вернулся он совсем плохим. Всю ночь ходил взад-вперед. Я собралась за покупками и знала, что простою в очереди за рыбой, поэтому поднялась спросить, не хочет ли майор чашечку чаю. Смотрю, а бедный джентльмен откинулся в кресле и револьвер на пол уронил. Я жутко перепугалась. Пришлось вызывать полицию. Куда катится мир – вот что я хотела бы знать.

– Мир становится трудным местом для проживания, – медленно проговорил Пуаро. – Это относится ко всем, кроме сильных.

Было начало девятого, когда бельгиец вернулся в «Олень». Он нашел записку от Франсис Клоуд с просьбой прийти к ней и сразу же последовал приглашению.

Франсис ожидала его в гостиной. Эту комнату Пуаро видел впервые. Открытые окна выходили в сад с цветущими грушевыми деревьями. На столиках стояли вазы с тюльпанами. Старая мебель была натерта воском, а каминная решетка и ведерко для угля отполированы до блеска.

Комната показалась детективу очень красивой.

– Вы говорили, что я захочу вас повидать, мсье Пуаро, и оказались правы. Мне нужно кое-что рассказать – и я думаю, лучше всего это рассказать вам.

– Всегда легче, мадам, рассказывать тому, кто уже в значительной степени в курсе дела.

– Вы думаете, что знаете, о чем я собираюсь вам сообщить?

Он кивнул.

– С тех пор как…

Она оставила фразу неоконченной, но Пуаро быстро ответил:

– С того момента, как я увидел фотографию вашего отца. Фамильные черты выражены очень сильно. Невозможно усомниться, что вы из одной семьи. Столь же сильно эти черты были выражены у человека, который явился сюда под именем Еноха Ардена.

Франсис тяжело вздохнула:

– Да, вы правы, хотя бедный Чарльз носил бороду. Он был моим троюродным братом, мсье Пуаро, и паршивой овцой в семье. Я никогда хорошо его не знала, но в детстве мы вместе играли, а теперь по моей вине он умер ужасной смертью…

Несколько секунд она молчала.

– Расскажите мне все, – мягко попросил детектив.

Франсис очнулась:

– Да, этого не избежать. Мы отчаянно нуждались в деньгах. У моего мужа были серьезные неприятности – более чем серьезные. Ему угрожало и все еще угрожает бесчестье, а может, и тюремное заключение. Поверьте, мсье Пуаро, план, который я осуществила, принадлежал мне – мой муж не имел к этому отношения. Такой план вообще не в его духе – слишком много риска. Но я никогда не возражала против риска и, очевидно, не отличалась особой щепетильностью. Но прежде всего я обратилась к Розалин Клоуд с просьбой о займе. Не знаю, согласилась бы она или нет, но тут появился ее брат. Он был в дурном настроении и держался в высшей степени оскорбительно. Поэтому, приводя в действие мой план, я не испытывала никаких угрызений совести.

Чтобы вы все поняли, я должна сообщить вам, что муж неоднократно пересказывал мне довольно интересную историю, которую слышал в клубе. Кажется, вы там тоже были, так что мне незачем повторять ее во всех подробностях. Эта история допускала предположение, что первый муж Розалин жив, – в таком случае она не имела никакого права на деньги Гордона. Конечно, это была всего лишь глупая надежда, но у нас не выходило из головы, что она может оказаться правдой. И я подумала, что эту возможность нужно каким-то образом использовать. Мой кузен Чарльз сидел на мели. Боюсь, ему пришлось побывать в тюрьме, но на войне он хорошо себя проявил. Я предложила ему помочь мне осуществить мой план. Конечно, это был шантаж – не более и не менее. Но мы полагали, что у нас есть шанс на удачу. В самом худшем случае, думала я, Дэвид Хантер отказался бы платить. Я не боялась, что он обратится в полицию, – люди вроде него полицию не слишком жалуют.