Почти таким же непременным условием является замкнутость пространства действия — либо это уединенный замок аристократа, куда собралось с дюжину человек, имеющих разнообразные причины смертельно ненавидеть друг друга, либо вышедшая в море яхта, либо остров, или уж, по крайней мере, вполне определенный, очерченный социальный круг, что также немаловажно для английского общества, все еще несущего в себе остаточные черты строгой сословности.

В английском детективе высшим шиком можно считать примерно такую реплику героя-разоблачителя: «Мне кажется, версия о самоубийстве не вполне убедительна, поскольку уважаемые джентльмены недооценивают значение того факта, что, по сообщениям приходящей прислуги, наш предполагаемый самоубийца вряд ли обладал достаточной силой духа и самообладанием, а коллекция его личного оружия не была столь велика, чтобы он мог трижды выстрелить себе в висок из трех разных марок пистолетов. Кроме того, ему уже не было особой нужды делать это, ведь накануне ночью из письма сэра Энтони он узнал, что все-таки станет шестым баронетом и получит наследство, так как его кузен, младенец, скончался от ветрянки». Конечно, есть примеры и совершенно иного рода, в частности Яна Флеминга, автора романов про легендарного Джеймса Бонда, но и тут присутствует не вполне заметная с первого взгляда «камерность» — ведь Бонд живет тоже в совершенно оторванном от общей реальности мире диверсий, как герои Ч. Сноу — в мире разведывательного детектива.

Не то у американцев. Тут и действие, и его обсуждение содержат гораздо меньше умствований и социальной рефлексии. Здесь юмор оказывается наполнен вполне народной живинкой, даже в речи прокурора или адвоката, да и сам его характер иной. Примерно ту же вышеприведенную фразу американский адвокат, частный сыщик или следователь высказывают совсем иначе: «Парень уже получил телеграмму, что бабки достаются ему, и не стал бы дырявить себе башку, тем более трижды в течение одного дня (ха-ха). Нет, ребята, его кто-то укокошил, и я буду паршивым адвокатишкой низшей ступени, если не узнаю, кто именно!»

Смена ситуаций и социального фона в американских детективах, как правило, стремительна, читатель попадает из фешенебельных офисов сразу в захолустные негритянские трущобы, а потом — в притоны мексиканских бродяг. Тут бок о бок сосуществуют миллионеры и автобусные кондукторы, католические миссионеры и проститутки, конгрессмены и сексуальные маньяки, насилующие скаковых лошадей из элитных конюшен, экзальтированные голливудские актеры и добропорядочные домохозяйки. И вся эта разномастная человеческая толпа с бешеной энергией куда-то несется, стреляет, любит, продает и покупает…

В динамизме повествования — главное достоинство американского детектива. Конечно, при этом неизбежно теряются тонкие психологические детали, которые так любят «разбирать по косточкам» английские писатели. Именно от американского детектива произошел современный боевик в стиле «экшн», где остроумие вплетено в само описание физических событий, а на размышления у читателя просто не остается времени — дух захватывает от погонь и перестрелок.

Все эти характерные черты в полной мере присутствуют в творчестве Эрла Гарднера. Можно даже сказать, что писатель стоял у самых истоков формирования современного американского детектива.

И надо отметить, что 82 романа с приключениями Мейсона, начиная от «Дела о бархатных коготках» («The Case of the Velvet Claws», 1933) до посмертно опубликованного романа «Дело об отсроченном убийстве» («The Case of the Postponed Murder», 1973), вообще говоря, содержат не так уж много чисто литературных красот. Характеристики персонажей весьма произвольны и в известной мере случайны, а зачастую и вовсе сводятся к нескольким репликам, которые повторяются от книги к книге. Наверно, практически любое слово из текста можно изъять совершенно безболезненно для смысла — вряд ли кто-нибудь заметит…

Романы Гарднера сделались популярными вовсе не из-за своих академических литературных достоинств, хотя в своем роде это крепкая детективная литература. Главное достоинство творчества Гарднера для читателя — это, что называется, «легкая читабельность». Здесь и скоростной ритм повествования, и немыслимо увлекательные сюжеты, и целый фейерверк всяких уловок, применяемых на судебном разбирательстве (многие из них основывались на технике хитроумных приемов, применяемых самим Гарднером в своей адвокатской практике).

И наконец, виртуозное искусство короткого, броского диалога, в котором каждое слово — словно удар в словесном бою на судебном ристалище.

Первые девять романов с участием Мейсона тонут в море литературы типа крутой «Черной маски», они проникнуты «чернушным» реализмом, приправленным грубоватым юмором, сентиментальностью и стремлением объяснить все явления жизни незамысловатой формулой «жизнь есть борьба за выживание», навеянной атмосферой Великой депрессии.

Ничего не поделаешь, тогдашний Мейсон живет в «джунглях» и по закону джунглей. Это времена, когда на волне, вызванной «сухим законом», контрабанды спиртного в Америке расцвела организованная преступность. Здесь никто не испрашивает пощады у победителя, тут каждый надеется только на себя, а слабаков, которые рассчитывают на помощь со стороны, презирают. Адвокат в этих условиях берется защищать любого клиента, вне зависимости от риска проиграть дело, все зависит лишь от суммы гонорара.

А ведь бывает и так, что сам клиент ведет с адвокатом нечестную игру, — но уж тут не приходится обижаться, на войне как на войне. На вопрос, чем он зарабатывает себе на жизнь, Мейсон отвечает либо коротко: «Я дерусь», — либо более метафорично: «Я работаю платным гладиатором…» Он готов подкупать полицейских следователей, урезонивать слишком разговорчивых свидетелей путем шантажа, передергивать вещественные доказательства ради того, чтобы сделать виновного клиента — невиновным, а также устраивать сложные маневры по отрешению противника от имущества только ради того, чтобы тот не смог уплатить своему адвокату и проиграл бы дело — в пользу клиента самого Мейсона.

Помимо «Бархатных коготков», пожалуй, самыми удачными из ранних романов о Мейсоне являются «Дело о воющей собаке» («The Case of the Howling Dog») и «Дело любопытной новобрачной» («The Case of Curious Bride»), написанные в 1934 году.

С конца 1930-х годов — и до конца 1950-х наибольшее влияние на Гарднера оказывала уже не стилистика «Черной маски», а толстая газета «Сатэрдей ивнинг пост», которая сделала многие истории с участием Мейсона настоящими сериалами еще до выхода отдельных книг. В этих романах несколько приглушены роли крутых парней, зато, наоборот, на первый план выходят любовные интриги, а сам адвокат Мейсон уже гораздо меньше склонен играть в опасные игры с правосудием. И хотя искусные словесные перестрелки с законниками в суде остаются неподражаемо остроумными и точно выверенными, от них по-прежнему захватывает дух, ритм поддерживается бешеный, и следование за интригой напоминает бег по лабиринту, но теперь все это сосредоточено вокруг темы больших денег, — и героями, соответственно, становятся умные, изощренные, циничные авантюристы и бизнесмены.

Так, в романе «The Case of the Substitute Face» («Дело о подмененном лице») адвокат Мейсон сумел увязать вместе подмененный снимок (украденный у дочери миссис Ньюберри и замененный на фото другой девушки) и исчезновение человека — отчима девушки Карла Моо-ра — с борта яхты в открытом море. Мейсон распутывает дело, хитростью выяснив мотивы, заставившие «вора» подменить фото в богатом доме…

За период наибольшей литературной активности Гарднера, помимо романов о Перри Мейсоне, из-под его пера вышло немало других детективных серий. 29 романов он написал под псевдонимом А.А. Фэйр (А.А. Fair, с аллюзией на значение английского слова «fair» — «справедливый»), где главным героем выступал частный детектив Дональд Лэм и его вспыльчивая партнерша, толстушка Берта Кул. И эти произведения часто ценят даже выше, чем серию с участием Перри Мейсона, прежде всего из-за сочетания поистине изысканной детективной интриги с живым литературным описанием характеров и острым юморком. Среду лучших образчиков этой серии выделяют романы «Топор отмщения» — («Ап Axe То Grind») и «Берегитесь округлостей» («Beware the Curves»).

В романе «Золото поступает в слитках» («Gold comes in bricks») главный герой Дональд Лэм работает частным сыщиком. Таких можно нанять почти на любое дело — все зависит от размеров гонорара. Но неожиданно Дональду подвернулось совершенно необычное задание — стать на время частным тренером миллионера Генри Эшбьюри по боксу. Вскоре выясняется, что бокс — не главное, а суть — в шантаже и денежных аферах, которые ведут к убийству… Эшбьюри задумал приставить к своей легкомысленной дочери этого красавчика Лэма в надежде, что он завоюет доверие девушки. Альту Эшбьюри кто-то шантажирует, и отец не доверяет никому из домашних, в особенности своей второй жене. Приходится Лэму выполнять одновременно роль и «подружки», и «защитника», и «воспитателя»…

В другой серии — коротких рассказах, которые Гарднер начал публиковать еще в ранний период сотрудничества в бульварных романах, — его героем стал Пол Прай, «благородный» авантюрист и профессиональный искатель удачи, который играет в опасные игры с преступниками на их же поле. Однако в результате ему путем шантажа, мошенничества в игре и хитроумных «подставок» обычно удается вытянуть у них деньги, нажитые преступным путем. В этих «забавах» ему помогает ценный человек — однорукий спившийся полицейский Рожи Магу, который тем не менее обладает феноменальной памятью и энциклопедическими познаниями в области психологии поведения уголовников. Но Пол Прай зарабатывает деньги не ради самих денег, а из любви к красивой жизни. В свободное от мошеннических операций время читатель застает его отдыхающим в роскошных апартаментах или играющим на одном из индийских ритуальных барабанов, коллекцию которых он собирает… На протяжении десятилетия (1930–1939), в течение которого выходили рассказы с участием Пола Прая, произошла некоторая эволюция этого персонажа, вполне, соответствующая жизненной логике — из изящного остроумца, выманивающего деньги у неразворотливых гангстеров, Прай постепенно превращается в крутого, заматеревшего стервятника, который отнимает добычу у бандитов не столько путем тонко продуманных афер, теперь он идет на дерзкие и смертельно опасные налеты, которые недалеко отстоят от настоящего грабежа.