– О да, существует множество похожих колец, – согласился мистер Хандельманн. – Вот только не каждое из них занесено в список МОУПИ.

– Я только хотела сказать...

– Да, возможно, там говорится о другом кольце, – понял Хандельманн. – Разумеется.

– Потому что, видите ли, магазин, в котором я его купила...

– Такие вещи случаются время от времени, – согласился ювелир. – Украденные вещи иногда проскальзывают на прилавки солидных торговцев.

– Но... разве у них нет такого же списка, как у вас?

– Совсем не обязательно. Мы торгуем антиквариатом. Вот почему мы подписываемся на справочник МОУПИ.

– Понятно.

– Н-да, – протянул он. – Хотите добрый совет, миссис Уэллес?

– Ну... Да, пожалуйста.

– Вы уже купили кольцо, которое, как я полагаю, было украдено из Бостонского музея изящных искусств, включено в список МОУПИ, без всякого сомнения, разыскивается бостонской полицией, а следовательно, информация о нем уже разошлась по всем Соединенным Штатам. У вас, на мой взгляд, несколько вариантов поведения. Вы можете вернуть кольцо туда, где вы его купили...

– Что я обязательно и сделаю!

– ...сказать им, что вы имеете основания считать, что оно ворованное...

– Да.

– ...и попросить вернуть ваши деньги обратно.

– Да.

– Что они могут сделать, а могут и не сделать. Особенно после того, как вы расскажете им о своих опасениях.

– Понимаю.

– Далее. Вы можете обратиться в полицию, заявить, что приобрели украденное кольцо, и сдать его им. Здешней полиции, в Нью-Йорке, разумеется, а не в Бостоне.

– Тоже хорошая мысль, – тяжело вздохнула Сара.

– Они дадут вам расписку в получении, вне всякого сомнения, свяжутся с Бостонским музеем, и больше вы о своем кольце не услышите. Забудьте о семистах долларах, уплаченных вами, – им придет конец в тот момент, когда вы сдадите кольцо.

Полиции дела нет до вашей невиновности. Вам еще повезет, если вас не обвинят в скупке краденого.

Сара вздохнула еще тяжелее, чем прежде.

– И остается еще третий вариант. – Глаза старого ювелира снова сузились, и Сара сразу поняла, что сейчас последует предложение в лучшем случае аморальное, а в худшем – незаконное. – Вы можете оставить кольцо у себя, забыть все то, что я вам сейчас наговорил, – кстати, я мог и ошибиться, вы сами заметили, что таких колец могло быть множество, – и никто никогда не узнает, что ваше кольцо в каком-то там списке. Ведь когда вы платили за него семь сотен, вы же не знали, что оно краденое?

– Разумеется, нет!

– Тогда забудьте! – воскликнул он. – Вы сюда не приходили, я кольца не видел, и носите его себе на здоровье.

– Спасибо, – прошептала она и бросила кольцо в сумочку. – Спасибо, – повторила она еще раз и вышла из магазина.

На улице резкий порыв ветра едва не сбил ее с ног.

* * *

– Когда я прилетал сюда в последний раз, – припомнил Руди, – здешний аэропорт был жалкой помойкой. В день тут садилось два, от силы три рейса, а за багажом приходилось переться в какой-то покосившийся сарай. А теперь погляди-ка – настоящий аэровокзал, не хуже, чем у людей.

Лайнер авиакомпании «Континентал» из Ньюарка приземлился в Сарасоте в час сорок пять дня. Эндрю и его дядя шли вдоль ряда сверкающих магазинов и несли в руках маленькие чемоданчики, которые они провезли с собой в качестве ручного багажа. В отеле они заказали две смежные комнаты; они не планировали оставаться там дольше, чем на одну ночь. Как им и обещали в Нью-Йорке, шофер дожидался их у сектора получения багажа. В руках он держал маленькую табличку с надписью «Фарелл». Он подхватил их чемоданчики и направился к стоящему неподалеку белому «кадиллаку».

– Прямо как свадебное путешествие. А где невеста? – сострил Руди, усаживаясь в лимузин.

Эндрю рассмеялся.

– Вы привезли с собой хорошую погоду, – сообщил водитель.

– Шли дожди? – спросил Руди.

– Нет, просто было прохладно. И ветрено.

– На севере тоже холодрыга, – заметил Эндрю.

– Вот почему я сюда и переехал, – пояснил шофер.

– Прохладно – это как? – поинтересовался Руди.

– Днем градусов до двадцати. Ночью около десяти.

«Тогда какого черта ты сюда переехал», – подумал Руди, но смолчал.

До отеля машина доехала минут за пятнадцать. Там они зарегистрировались как Эндрю и Руди Фареллы и десять минут спустя вошли в свои номера. Когда Руди заглянул к племяннику, тот уже разговаривал по телефону.

– Где мы сможем побеседовать в спокойной обстановке? – говорил Эндрю. – Без помех? – Он послушал, сказал: «Угу», снова послушал, взглянул на часы и со словами: – Отлично. В три мы на месте, – бросил трубку.

– Где? – спросил Руди.

– Их яхта подойдет к доку.

– Эти чертовы испашки помешались на своих яхтах, – сплюнул Руди. – Не нравятся мне яхты. Бросят тебя на корм акулам, никто и не узнает.

– Думаю, все будет нормально, – успокоил его Эндрю. – Если бы они не хотели иметь с нами дело, то зачем бы им просить о стрелке?

– Все равно, не верю я испашкам, – покачал головой Руди. – Они знают, что мы замочили Морено, а теперь назначают встречу на чертовой яхте. Зачем? Чтобы нас прикончить?

– Это другая команда, дядя Руди. Они не меньше нашего счастливы, что Морено отбросил копыта.

– Все равно, – не сдавался Руди. – В прежнее время, если ты летел самолетом, то мог провести пушку в багаже. А теперь, из-за этих вонючих террористов, приходится ходить на стрелки словно голышом.

Эндрю снова взглянул на часы.

– Через пять минут ты оденешься, – бросил он.

Ровно в два тридцать зазвонил телефон. Эндрю снял трубку.

– Мистер Фарелл?

– Да.

– У меня для вас пакет. Могу я подняться?

– Как ваше имя?

– Уилсон.

– Поднимайтесь, Уилсон, – сказал Эндрю. – Пушки, – сообщил он дяде, вешая трубку.

– Очень вовремя, – буркнул тот.

Уилсон оказался темнокожим мужчиной лет под сорок. С собой он принес атташе-кейс с двумя «смит-вессонами» тридцать восьмого калибра. Он не прикоснулся к оружию, предоставив Руди и Эндрю самим доставать его из дипломата. Эндрю догадался, что он не хочет оставлять на пушках отпечатки пальцев: вдруг эти типы приехали в Сарасоту, чтобы кого-нибудь пришить. Когда Эндрю спросил, сколько они должны, Уилсон ответил, что за все уже уплачено. Эндрю хотел было дать ему на чай, но посыльный держался с таким достоинством, что он передумал.

– Счастливой охоты, – бросил Уилсон напоследок.

Ровно в три часа, как и было обещано, к назначенному месту подъехал катер. На его борту золотом сияло имя яхты – КАТИЕНА. То же слово огромными золотыми буквами красовалось на самой яхте, а чуть пониже – порт приписки – Форт-Лодердейл, Флорида. Руди объяснил Эндрю, что на восточном побережье Флориды никто больше не назначал встреч. Слишком много наркотиков в Майами, слишком много местной и федеральной полиции. Заштатные городишки, типа Сарасоты, Форта-Майерс, даже Неаполя, вполне устраивали как колумбийцев, так и ньюйоркцев. В каждом из этих городков можно сесть и поговорить, не опасаясь, что в любой момент легавые вломятся в двери. Тем не менее и Руди, и Эндрю захватили с собой револьверы.

Когда они взобрались по трапу, их приветствовал самый уродливый человек, какого Эндрю когда-либо приходилось видеть. Его лицо покрывало множество шрамов, словно у горевшего в танке танкиста.

Он обменялся рукопожатиями с гостями и представился:

– Меня зовут Луис Идальго. Рад познакомиться. – Говорил он по-английски с сильным акцентом. Очевидно, пока они поднимались по трапу, он обыскал их глазами, потому что сразу же заметил: – Здесь вам оружие не понадобится, хотя если вам так удобнее...

– Нам так удобнее, – сказал Руди.

– Как вам угодно, – холодно улыбнулся Идальго. – Хотите чего-нибудь выпить?

– Я нет, – ответил Руди.

– Спасибо, нет, – покачал головой Эндрю.

– Тогда поднимемся наверх и поговорим.

Яхта представляла собой огромную рыболовецкую шхуну. Они вскарабкались на мостик и расселись на солнце. Идальго был одет в свободные брюки, черные низкие кроссовки и черную же футболку. На груди поверх футболки висел массивный крест на золотой цепочке. И Руди, и Эндрю явились на встречу в легких серых слаксах, голубых пиджаках и белых рубашках с расстегнутым воротом.

– В графине лимонад, – объявил Идальго, – на случай, если вам захочется пить.

– Спасибо, – ответил Руди и налил себе бокал.

– Итак, – начал Идальго, – интересная история приключилась с Морено, не правда ли?

– Ужасно, – покачал головой Руди и сделал глоток лимонада.

– Да покоится душа его с миром, – произнес Идальго и улыбнулся. Когда он улыбался, он выглядел еще ужаснее. – Но после его ухода остался вакуум, да? Потому что он не готовил себе замены, понимаете? Учитывая все обстоятельства, с его организацией покончено. Se acabo. Жаль.

– Вот потому-то мы и здесь, – сказал Эндрю.

– Да, конечно, – кивнул Идальго. – Но вы уже говорили с кем-нибудь еще?

– С вами первым, – уверил его Руди.

– Хорошо. Потому что кто-нибудь другой попытается занять ведущие позиции или даже сделает вид, что занимает ведущие позиции, но на самом деле никто из них сейчас не в состоянии заполнить образовавшийся вакуум. Вести дела вам следует только со мной. То есть если вам нужен колумбийский кокаин.

Эндрю промолчал.

Руди спокойно прихлебывал свой лимонад.

– Вы пришли к тому, к кому надо, сеньоры, – снова улыбнулся Идальго.

Руди думал, что с такой мордой хорошо сниматься в фильмах ужасов.

– Вы понимаете суть нашего плана? – спросил он.

– Да, мне его объясняли.

Вилли Изетти летал с Карибов в Боготу, чтобы провести предварительные переговоры с одним из людей Идальго. Он сообщил в Нью-Йорк, что обстановка для заключения сделки, похоже, складывается благоприятная. И вот они здесь, чтобы расставить точки над "и". Идальго знал, что они убили Морено в его собственной постели. В его собственной постели, черт побери! Они надеялись, что это произвело на него впечатление. Их самих успех операции, бесспорно, окрылил.