— И мистера Ли-Вортли с сестрой, как я понимаю, здесь раньше не было?

— Да уж, сэр, — сухо откомментировала миссис Росс, — не было. Очень, конечно, приятный джентльмен, но… довольно странное знакомство для мисс Сары, по нашим-то понятиям. Хотя, конечно, в Лондоне все по-другому. Сестру его жаль. Очень уж плоха, бедняжка. Перенесла операцию, вот ведь какое дело. Когда приехала, вроде еще ничего была, да всего и успела, что спуститься в кухню загадать на пудинге желание. Тут же слегла и с тех пор уже не встает с постели. Надо ей было подольше отлежаться после операции, я так думаю. Эти нынешние доктора выписывают из больницы раньше, чем вы успеваете встать на ноги! Да что там? Вот жена моего собственного племянника…

И миссис Росс начала длинный и страстный монолог о современных больничных нравах, которые чрезвычайно пагубно отразились на ее родне, привычной к куда более тонкому и бережному уходу. Пуаро проявил должное сочувствие и поспешил откланяться.

— Мне остается только поблагодарить вас за столь изысканное и великолепное пиршество. Позвольте мне в знак признательности…

Пятифунтовая банкнота прошуршала из рук Пуаро в могучую длань миссис Росс, сопровождаемая вялым «ну что вы, сэр» и энергичным «я настаиваю».

— Настаиваю, — повторил Эркюль Пуаро.

— Что ж, очень вам благодарна, — заявила миссис Росс, принимая сей знак признательности как нечто совершенно должное. — Желаю вам, сэр, самого счастливого Рождества и благополучия в новом году.

5

Первый день Рождества закончился именно так, как они обычно и заканчиваются. Елку зажгли, восхитительный пирог, поданный к чаю, был встречен с ликованием, но остался почти нетронут. На ужин подали холодные закуски. И Пуаро, и хозяева дома отправились на покой пораньше.

— Спокойной ночи, мосье Пуаро, — пожелала напоследок миссис Лэйси. — Надеюсь, вам понравилось.

— Это был чудесный день, просто чудесный.

— Но вы как будто чем-то озабочены.

— Я все думаю про этот пудинг…

— Возможно, он показался вам чуточку тяжеловатым? — деликатно предположила миссис Лэйси.

— Нет-нет, я говорил вовсе не в гастрономическом смысле. Я размышляю о его значении.

— Ну, разумеется, это же часть традиции, — слегка удивилась миссис Лэйси. — Доброй вам ночи, мосье Пуаро, надеюсь, вам не будут всю ночь сниться пудинги и сладкие пирожки.

— Да уж, — пробормотал себе под нос Пуаро, раздеваясь, — могут и присниться! Хорошенькая задачка — этот рождественский пудинг. Что же здесь творится, чего я совершенно не понимаю?

Он с досадой потряс головой:

— Ну ладно, там увидим.

Проделав необходимые приготовления, Пуаро с наслаждением погрузился в мягкие перины, матрацы и подушки — но только не в сон.

Часа через два его терпение оказалось вознаграждено. Дверь спальни медленно отворилась, и Пуаро улыбнулся. Все шло, как он и ожидал. Он снова вспомнил чашку кофе, поданную ему этим предупредительным молодым человеком, Десмондом Ли-Вортли. Потом юноша ненадолго отвернулся и не видел, как Пуаро поставил ее на стол. Когда же он повернулся снова, Пуаро как ни в чем не бывало пил из нее, и молодой человек мог с удовлетворением — если не с чем похуже — наблюдать, как он выпил все до последней капли. Однако при мысли, что он пожертвовал крепким здоровым сном в пользу кого-то другого, усы Пуаро приподнялись в довольной улыбке.

«Этот Дэвид очень милый юноша, — размышлял он про себя, — но слишком несчастен и озабочен… Вот уж кому точно не повредит хороший крепкий сон. А теперь посмотрим, чем все это кончится».

Он лежал совершенно неподвижно, дыша ровно и глубоко, изредка позволяя себе — исключительно деликатно — всхрапывать.

Кто-то подошел к кровати и склонился над ней. Затем, видимо удовлетворенный, этот кто-то выпрямился и направился к туалетному столику. Включив маленький фонарик, гость принялся исследовать аккуратно сложенные на столике вещи Эркюля Пуаро. Он осмотрел бумажник, потом осторожно выдвинул ящики стола, после чего расширил поле поисков до карманов висевшего на спинке стула костюма. Под конец он даже приблизился к кровати и с величайшей осторожностью пошарил под подушкой. Вытащив оттуда руку, он на несколько секунд застыл, недоумевая, видимо, что же предпринять дальше. Немного побродив по комнате, бесцельно заглядывая в вазы, гость зашел в ванную и вскоре оттуда вышел. Наконец, тихонько выругавшись, он вышел из комнаты.

— Ага, — пробормотал Пуаро. — Нас постигло разочарование. Какая жалость! Ба! А какая самонадеянность! Неужели он мог подумать, что Эркюль Пуаро спрячет что-то так, что это можно найти?!

И, повернувшись на другой бок, преспокойно заснул.

На следующее утро его разбудил настойчивый стук в дверь.

— Qui est là[25]? Да входите же, входите.

Дверь открылась, и на пороге появился задыхающийся и раскрасневшийся Колин. За его спиной топтался Майкл.

— Мосье Пуаро, мосье Пуаро!

— Что? — осведомился Пуаро, усаживаясь в постели. — Уже чай? А, это ты, Колин. Что случилось?

Однако Колин словно лишился дара речи. Казалось, он совершенно потрясен и растерян. Так оно, впрочем, и было. Ночной колпак Эркюля Пуаро оказался слишком сильным зрелищем для неокрепшего организма. Колин с трудом заставил себя заговорить.

— Я подумал… мосье Пуаро, вы поможете? Случилось нечто ужасное.

— Что-то случилось? Но что же?

— Это… это Бриджит. Она там, на снегу. Мне кажется… она такая бледная и неподвижная… ох, лучше вам пойти туда самому. Я ужасно боюсь, что… По-моему, она мертвая.

— Что? — вскричал Пуаро, отбрасывая одеяла. — Мадемуазель Бриджит! Мертвая!

— Я думаю… думаю, ее кто-то убил. Там кровь и… ох, да пойдемте же.

— Конечно! Конечно! Я иду немедленно.

Из одежды Эркюль Пуаро благоразумно выбрал зимние ботинки и пальто на меховой подкладке, которое быстро накинул поверх пижамы.

— Я иду, — повторил он, — иду сию секунду. Ты разбудил остальных?

— Нет. Я пока никому, кроме вас, не сказал. Думал, так лучше. Дедушка и ба еще не вставали. Внизу накрывают завтрак, но я не стал говорить Певереллу. Она — Бриджит то есть — за домом, возле террасы. Почти под окнами библиотеки.

— Понятно. Показывай дорогу. Я следом.

Поспешно отвернувшись, чтобы скрыть восторженную ухмылку, Колин заспешил вниз по лестнице. Через боковую дверь они вышли в ясное и прохладное утро. Солнце висело еще совсем низко над горизонтом. Всю ночь валил густой снег, стихший только к утру, и всюду, сколько хватало глаз, теперь простирался белый толстый ковер. Мир выглядел чистым, белым и прекрасным.

— Здесь! — выдохнул Колин, драматично поднимая руку. — Это… здесь!

Картина действительно была ошеломляющей. В нескольких ярдах от дома на снегу лежала Бриджит. Она была в алой пижаме и белой шерстяной шали, накинутой на плечи. На шали расползались большие алые пятна. Голова Бриджит была повернута набок, и лицо скрыто свесившимися черными волосами. Одна ее рука была подвернута под грудь, другая — выброшена вперед и, казалось, все еще царапает снег сведенными судорогой пальцами. В самом центре большого темно-красного пятна торчала рукоять курдского кинжала с кривым лезвием, который полковник Лэйси только вчера демонстрировал гостям.

— Mon Dieu[26]! — вырвалось у Пуаро. — Словно в каком-то чудовищном спектакле.

Стоявший рядом Майкл издал странный сдавленный звук, тут же заглушенный Колином.

— Да, — поспешно сказал он. — В этом есть что-то… нереальное, правда? Вы видите следы? Их ведь, наверное, нельзя трогать?

— Ах, следы… Да, конечно, их обязательно нужно сохранить.

— Я так и думал, — сказал Колин. — Потому-то и не хотел, чтобы кто-то увидел все прежде вас. Я думал, вы знаете, что делать в таких случаях.

— Да, конечно, — быстро согласился Пуаро. — Первым делом следует проверить, а не жива ли она еще?

— Ну… да… разумеется, — несколько неуверенно пробормотал Майкл. — Понимаете, мы думали… то есть мы не думали.

— О, я вижу, вы благоразумный молодой человек. Вероятно, читали всякие детективы… Да, крайне важно, чтобы никто не трогал тело. Вот только как, в таком случае, можно быть уверенным, что это именно тело, а не все еще мадемуазель Бриджит? Не так ли? Благоразумие, конечно, достойно всяческого восхищения, но на первом месте должна быть обычная человечность. Нам следует позаботиться о враче — не правда ли? — прежде чем думать о полиции.

— О да! Конечно, — подтвердил Колин, несколько сбитый с толку.

— Мы… мы подумали, что лучше позвать вас, прежде чем что-то предпринять, — поспешно вмешался Майкл.

— Тогда вы оба останетесь здесь, — заявил Пуаро, — а я обойду с другой стороны, чтобы не затоптать следы. Просто замечательные отпечатки, не правда ли? Такие четкие… Следы мужчины и девушки, ведущие прямо к тому месту, где она лежит. Потом мужчина возвращается, а она — она уже нет.

— Наверное, это следы убийцы! — затаив дыхание, предположил Колин.

— Безусловно. Отпечатки ботинок убийцы. Длинная узкая ступня с довольно необычным рисунком. Думаю, их легко будет опознать. Очень интересно. Да, эти следы будут нам очень полезны.

В этот момент из дома появились Десмонд Ли-Вортли с Сарой и присоединились к группе.

— Чем это вы тут, черт возьми, занимаетесь? — осведомился Ли-Вортли в несколько театральной манере. — Я увидел вас из окна спальни. Что зде… Боже мой! Это еще что? Это… это похоже на…

— Именно, — сказал Эркюль Пуаро. — Похоже на убийство, не так ли?

Сара на миг задохнулась, но тут же бросила подозрительный взгляд на мальчиков.

— Вы хотите сказать, кто-то убил эту девочку, эту — как ее — Бриджит? — выдавил Десмонд. — Да кому это нужно? Невероятно!

— На свете полно невероятных вещей, — заметил Эркюль Пуаро. — Особенно, до завтрака. Так утверждает один из ваших классиков. Шесть невероятных вещей до завтрака[27]. Оставайтесь, пожалуйста, все здесь, — добавил он и, сделав большой круг, приблизился к Бриджит.