— В этом случае у вас будет время позаботиться, чтобы при этом звонке кто-то присутствовал. Ну же, инспектор, ведь должен же кто-то подтвердить, что вы получили информацию. Ну а как она попала в ваши руки: от неизвестного доброжелателя или с голубиным пометом — это уж, извините, ваше дело.

Инспектор Оукли с жаром потряс ему руку.

В одном из наиболее фешенебельных пригородов высился особняк, поражавший показной роскошью и дурным вкусом. Принадлежал он Бенджамину Франклину Гилврэю. Дом стоял почти посредине прекрасно ухоженной лужайки. Гилврэй был хитер, он решил, что особняк должен стоять на открытом месте, посчитав, что так будет безопаснее. Он еще хорошо помнил те времена, когда и ему приходилось дрожать за собственную шкуру.

Сейчас Гилврэй лежал в огромной постели, укрывшись покрывалом из тончайшей ангорской шерсти. Но подушки под головой сбились в какой-то бесформенный комок — по-видимому, толстяк провел беспокойную ночь. В тонкую щель между портьерами пробивались бледные лучи утреннего солнца.

Да, Большой Форс Гилврэй и в самом деле не сомкнул глаз.

Из передней части дома до его слуха донесся какой-то неясный шум. Надеясь, что все стихнет, гангстер попытался снова закрыть глаза, но шум нарастал, становился все отчетливее.

Гилврэй раздраженно заворочался и, приподнявшись, отдернул штору.

Что там за дьявольщина? Ведь его люди знают, что босс требует абсолютной тишины в доме.

Он выглянул во двор, освещенный первыми лучами утреннего солнца, и увидел странную картину. Посреди лужайки расхаживала толстая курица, привязанная за лапу к вбитому в землю колышку. Она подняла голову, выпятила грудь и настороженно оглядывалась по сторонам.

На куриной шее красовался металлический ободок, а из-под него торчал сложенный листок бумаги.

Гилврэй яростно позвонил.

Двое охранников нерешительно отвели в сторону винтовки. Черт ее знает, эту курицу, выглядит на первый взгляд вполне невинно! А может, это ловушка? В конце концов, адскую машину можно приладить к чему угодно. На всякий случай оружие оставалось под рукой.

Курица рылась в траве, разбрасывая в разные стороны кусочки дерна. Едва слышно щелкнул выстрел, полетели перья, и убитая птица беспомощно распростерлась на траве.

Под прикрытием снайперов один из охранников ползком добрался до курицы и приволок мертвую птицу в дом.

Это была ничем не примечательная курица. Если не считать одной маленькой детали — на шее у нее было нечто вроде ошейника, а под ним белел сложенный вчетверо листок бумаги. Это была записка, адресованная Гилврэю, и даже самые близкие ему люди потом признавались, что никогда прежде не видели своего главаря в такой ярости.

«Дорогая курочка! Спасибо за очередное бесценное яичко!»

В конце записки стояли только инициалы — «П.П.».

А все утренние городские газеты вышли с кричащими заголовками на первой полосе: «Инспектор Оукли вновь доказал, что нашей полиции по зубам самые хитроумные загадки!», «Найдены похищенные облигации на сумму около трети миллиона долларов!», «Инспектор Оукли получит заслуженную награду!»

Когда газеты показали Гилврэю, он побагровел от ярости и его чуть не хватил удар. Особняк огласился хриплыми воплями бешенства, а сам Гилврэй швырнул окровавленную тушку несчастной птицы через всю комнату. Курица шмякнулась об стену, обрызгав кровью аляповатые дорогие обои, а белоснежные перышки веером разлетелись по комнате.

Разорвав газеты на мелкие кусочки, Гилврэй швырнул их на пол и принялся яростно топтать ногами. Охранники, держась на всякий случай поодаль, только с недоумением переглядывались. Дело в том, что Гилврэй, всегда такой самоуверенный, не часто выходил из себя. Поэтому сегодняшняя сцена несколько подорвала их уважение к главарю.

— Слышать больше не хочу о проклятом ублюдке! — вопил Гилврэй. — Пусть его прикончат, и как можно скорее!

А в это время Пол Прай все еще мирно спал сном изрядно потрудившегося человека. В сладком сне он грезил о том, как его банковский счет пополнится еще десятью тысячами долларов. Ему и дела не было до того, что его соперник обезумел от ярости.

Как совершенно верно отметил инспектор Оукли, чистая была работа!

Сигнал

смертельной опасности


Напарник Пола Прая Рожи Магу предупреждал босса, что тому грозит смертельная опасность, но так и не сумел отговорить его от выполнения рискованного плана. Пол Прай уверен в себе так, словно в запасе у него много жизней, и плюет на все угрозы.

Пол Прай обратил внимание, что улица до странности пустынна, и приписал этот факт лишь временному затишью дорожного движения.

Он взглянул на противоположный тротуар, где у стены здания банка на корточках сидел Рожи Магу, бывший сотрудник городской полиции.

Продавец карандашей Магу медленно описывал круги своей единственной рукой. Это был сигнал опасности — знак, которому научил своего помощника Пол Прай и которым пользовались только в случае крайней необходимости.

Это был сигнал к поспешному отступлению. Конечно, следовало бы проявить мудрость и послушаться сигнала, потому что Рожи Магу знал преступный мир как свои пять пальцев. Он служил в полиции не один год, вел досье на негодяев, составлял в собственной памяти алфавитную картотеку бандитов всех мастей. Из-за кадровых перетрясок он потерял работу, в результате несчастного случая — правую руку до плеча, а потом стал бродягой.

В данный момент он играл роль калеки, торгующего карандашами. Его лицо покрывала двухдневная седая щетина, а стеклянные глаза, казалось, потеряли всякий интерес к жизни. В оставшейся руке он держал шляпу, наполовину наполненную карандашами с несколькими' монетами на дне.

Но на самом деле однорукий Магу фиксировал представителей преступного мира, проходивших мимо него по темному переулку, который значил для гангстеров то же самое, что Уолл-стрит для финансистов. И рука бедного торговца подавала сигналы шляпой, отмечая бандитов, проходивших мимо него. Эта информация предназначалась его боссу — Полу Праю.

Интенсивность тревожных сигналов нарастала.

Но Пол Прай был очень сообразителен. Его взгляд был тверд словно алмаз, а во всем облике хорошо сложенного человека была какая-то особая собранность и напряженность. В остальном же этого молодого франта легко было принять за светского бездельника, праздно проводящего вечер, фланируя по городским улицам.

Из-за угла выехал большой автомобиль, урча подкатил к обочине, где стоял Пол Прай. Открылась дверца, и на тротуар ступила женщина.

Пол Прай жил за счет собственного ума. Он любил пощекотать себе нервы, но никогда не терял головы, когда дело доходило до настоящей опасности или риска. В последнее время он зарабатывал деньги, и довольно неплохие, посредством простого вымогательства у гангстеров, противопоставив свой пытливый ум их грубой силе.

На своем горьком опыте Пол Прай убедился, что гангстеры чрезвычайно обидчивы и выказывают свою обиду с помощью пуль, выпущенных из автомата. Он также узнал, что красивые женщины частенько склонны к большому притворству и коварству. Словом, очень опасны.

Однако знание всех этих фактов ни в коей мере не притупило способностей Пола Прая оценивать красоту по достоинству. И никакая опасность не могла заставить его прекратить его уникальную в своем роде деятельность. До сих пор его живой ум помогал ему, по крайней мере, на один шаг опережать бандитов, горящих желанием навсегда избавить его от испытаний и несчастий недоброго, но очень интересного мира.

Эта женщина была красива особой своеобразной красотой. Однако в ее внешности было что-то жестокое. Легкое вечернее платье и белое манто придавали ей вид непорочной снежинки. На самом же деле эту женщину можно было бы сравнить с блестящим, твердым и чрезвычайно холодным айсбергом. И это несмотря на красивую фигуру, грациозную линию подбородка и профиль, будто высеченный из лучшего мрамора искуснейшим скульптором.

Пол Прай вгляделся в тени на противоположной стороне улицы. Там однорукий Магу сгорбился в напряженном ожидании. Он перестал делать круги своей шляпой. Перёстал подавать условные знаки. Значит, либо опасность миновала, либо было уже слишком поздно и его предупреждение уже не имеет смысла.

Женщина внимательно оглядела Пола Прая с ног до головы, и в этом взгляде вовсе не было девственной непорочности. Однако в нем также не было и желания завязать знакомство. Просто она смотрела на Пола Прая, руководствуясь своими особыми причинами, и разглядывала его, не пытаясь этого скрыть.

Вряд ли такая женщина водит автомобиль. Ее дорогой наряд, гордая осанка предполагали шофера в ливрее, большой лимузин и шикарные апартаменты.

Однако как это ни странно, именно она и была за рулем автомобиля. И увы, вовсе не лимузина. Машина была большой и мощной, но это был открытый прогулочный автомобиль с брезентовым верхом, частично закрывавшим заднее сиденье.

Глаза женщины оторвались от лица Пола Прая. Она расслабилась. Напряжение, придававшее ей строгий вид, казалось, прошло, жесткое выражение исчезло с лица. Она вдруг стала соблазнительнейшим созданием, стройной, очаровательной красавицей. Женщина направилась к задней дверце прогулочного автомобиля с грацией профессиональной танцовщицы, идущей по сцене, протянула руку в перчатке и открыла ее. Автомобиль казался пустым.

— Порядок, Билл, — тихо сказала она.

Меховое покрытие на полу салона зашевелилось. Случайный наблюдатель, возможно, ожидал бы, что на ее зов из-под ковра появится огромный пес.

Однако из-под складок покрытия на ночную улицу выбралась вовсе не собака.

Это был человек в смокинге. Кто-то здорово заехал ему по носу, глаза отекли, спереди на накрахмаленной манишке и жилете были видны алые пятна крови. Всклокоченные волосы слиплись. Нос распух, и человек дышал через рот.