– Нигде.

– Да за синагогой ты был! Не так, что ли?

– Нет!

– Ты там намалевал букву «джей» на стене, а?

– Нет! Не я!

– Ты заколол раввина!

– Ты убил еврея!

– Я там и близко не был…

– Регистрируй его, Коттон. Подозревается в убийстве.

– В убийстве?.. Да я вам говорю, я и не был…

– Или заткнись, или начинай давать показания, гад, – сказал Карелла.

Финч заткнулся.

Глава 6

Девушка явилась на прием к Мейеру в пасхальное воскресенье.

У нее были рыжевато-каштановые волосы, карие глаза. Платье ярко-желтое, слева на груди приколоты цветы. Она стояла у барьера, и ни один из детективов в отделе даже и не заметил этих цветов; они были слишком заняты созерцанием округлостей ее фигуры.

Девушка не произнесла ни слова. Да и нужды в этом не было. Сцена была почти комической, как будто на приеме с коктейлями, где роскошная блондинка достает сигарету, а сотня мужчин устремляется к ней с зажигалками. Первым к дверце подскочил Коттон Хейз, поскольку он был не женат и сердце его было свободно. Вторым был Хэл Уиллис, тоже неженатый, крепкий американский паренек. Мейер Мейер – добродетельный женатик – ограничился восхищенным взглядом со своего места. В голове у него мелькнуло словечко «shtik»[8], но он тут же отогнал его.

– Чем могу помочь, мисс? – одновременно спросили Хейз и Уиллис.

– Я бы хотела поговорить с детективом Мейером, – сказала девушка.

– Мейером? – переспросил Хейз, как если бы поставили под сомнение его мужественность.

– Мейером? – повторил Уиллис.

– Он ведет дело об убийстве раввина?

– Собственно, мы все этим занимаемся, – скромно сказал Хейз.

– Я девушка Арти Финча, – сказала девушка. – Мне нужно поговорить с детективом Мейером.

Мейер поднялся со своего места с видом человека, выбранного первой красавицей бала из толпы воздыхателей. С самыми учтивыми манерами и бархатными нотками в голосе он представился девушке:

– Мисс, детектив Мейер – это я.

Он открыл ей дверцу, только что не раскланявшись, и подвел ее к своему столу. Хейз и Клинг не спускали глаз с девушки, севшей перед столом, положив ногу на ногу. Мейер придвинул к себе служебный блокнот с апломбом управляющего из «Дженерал моторс».

– Простите, мисс, – сказал он. – Ваше имя и фамилия?

– Элинор, – ответила она. – Элинор Фей.

– С немым "э"? – спросил Мейер.

– Просто и-краткое.

– И вы невеста Артура Финча? Я так понял?

– Я его девушка, – поправила Элинор.

– Вы не помолвлены?

– Официально – нет. – Она улыбнулась смущенно, скромно и невинно.

Коттон Хейз за дальним столом закатил глаза.

– О чем вы хотели поговорить со мной, мисс Фей? – спросил Мейер.

– Я хотела поговорить с вами насчет Артура. Он невиновен. Он не убивал того человека.

– Так… Что вам известно об этом, мисс Фей?

– Ну, я прочитала в газете, что раввин был убит между семью тридцатью и девятью вечера. Верно? Я не путаю?

– Да, приблизительно так.

– Так вот, Артур не мог сделать этого. Я знаю, где он был в это время.

– И где же он был? – спросил Мейер.

Он знал, что будет говорить ему девушка. От кого только он не выслушивал это – от подозрительных девиц, возлюбленных, «просто знакомых» и подружек мужчин, обвиняемых в чем угодно, начиная от нарушения общественного порядка до убийства с отягчающими обстоятельствами. Вначале девушка скажет, что Финч был у нее все это время. После некоторого нажима она признается, что они… Ну… ну, они были наедине. Еще уговоры – и она через силу (через силу – это важно, так еще правдивее) скажет, что… ну, как сказать… ну… они были вместе в интимной обстановке. Устроив такое железное алиби, она затем будет терпеливо ждать освобождения своего героя.

– И где же он был? – спросил Мейер и стал терпеливо ждать.

– С семи до восьми, – сказала Элинор, – он был с человеком, которого зовут Брет Лумис, в ресторане, называющемся «У ворот», на углу Калвер и Южной Седьмой.

– Как?.. – Мейер был удивлен.

– Да. Оттуда он поехал к своей сестре в Риверхед. Могу сказать ее адрес, если нужно. Он приехал туда около восьми тридцати и пробыл у нее около получаса. Потом от нее поехал домой.

– В какое время он был дома?

– В десять часов.

– Он сказал нам, что в девять – девять тридцать.

– Он ошибся. Я знаю, что он вернулся домой в десять, потому что он тут же позвонил мне. Это было в десять часов.

– Так… И он сказал, что только что вернулся?

– Да. – Элинор Фей кивнула и сняла ногу с ноги. Уиллису у охлаждающей колонки с питьевой водой посчастливилось увидеть обтянутое нейлоном бедро в разрезе юбки.

– И он вам рассказал, что это время он провел с Лумисом, а потом со своей сестрой?

– Да, рассказал.

– Тогда почему же он не сказал об этом нам? – спросил Мейер.

– Не знаю. Но Артур – человек, который уважает семью и друзей. Я думаю, что он не хотел впутывать их в полицейское разбирательство.

– Замечательная щепетильность с его стороны, – сухо сказал Мейер. – Особенно если учесть, что он арестован по подозрению в убийстве. Как зовут его сестру?

– Ирен Грэнаван. Миссис Карл Грэнаван.

– Ее адрес?

– Риверхед. Моррис-роуд, 1911.

– А не скажете, где я могу найти Брета Лумиса?

– Он живет в меблированных комнатах на Калвер-авеню. Дом номер 3918. Это около Четвертой.

– Ваш визит сюда очень продуман, мисс Фей, – сказал Мейер.

– А зачем приходить, если не готов отвечать на все вопросы? – вместо ответа спросила Элинор.

Глава 7

Брету Лумису было тридцать один, он был ростом пять футов шесть дюймов[9] и с бородой. На нем был громадный черный свитер и узенькие джинсы. Рядом с Коттоном Хейзом он выглядел маленьким мальчиком, надевшим фальшивую бороду, чтобы рассмешить своего папу.

– Извините, что беспокоим вас, мистер Лумис, – сказал Мейер. – Мы понимаем, что на Пасху…

– О, в самом деле? – спросил Лумис. Он казался удивленным. – Неужели Пасха? Черт меня возьми. Может, мне стоит пойти да и купить себе горшочек с гиацинтами…

– Вы не знали, что сегодня Пасха?

– Вот именно, ребята… да и кто читает газеты? Мрак, мрак! Сыт по горло всем этим. Давайте выпьем пива, отпразднуем Пасху. Идет?

– Ну спасибо, – сказал Мейер, – но…

– Ну и что, что не разрешено? Кто узнает, кроме меня, тебя да его? Всего-то три бутылочки…

Мейер посмотрел на Хейза и пожал плечами. Хейз ответил тем же. Вдвоем они наблюдали, как Лумис пошел к холодильнику в углу комнаты и вынул три бутылки пива.

– Садитесь, – сказал он. – Пить нам придется из бутылок, потому что у меня со стаканами плоховато. Садитесь, садитесь.

Детективы, опешив, оглядывали комнату.

– О, это? – сказал Лумис. – Да прямо на пол. У меня со стульями плоховато.

Вся троица присела на корточках вокруг низкого стола, который был изготовлен явно из обрубка ствола. Лумис поставил бутылки на стол, поднял свою собственную и, возгласив: «За вас!», присосался к горлышку.

– Чем вы зарабатываете на жизнь, мистер Лумис? – спросил Мейер.

– Жизнью.

– Что?

– Просто живу, чтобы жить. Вот мое занятие.

– Я имею в виду, на какие средства вы живете?

– Получаю алименты от моей экс-жены.

– Вы получаете алименты? – переспросил Хейз.

– Да. Она была так счастлива отделаться от меня, что оформила договоренность. Сотня в неделю. Это неплохо, правда?

– Это очень хорошо, – сказал Мейер.

– Вы так считаете? – Лумис погрузился в задумчивость. – Я полагаю, что мог бы дожать до двух сотен, если бы подольше продержался. Дрянь крутила роман с другим парнем – понятно? – и из кожи вон лезла, чтобы скорее выйти за него. У него денег полно. Да, я мог бы дожать и до двух сотен.

– И сколько времени вам будут платить? – спросил завороженный Хейз.

– Пока не женюсь опять – чего я никогда не сделаю, пока жив. Пейте пиво. Пиво хорошее. – Он опять поднял бутылку к губам и сказал: – А по какому случаю вы ко мне пришли?

– Вы знаете человека по имени Артур Финч?

– А как же. У него беда?

– Да.

– А что он сделал?

– Ну, пока оставим это в стороне, мистер Лумис, – сказал Хейз. – Нам бы хотелось узнать о вас…

– Это откуда у вас такая белая прядь в волосах? – внезапно спросил Лумис.

– А? – Хейз невольно тронул свой левый висок. – О, как-то ножом пырнули. А потом выросли белые волосы.

– Теперь вам обязательно надо синюю прядь на другом виске. Тогда будете выглядеть как американский флаг, – сказал Лумис и засмеялся.

– Да, – сказал Хейз. – Мистер Лумис, вы можете сказать нам, где вы были вчера вечером между семью и восемью часами?

– О, ребята, – сказал Лумис, – это как в телеигре «Попался», верно? «Где вы были в ночь на двадцать первое декабря? Нам нужны только факты».

– Да, как в «Попался», – сухо сказал Мейер. – Где вы были, мистер Лумис?

– Вчера вечером? В семь часов? – Он задумался на минуту. – А, конечно!

– Где?

– В берлоге у Ольги.

– У кого?

– У Ольги Тренович. Она скульпторша. Делает эти сногсшибательные статуэточки из воска. Капает воском на какую-нибудь штуку, получается блеск. Понимаете?

– И вы были у нее вчера вечером?

– Да. У нее был кайф. Пара негров – сакс и ударные, и еще двое – труба и фортепьяно.

– Вы пришли туда в семь часов, мистер Лумис?

– Нет. Я туда пришел в шесть тридцать.

– А когда вы ушли?

– Х-х-хосподи, да кто помнит? – сказал Лумис. – Иль ночи мрак, иль предрассветный час?..

– Вы хотите сказать, что после полуночи?

– О, конечно. В два-три часа ночи, – сказал Лумис.

– Вы пришли туда в шесть тридцать и ушли в два или три часа ночи? Правильно?