– Девица – не Уна, а другая, которая звонит с улицы.

– Если уж на то пошло, он и Пети Бардо сказал то же самое.

– Да, об апельсинах он ему говорил, – подтвердил Лаундес.

– Пети Бардо всегда носит только коричневое, – сказал Реган.

– Да, он любит коричневый цвет, – подтвердил Лаундес.

– Ну ладно, что нам делать с его гаремом? Хочешь установить за ними слежку?

– Ты считаешь, они могут дать нам важную информацию?

– Не думаю.

– Он говорит с ними о делах?

– Пока мы ни разу не слышали.

– Значит, не стоит терять время. – Майкл на секунду задумался. – Когда, она сказала, будет перезванивать?

– Завтра.

– Как вы думаете, она точно знает, что он вернется завтра? Или она говорила наугад?

– Завтра среда, – прикинул Реган. – Если он вернется, я готов спорить на что угодно, что они тут же бросятся трахаться. Среда, похоже, ее день по расписанию.

– Отлично, – заключил Майкл. – Если он вдруг расскажет ей, зачем ездил во Флориду, и объяснение будет попахивать криминалом, слушайте до конца. Если нет...

– Если нет, мы отключимся, – подхватил Лаундес.

– Естественно, – подтвердил Реган.

* * *

– Боже, как я по тебе соскучился!

– Он вернулся, – заметил Реган.

– Я тоже по тебе скучала, – сказала женщина.

– Ты прекрасно выглядишь.

– И ты тоже.

– Иди сюда.

Тишина.

– Поцелуй меня.

– Ну, начинается, – буркнул Лаундес.

– О Боже! – выдохнула она.

– Ухватилась за член обеими руками, – прокомментировал Реган.

Снова молчание.

Сыщики внимательно слушали.

Через некоторое время женщина начала стонать. У детективов не оставалось никаких сомнений, чем именно занимается парочка в спальне. Они сняли наушники, вырубили оборудование и засекли время. Через две минуты они включились опять, послушали секунд тридцать, убедились, что те продолжают трахаться, и снова отключились.

Им больше нравилось подслушивать не сам процесс, а те слова, которые женщина говорила Эндрю потом. Или перед тем, как кончить. Да, когда она кончала, она кричала такое! По сравнению с «Привет, это я», Уна Халлиган казалась монашкой. Конечно, когда Фавиола настаивал, Уна могла иногда вежливо попросить его потрахать ее еще, но она и рядом не стояла с такими монологами, что та, другая, импровизировала с достойной восхищения легкостью.

Уна была рыжей. К такому выводу детективы пришли, поскольку Фавиола время от времени принимался распространяться на тему, какая она типичная рыжеволосая ирландка. Наверное, этому придурку и в голову не приходило, что встречаются ирландки еще потемнее его самого. Зато другая, бесспорно, блондинка. Это тоже вытекало из разговоров в спальне, но в основном с ее слов. Похоже, она понимала, как нравится ему цвет ее волос, как он его возбуждает, и беспрестанно возвращалась к этой теме. Ей все время хотелось узнать, как действуют на него ее светлые волосы. «Тебе нравится, что здесь, внизу, я тоже блондинка?», «Тебе приятно целовать мою беленькую кошечку?». И действительно, судя по звукам, Фавиола реагировал на нее как бык на красную тряпку. Сыщики представляли ее себе в образе высокой, ледяной на вид красавицы с голубыми глазами и длинными прядями абсолютно белых волос, которые она обматывала вокруг члена своего любовника. Словом, нимфоманка с ногами от шеи и высокой грудью, которой Фавиола поклонялся, как в фильмах дикари из джунглей поклоняются обнаженной белокурой богине. Дурак, одним словом.

– Сказал мне, что оно краденое, – говорила она.

Детективы только что надели наушники, чтобы провести очередное выборочное включение. Если они услышат нечто, относящееся к уголовно наказуемым деяниям, то продолжат прослушивание и запись. Если же «блонди» ударится в рассуждения, насколько приятнее сосать большой член по сравнению с малепусеньким, тогда им придется с сожалением вырубить приборы, записать время включения и выключения и ждать еще минуту-другую до следующей проверки. Следить за медленными стрелками часов – ужасно скучное занятие. Впрочем, подслушивать тоже – в большинстве случаев.

– Ну, твое кольцо, – повторила она. – Он сказал мне, что оно краденое.

– Ну-ка, оставь, – встрепенулся Реган. – Она говорит о краденом имуществе.

– Он сказал, что оно украдено из Бостонского музея изящных искусств.

– Не может быть, – возмутился Фавиола. – Я купил его у...

– Он утверждал вполне уверенно. У него есть список похищенного.

– Он его тебе показал?

– Нет, но...

– Тогда откуда ты можешь знать?.. Нет, ну просто невозможно. Я купил его у ювелира, которого знаю много лет.

– Наверное, тебе лучше вернуть его назад.

– Можешь не сомневаться.

– Я тоже не сомневаюсь, – вставил Реган.

– И еще я узнала, сколько оно стоит. Я не могу...

– Ему не следовало называть тебе...

– ...оставить его у себя теперь, когда мне известно...

– ...цену. Кольцо – мой подарок тебе. Да и вообще, зачем ты к нему пошла?

– Чтобы узнать, в какой части Римской империи его сделали. Ты сказал мне, что оно римское...

– Да, я так понял.

– Поэтому мне захотелось уточнить. Римская империя была такая огромная...

– Да.

– А выяснилось, что оно греческое. Но главное, я понятия не имела, что оно такое дорогое. Пять тысяч долларов! Пойми меня, Эндрю...

– Пять...

– Я никогда не смогу объяснить, откуда у меня такая дорогая вещь. Пожалуйста, верни его, Эндрю. Получи назад свои деньги. Скажи тому, кто его тебе продал...

– Ну разумеется, если кольцо краденое...

– Давай, давай, расскажи нам побольше о кольце, – прошептал Реган.

– Кстати, где ты его купил?

– Умница, – одобрил Реган.

– У одного типа... ну-у... с Сорок седьмой улицы.

– Ты должен как можно скорее вернуть ему кольцо.

– Непременно. А лучше – поменяю на что-нибудь другое. Я хочу, чтобы у тебя было мое кольцо. Чтобы ты носила его здесь. И чтобы я знал, что ты моя.

– Ты и так знаешь, что я твоя. Когда я здесь. Мне не следовало брать кольцо домой, это было слишком опасно. Но я хотела иметь возможность почаще смотреть на него. Потому что оно – от тебя, и видеть его на моей руке, надевать его на палец, когда я одна, – это напоминало бы мне о тебе. Оно прекрасно, Эндрю. Ты так меня тронул...

– Я подарю тебе другое.

– Которое будет не так-то легко вычислить, – подсказал Реган.

– Но носить я его стану только здесь, – предупредила женщина. – И не такое дорогое, прошу тебя. Я не хочу, чтобы ты тратил такие...

– И еще я куплю тебе сережки. Чтобы ты надевала их здесь.

– И колечки, которые продевают в соски грудей, – добавил Реган.

Лаундес засмеялся. Реган присоединился к его смеху. Они едва не пропустили ее следующую фразу.

– ...там во Флориде?

– Тихо, – зашипел Реган.

– Так, дела, – ответил Фавиола.

– Ты говорил. Но как все закончилось?

– Отлично.

– С погодой повезло?

– Так себе.

– Хотелось бы мне поехать с тобой.

– У меня там минутки свободной не выдалось. Сплошные встречи. К тому же со мной ездил мой дядя.

– Руди Фавиола, – шепнул Лаундес.

Реган не знал, почему его недоумок-партнер говорит шепотом.

– Он тоже работает в твоей компании? – спросила она. – Твой дядя?

– Еще как работает, – буркнул Реган.

– Да, – ответил Эндрю.

– Я думала... ну, насколько я поняла, у тебя не семейное дело.

– Нет.

– Совсем не семейное, – фыркнул Реган.

– Ты говорил, что люди, стоявшие у его истоков, практически уже ушли на покой...

– Верно.

– ... и что ты ведешь за них дела.

– Ну, у меня есть помощники. Тут одному не справиться.

– Я поняла. Взять хотя бы комнату для совещаний внизу...

– Да, для встреч совета директоров.

– Машина, принадлежащая компании...

– Угу.

– Кстати, Билли прекрасный шофер.

– Да, он хороший парень.

– Ты собираешься вкладывать деньги в Сарасоту?

– Нет-нет. Ну... гм-м... помнишь, я рассказывал, что мы ищем компании, которым требуется поддержка, пока они не встанут на ноги?

– Ну и?..

– Так вот, я встречался с южноамериканским экспортером, заинтересованным в деловом сотрудничестве с одной китайской фирмой. Мы организовываем совместное предприятие.

– С китайцами?

– Да. Мы сводим их вместе, чтобы они могли наладить обмен своей продукцией.

– А какая у них продукция?

– Рис и кофе.

– Знаем мы ваш рис и кофе, – ухмыльнулся Реган.

– А можно задать глупый вопрос? – спросила она. – При чем тут ваша компания?

– Я же тебе объяснил. Мы организуем слияние...

– Ну и что?

– За это нам полагается вознаграждение. Совершенно естественно. Никто задаром ничего не делает, сама знаешь.

– Вознаграждение деньгами?

– Иногда. Все зависит от типа сделки. В данном конкретном случае наше вознаграждение выражается в проценте с прибыли.

– Вы получаете проценты с прибыли только за то, что свели вместе две компании?

– Можно сказать и так. В принципе.

– Неужели вам отдали часть прибыли?

– Не все так просто, как может показаться.

– А какой процент?

Фавиола рассмеялся.

– Достаточно большой.

– Ну, какой?

Он снова засмеялся.

– Ну скажи же! Сколько?

– Сколько – чего? Сколько раз я хочу тебя поцеловать?

– Ну, и это тоже. Но сколько ты получил за день работы...

– Я люблю тебя больше...

– ...в Сара...

– ...чем жизнь.

Наступило долгое молчание.

Наконец она сказала:

– Ты меня не любишь.

– Нет, люблю.

Снова тишина.

Затем раздался женский голос:

– О! Да! Боже, да!

– Черт, – в сердцах сплюнул Реган.

* * *

Эндрю Фавиола выяснял у Парикмахера Сэла, откуда взялось чертово кольцо. Реган и Лаундес внимательно слушали. Фавиола не терял времени даром: сегодня, в пятницу, прошло всего лишь два дня с тех пор, как они впервые услышали о краденом кольце.