И вот теперь она сворачивала себе косячок.

Крошки марихуаны так и норовили разлететься по всей кровати.

– Ой, зря мы это делаем, – сказала Молли.

– А по-моему, вовсе нет, – твердо ответила Вайнона. – Не трусь, Мол.

– Откуда ты знаешь, что она не испортилась? Как долго она лежала в шкафу?

– Она не портится, – успокоила ее Вайнона. – Наоборот, с годами становится даже лучше.

– Откуда ты знаешь?

– Это общеизвестно. Кроме того, она вовсе не старая. Макс курит ее всякий раз, как приезжает домой.

– А разве во всем доме не пахнет? – испугалась Молли.

– Он открывает окно. Ну, вот. – Вайнона гордо продемонстрировала подруге нескладную, тем не менее вполне пригодную к употреблению козью ножку.

– А если придет эта, как ее?

– Толстая Генриетта? Не придет. Она никогда сюда не приходит. Она считает, что моя мать платит ей за то, что она смотрит у нас телевизор.

Вайнона принялась сворачивать второй косяк. Молли внимательно следила за ней.

– Как ты думаешь, как мне следует поступить? – спросила она.

– Закури и заткнись.

– Я имею в виду Францию.

– Они сказали, что поездка точно не состоится?

– Да. Он говорит, что у него слишком много работы, а мама садится за диссертацию сразу после окончания учебного года.

– То есть когда?

– Десятого. Как и у нас. Я им говорю: мы же планировали, что обе наши семьи окажутся в Париже в одно и то же время, потому что вы едете на Ривьеру в июле, как раз тогда, когда мы собирались в Сен-Жан, и мы с тобой так радовались, что вместе окажемся в Париже...

– Да, – подтвердила Вайнона, сосредоточенно склонившись над непослушным косячком.

– ...и вдруг они сообщают, что мы никуда не едем. Я сказала отцу, что он сам должен понимать, как это жестоко и несправедливо.

– И что он ответил?

– Что нынешним летом мы никуда не едем, и все тут. И пригрозил, что если я не перестану ныть, то они пошлют меня в лагерь.

– В лагерь! – воскликнула Вайнона. – Ну, знаете...

– Вот так. И что, по-твоему, мне теперь делать?

– Пережди. Может, у них сейчас просто трудный период.

– Знаешь, между ними действительно что-то происходит, – подтвердила Молли и закатила глаза.

– Ну вот, – удовлетворенно хмыкнула Вайнона. – Практика – великая вещь. Держи, Мол.

Двадцать минут спустя обе девочки заторчали вовсю. Они докурили косячки до кончиков пальцев, а потом открыли банку и выкинули остаток травки в окно, порвали бумагу на мелкие кусочки, скатали в шарики и отправили следом за марихуаной. Снизу в открытое окно врывался шум улицы. Подружки лежали рядком на кровати Вайноны в одних трусиках, громко переговаривались и каждые десять секунд принимались хихикать.

Молли поинтересовалась, действительно ли Вайнона попробовала травку в первый раз. Почему-то вопрос показался ей очень смешным, и она расхохоталась до слез. Вайнона уверила ее, что все новое она обязательно будет пробовать в первый раз исключительно в обществе своей лучшей подруги. Эта свежая шутка вызвала у девчонок новый приступ необузданного веселья.

– За исключением тех случаев, когда я играю на своей пуговке, – оговорилась Вайнона.

Поскольку само слово «пуговка» несло в себе неисчерпаемый заряд смеха, подружки снова расхохотались. Вайнона призналась, что это она сделала в первый раз без Молли, то есть поиграла на пуговке. Молли захотелось узнать, что такое «пуговка» и как на ней играют. Вайнона ответила, что сперва надо ее найти. Сама она обнаружила ее совершенно случайно в феврале, в Вермонте, когда стирала в стиральной машине свои лыжные шмотки. Машина вибрировала, и в какой-то момент она почувствовала, что что-то вибрирует в ответ под ее джинсами. Тогда она прижалась к машине еще крепче, и ей стало еще приятнее. Молли нашла безумно смешным, что у людей под джинсами может что-то вибрировать.

Далее Вайнона поведала ей, что в тот же вечер в ванной, когда она мыла там, внизу, она испытала знакомое ощущение, хотя и не такое сильное, как около стиральной машины. Поэтому она начала искать пальцами, что именно вызывает такое странное, но очень приятное чувство, и обнаружила у себя между ног очень маленькую – ну вроде как пуговку – meine kleine friggin buzzerei, – добавила она на франкендраке.

– Иногда я делаю это под музыку, – объявила она, села, перелезла через Молли и прошлепала к книжному шкафу. Молли смотрела, как она ставит диск, до отказа поднимает тумблер громкости и возвращается назад. Вайнона снова перелезла через Молли, улеглась на кровать рядом с ней и запустила руку себе в трусы. – Делай, как я, – сказала она. – Увидишь, как классно.

Пять минут спустя, под рвущиеся из стереопроигрывателя звуки песни Майкла Джексона, Молли впервые в жизни мастурбировала. От избытка нахлынувших ощущений девочки без перерыва хихикали. Шестнадцатилетняя Генриетта, сидя в гостиной и глядя в экран телевизора, пребывала в счастливом неведении. В дальней комнате девчонки шумели, как и полагается шуметь глупым тринадцатилетним малышкам.

* * *

– Как вы узнали? – спросил Эндрю.

– Навели справки, – ответил Пети.

– Кто навел справки?

– Один детектив.

– Частный детектив?

– Нет, настоящий полицейский. Он работает на нас.

– Вы навели справки о ней, не посоветовавшись предварительно со мной? – грозно нахмурился Эндрю.

– Мы пытались защитить тебя, Эндрю. Если ты чего-то не знал, наш долг – открыть тебе глаза. Для твоего же блага.

– Как его зовут? Ее мужа?

– Майкл Уэллес. Пять лет назад он упек банду Ломбарди.

– Вы полностью уверены?

– Абсо...

– Потому что, если вы ошиблись...

– Никаких ошибок, Эндрю.

– ...и у меня из-за вашей ошибки появятся неприятности...

– Эндрю, клянусь матерью, тут все правда. Я лично позвонил в окружную прокуратуру и спросил Майкла Уэллеса. Меня тут же соединили.

– Кто взял трубку?

– Он сам. «Помощник окружного прокурора Уэллес» – так он представляется.

– Тогда откуда ты узнал, что он начальник подразделения?

– Потому что я попросил к телефону заместителя начальника подразделения Майкла Уэллеса. К тому же, Эндрю, какая разница, начальник он или подчиненный? Он – сотрудник прокуратуры, который занимается организованной преступностью. По мне, так этого вполне достаточно.

Эндрю погрузился в молчание.

Потом он произнес:

– И каких дальнейших шагов ты от меня ждешь?

– Тут только тебе решать, – ответил Пети. – Я знаю, как поступил бы я. Потому что ты же понимаешь, Эндрю, он вполне мог поставить «жучки». И она вполне могла работать на него. Мне очень неприятно тебе говорить такое, но весьма вероятно, что она стукачка.

– И как бы ты поступил?

– Я думаю, ты знаешь, как бы я поступил, Эндрю.

* * *

Когда в среду закончился последний урок, Лоретта подошла к столу Сары и вручила ей большой белый конверт.

– Миссис Уэллес, – очень серьезно сказала она, – если у вас выдастся свободная минутка, очень вас прошу прочитать вот это.

– С удовольствием, – улыбнулась Сара. – А что здесь?

– Ну... – Лоретта замялась и потупилась.

Странно, она никогда не производила впечатление застенчивой девочки. Сара пристально посмотрела на нее.

– Что там, Лоретта? – повторила она.

– Так, кое-что. Еще я там указала мой номер телефона, на случай, если вы захотите мне позвонить.

Сара в недоумении уставилась на нее.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Нет-нет. Ну... просто прочтите, хорошо? Когда у вас выдастся свободная минутка. – И Лоретта бегом бросилась вон из класса.

Сара положила конверт в свой портфель.

* * *

Из-за ослепительного солнца Саре пришлось надеть темные очки. Она быстрым шагом шла по Парк-авеню в сторону Данхилла, где перед каким-то магазином стояла голубая «акура» Эндрю. Пока она не села в машину, она не произнесла ни слова.

– Привет, – сказал Эндрю и улыбнулся.

– Очень опасно, – заметила она и бросила портфель на заднее сиденье. – Давай поскорее поедем.

Эндрю немедленно тронулся с места, направляясь в сторону реки. Билли обычно сразу же выруливал на Парк-авеню, но она знала, что они с Эндрю сегодня обедают в каком-то ресторане. Когда он сообщил ей о своем решении во время телефонного разговора, первое, что пришло ей в голову – уж не обнаружил ли он резервные прослушивающие устройства в своей квартире? За окном машины мелькало шоссе Ист-Ривер-драйв.

– Куда мы едем? – спросила она.

В ее голосе еще чувствовалось волнение.

– Есть одно миленькое местечко в Коннектикуте, – ответил он.

– В Коннектикуте? Эндрю, у меня не так много времени. Ты же знаешь, что я не могу...

– Думаю, время у тебя найдется, – процедил он сквозь зубы.

Она не сняла очки, хотя солнце больше не било ей в глаза. Она тихо сидела рядом с ним, положив сумочку на колени, а руки сложив поверх сумочки. Эндрю мрачно смотрел на дорогу.

Он гадал, нет ли на ней записывающей аппаратуры.

Он знал, что его машина чиста. Он отвез ее в гараж, где стоял «линкольн», и попросил Билли поднять на подъемник и проверить сверху донизу. Поиски результатов не дали. То, о чем они с Сарой Уэллес будут говорить сегодня в его машине, не станет известно ее мужу, работающему в Отделе по борьбе с организованной преступностью. Если только на ней самой нет «жучков».

– Я знаю, кто твой муж, – сказал он.

Она ничего не ответила.

– Его зовут Майкл Уэллес, и он заместитель начальника Отдела по борьбе с организованной преступностью.

Она по-прежнему не сказала ни слова. Ее сердце гулко билось в груди. Он знает о Майкле, значит, врать бесполезно. Но если она расскажет правду...

– Твой муж зарабатывает восемьдесят пять тысяч в год за то, что сажает в тюрьму таких, как я.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.