Агата Кристи - Причуда. В 16:50 от Паддингтона. Испытание невиновностью

— Она пошла наверх с Хэтга.

— Ах, вот оно что…

Сэр Джордж беспомощно осмотрелся. Мисс Бруис тут же выскочила из-за стола, где заполняла пригласительные билеты:

— Сейчас я вам ее приведу, сэр Джордж.

— Благодарю вас, Аманда.

Мисс Бруис вышла из комнаты.

— Д-да, надо побольше проволочной сетки, — пробормотал сэр Джордж.

— Для праздника?

— Нет-нет. Поставить ограду в лесу — там, где мы граничим с Худаун-парком. Старая давно развалилась, и теперь они ходят и ходят.

— Кто?

— Да нарушители, туристы! — воскликнул сэр Джордз.

— Вы напоминаете Бетси Тротвуд[40], воюющую с ослами, — с улыбкой сказала Салли Легг.

— Бетси Тротвуд? Кто это? — простодушно спросил с: Джордж.

— Диккенс.

— A-а, Диккенс. Я читал когда-то «Записки Пиквика». Неплохо, даже не ожидал. Но если серьезно, туристы — сущее бедствие с тех пор, как тут устроили этот проклятый туристский центр. Эти юнцы лезут сюда отовсюду. А в чем они ходят! Сегодня утром идет парень, и на рубашке у него — сплошь черепахи и еще какое-то зверье — ну, думаю, не иначе как я вчера выпил лишку. Половина не говорят по-английски, несут какую-то чушь. — Он передразнил: — «О, пожалуйста… сказать мне… дорога на переправа?» Я им кричу, что нет тут дороги, уходите, а они только хлопают глазами и ничего не могут понять. Это парни. А девицы хихикают. Кого сюда только не носит — итальянцы, югославы, голландцы, финны. Не удивлюсь, если к нам пожаловали уже и эскимосы! И подозреваю, что половина этой публики — коммунисты, — мрачно закончил он.

— Только не заводитесь, Джордж, по поводу коммунистов, — сказала миссис Легг. — Идемте, я помогу вам справиться со строптивыми женщинами.

Ведя его к двери на террасу, она обернулась и позвала:

— Пойдемте с нами, Джим. За свою идею надо биться до конца, тем более что мы правы.

— Я готов, но хочу ввести мосье Пуаро в курс дела. Ему ведь предстоит присуждать призы за игру «Найди жертву».

— Вы можете сделать это позже.

— Я подожду вас здесь, — согласился Пуаро.

Наступила тишина, Алек Легг нехотя поднялся и вздохнул.

— О женщины! — сказал он. — Просто какой-то пчелиный рой. — Он выглянул в окно. — И все из-за чего? Из-за какого-то дурацкого праздника, который никому не нужен.

— Но кому-то, очевидно, все-таки нужен, — заметил Пуаро.

— И почему у людей нет ни капельки здравого смысла? Почему бы им наконец не задуматься? Не подумать о том, что творится в мире? Неужели не понятно, что жители земли совершают самоубийство?

Пуаро справедливо рассудил, что на этот вопрос отвечать не обязательно. Он только с сомнением покачал головой.

— Если мы ничего не предпримем, пока еще не поздно… — Алек Легг внезапно умолк, на его лице на миг отразился гнев. — Знаю, знаю, о чем вы думаете. По-вашему, я просто неврастеник. Эти проклятые врачи тоже думают, что мне надо поправить нервы. Надо, говорят, отдохнуть, переменить обстановку, подышать морским воздухом. Ну раз надо, так надо: мы с Салли приехали сюда, сняли на три месяца домик на мельнице, и я следую их предписаниям. Ловлю рыбу, купаюсь, совершаю длительные прогулки, принимаю солнечные ванны…

— Да-да, я‘сразу это понял, — вежливо заметил Пуаро.

— A-а, это? — Алек прикоснулся к своему облупившемуся лицу. — Это результат в кои-то веки распрекрасного английского лета. Ну и какой от всего этого толк? Нет уж, что есть, то есть, никуда от этого не убежишь.

— Да, бегство никогда не приводит к добру.

— Здесь, в деревенской обстановке все воспринимается еще острей… эта невообразимая всеобщая апатия… Даже Салли, которая достаточно умна, рассуждает так же, как и все. Стоит ли волноваться? Вот что она говорит. Это меня бесит! Стоит ли волноваться!

— А действительно, отчего вы так волнуетесь?

— Боже мой, и вы — туда же?

— Нет-нет, я ничего не собираюсь вам советовать. Я просто хотел бы знать — отчего?

— Неужели вы не видите, что кто-то должен хоть что-то предпринять?

— И этот кто-то — вы?

— Нет, не я лично. В наше время отдельно взятая личность уже не имеет значения.

— Ну не скажите. Даже в такое время, как сейчас, каждый из нас все же во многом остается индивидуалистом.

— И напрасно! В такое напряженное время, когда перед человечеством встал вопрос «жизнь или смерть», нельзя думать о собственных болячках и заботах.

— Вот тут вы совершенно заблуждаетесь. Во время войны, в одну из жестоких бомбежек мысль о возможной смерти беспокоила меня куда меньше, чем натертая мозоль. Тогда меня это удивило. «Думай о том, — твердил я себе, — что тебя в любую минуту может убить». Мне даже было несколько стыдно — какая-то пустячная мозоль мучила меня сильнее, чем страх перед смертью. Понимаете, — в экстремальных условиях всякие мелочи вдруг обретают особое значение. Я видел женщину, пострадавшую в уличной аварии; у нее была сломана нога, а она рыдала из-за порванного чулка.

— Это доказывает лишь то, что женщины — феноменальные дуры!

— Это доказывает, какова суть человеческой натуры. Возможно, именно сосредоточенность каждой отдельной личности на своей жизни и помогла выжить роду человеческому.

— Порою мне кажется, что лучше бы этого не произошло, — сказал Алек Легг, пренебрежительно усмехнувшись.

— И притом, — продолжал Пуаро, — это в некотором роде проявление скромности. А скромность — ценное качество. Вот во время войны в вашем метро часто встречался лозунг: «Все зависит от тебя». Я думаю, его придумал какой-нибудь видный духовный деятель, но, по-моему, это чрезвычайно опасное утверждение. Поскольку оно ложно. Ну что может зависеть от какой-нибудь, скажем, миссис Бланк из глухой деревушки? Если она и впрямь уверует в это, ее жизнь превратится в ад. Пока она будет думать о том, чем бы ей помочь спасению мира, ее собственный ребенок опрокинет на себя чайник.

— Вы, вероятно, придерживаетесь старомодных взглядов. Ну а какой лозунг выбрали бы вы?

— Ну а зачем мне собственный лозунг? У вас, у англичан, существует одна старая поговорка, по-моему, очень мудрая.

— Какая же?

— «Бог-то Бог, да сам не будь плох».

— Ну и ну… Вот уж не ожидал, — изумился Алек Легг.

— А знаете, что не мешало бы сделать у нас в стране?

— Наверное, что-нибудь очень эффективное, но неприятное, — с улыбкой сказал Пуаро.

— Надо бы убрать слабоумных — всех начисто. — Алек Легг оставался серьезным. — Не давать им плодиться. Если хотя бы только в одном поколении разрешить иметь детей только умным людям, вы представляете, каков бы был результат?

— Вероятно, резкий прирост пациентов в психиатрических клиниках, — сухо отозвался Пуаро, — Корни растению нужны так же, как и цветы, мистер Легг. Какими бы прекрасными ни были цветы, они погибнут, если уничтожить корни. — И как бы между прочим спросил: — Леди Стаббс была бы у вас, вероятно, среди кандидатов, подлежащих усыплению?

— Естественно. Какая польза от такой женщины? Что она сделала для общества? Думала ли она когда-нибудь о чем-то, кроме своих нарядов, мехов и драгоценностей? Вот я и спрашиваю: какая от нее польза?

— Мы с вами действительно намного умнее, чем леди Стаббс, — спокойно произнес Пуаро. — Но, — он печально покачал головой, — боюсь, у нас нет ни малейших шансов стать украшением общества.

— Украшением… — фыркнув, начал было Алек, но тут в комнату вошли миссис Оливер и капитан Уорбуртон.

— Вам нужно пойти взглянуть на «ключи», вообще на весь реквизит, используемый в нашей игре, — сказала, отдышавшись, миссис Оливер.

Пуаро поднялся и послушно последовал за ними.

Миновав холл, они прошли в небольшую, обставленную как служебный кабинет комнату.

— Слева — орудия убийства, — объявил капитан Уорбуртон, махнув рукой в сторону карточного столика. Там были разложены маленький пистолет, кусок свинцовой трубы со зловещим коричневым пятном, синий флакон с этикеткой «Яд», кусок бельевой веревки и шприц.

— Это — орудия, — пояснила миссис Оливер, — а это — подозреваемые, — И она протянула Пуаро отпечатанную карточку.

Он с интересом прочитал:

Пуаро прищурился и посмотрел на миссис Оливер с легким недоумением.

— Великолепный список действующих лиц, — деликатно заметил он. — Но позвольте спросить, мадам, что требуется от участников игры?

— Переверните карточку, — сказал капитан Уорбуртон.

Пуаро перевернул.

На обратной стороне было напечатано:

— Каждый участник получает такую карточку, а также блокнот и карандаш для того, чтобы можно было записать «ключи» к разгадке, — начал быстро объяснять капитан Уорбуртон. — Ключей будет шесть. И вы переходите от одного к другому, как в игре «Найди клад», а орудия убийства будут спрятаны в нескольких подозрительных местах. Вот первый ключ — фотография. Каждый начнет с нее.

Пуаро взял маленькое фото и, нахмурившись, стал рассматривать. Потом повернул его вверх ногами и еще больше нахмурился. Уорбуртон улыбался.