– Это мистер Сэм, – представила мисс Мари.

Хейз повернулся и увидел, как Карелла пожимает руку какому-то долговязому человеку. Он был именно долговязым, а не высоким. Словно смотришь фильм с боковых мест в кинотеатре, и все лица кажутся вытянутыми и какими-то смешными. На мастере был белый халат, в нагрудном кармане лежали три щетки для волос. Он держал ножницы в тонкой, изящной руке.

– Здравствуйте, – обратился он к Карелле. Потом повернулся к Хейзу, пожал ему руку и повторил: – Здравствуйте.

– Они из полиции, – быстро проговорила мисс Мари, освобождая мистера Сэма от обязанности быть вежливым, и удалилась.

– Седьмого июля в ваш салон приходила женщина по имени Клаудиа Дэвис, – начал Карелла. – По всей видимости, ее волосами занимались вы. Вы можете что-нибудь о ней вспомнить?

– Мисс Дэвис, мисс Дэвис. – Мистер Сэм коснулся своего высокого лба, как бы пытаясь ухватить мысль рукой, не заставляя работать мозг. – Дайте подумать. Мисс Дэвис, мисс Дэвис.

– Да.

– Да, мисс Дэвис. Симпатичная блондинка.

– Нет, – покачал головой Карелла. – Она брюнетка. Вы перепутали.

– Нет, не перепутал, – возразил мистер Сэм. Он постучал пальцем по виску. – Я ее помню. Клаудиа Дэвис, блондинка.

– Брюнетка, – настаивал Карелла, пристально глядя на мистера Сэма.

– Когда уходила, да. Но когда пришла, она была блондинкой.

– Что? – удивился Хейз.

– Она была блондинкой, весьма симпатичной, натуральной блондинкой. Это редкость. Натуральные светлые волосы, я имею в виду. Я не мог понять, почему она решила сменить цвет.

– Вы покрасили ей волосы? – спросил Хейз.

– Верно.

– Она не сказала, почему хочет стать брюнеткой?

– Нет, сэр. Я ее уговаривал. Я сказал: «У вас замечательные волосы, я могу сотворить из них чудо. Вы, милочка, блондинка. Сюда каждый день приходят женщины с тусклыми серыми волосами и умоляют превратить их в блондинок». Но нет. Она и слушать не хотела. И я покрасил ей волосы. – Мистер Сэм, казалось, заново переживал потерю красивых волос. Он смотрел на детективов так, будто это они были виноваты в упрямстве Клаудии Дэвис.

– Что еще вы для нее сделали, мистер Сэм? – спросил Карелла.

– Покрасил, подстриг и уложил. И, по-моему, одна из девушек делала ей массаж лица и маникюр.

– Что вы имеете в виду под стрижкой? У нее были длинные волосы, когда она пришла?

– Да, изумительные длинные светлые волосы. Она хотела подстричься. Я ее подстриг. – Мистер Сэм покачал головой. – Какая жалость. Она выглядела кошмарно. Обычно я не говорю таких слов о своих клиентах, но она вышла отсюда в кошмарном виде. Вы бы ни за что не узнали в ней ту симпатичную блондинку, которая вошла сюда меньше трех часов назад.

– Может, ей нужно было именно это.

– Простите?

– Нет, ничего. Спасибо, мистер Сэм. Мы знаем, вы очень занятой человек.

На улице Хейз сказал:

– Ты уже знал об этом до того, как мы пришли в салон, так ведь, мистер Стив?

– Подозревал, мистер Коттон, подозревал. Пошли, нужно вернуться в участок.

Глава 14

Они вертели его со всех сторон, как придирчивые рекламные агенты. Они сидели в кабинете лейтенанта Бернса и пытались понять, из чего сделано печенье и какая начинка у карамели. Они бросали спасательный круг и ждали, не схватится ли кто-нибудь за него. Они поднимали флаг, чтобы посмотреть, не отдаст ли кто-нибудь честь. В кабинете лейтенанта было четыре окна, потому что он был главным в этой команде. В кабинете не было ничего лишнего, зато там был вентилятор и большой стол. Детективам там нравилось. По правде сказать, кабинет не очень-то подходил для встречи на высшем уровне – уж больно был обшарпан, – но другого участок предложить не мог. А через какое-то время привыкаешь к облупившейся краске и подтекам на стенах, к плохому освещению и запаху мочи, доносящемуся из мужского туалета в конце коридора. Питер Бернс работал не в коммерческой фирме. Он работал в городской полиции. Разница есть.

– Я только что звонил Айрин Миллер, – доложил Карелла. – Попросил ее описать Клаудию Дэвис, и она повторила мне то же самое: короткие темные волосы, робкая, невзрачная. Тогда я попросил описать двоюродную сестру, Джози Томпсон. – Карелла угрюмо кивнул. – Угадайте, что она сказала?

– Симпатичная девушка, – ответил Хейз. – Симпатичная девушка с длинными светлыми волосами.

– Точно. Ведь миссис Миллер с самого начала нам об этом говорила. Все записано в отчете. Она сказала, что они были как белое и черное внешне и внутренне. Ну конечно, белая и черная. Брюнетка и блондинка, черт их возьми!

– Теперь понятно, откуда взялся желтый цвет! – воскликнул Хейз.

– Какой желтый цвет?

– Кортеной сказал нам, что увидел, как в воде мелькнуло что-то желтое. Он говорил не об ее одежде, Стив. Он говорил о ее волосах.

– Это многое объясняет, – сказал Карелла. – Теперь понятно, почему скромная Клаудиа Дэвис, готовясь к поездке в Европу, купила прозрачные ночные сорочки и открытые купальные костюмы. Понятно, почему гробовщик называл Клаудию хорошенькой девушкой. И понятно, почему по результатам вскрытия ей было тридцать, а все говорят, что она была намного моложе.

– Это ведь не Джози утонула, да? – спросил Мейер. – Думаешь, это была Клаудиа?

– Совершенно верно, думаю, что это была Клаудиа.

– И ты считаешь, что потом она отрезала волосы и покрасила их, взяла имя своей двоюродной сестры и выдавала себя за нее? – поинтересовался Мейер.

– Почему? – вмешался Бернс. Это был коренастый человек с небольшой головой вытянутой формы. Он не любил попусту расходовать слова или время.

– Потому что фонд был учрежден на имя Клаудии. Потому что у Джози не было ни цента.

– Она могла получить деньги по страховке сестры, – возразил Мейер.

– Конечно, но на этом бы все и кончилось. После смерти Клаудии акции должны были перейти в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. В колледж! Что при этом должна была чувствовать Джози? Послушайте, я не пытаюсь повесить на нее убийство. Я думаю, что она воспользовалась чертовски выгодной ситуацией. Клаудиа была в лодке одна. Когда она выпала за борт, Джози действительно пыталась спасти ее, в этом нет никаких сомнений. Но она опоздала, и Клаудиа утонула. Ладно. Джози не могла говорить, рыдала, плакала, билась в истерике, нам такие сцены хорошо знакомы. Но наступило утро. И Джози начала думать. Они были вдали от города, незнакомцы в чужом городе. Клаудиа утонула, но никто не знал, что это была именно Клаудиа. Никто, кроме Джози. У нее при себе не было документов, помните? Ее сумочка была в машине. Ладно. Если бы Джози правильно назвала свою двоюродную сестру, она получила бы двадцать пять тысяч по страховке, а весь фонд ушел бы в колледж – и все, конец. А предположим, только предположим – Джози сказала полиции, что в озере была Джози Томпсон? Допустим, она сказала: «Я, Клаудиа Дэвис, заявляю вам, что утонувшая девушка – моя двоюродная сестра Джози Томпсон»?

Хейз кивнул.

– Тогда она получает страховку и, кроме того, становится наследницей кругленькой суммы дивидендов, капающих каждый месяц.

– Точно. Что нужно для того, чтобы обналичить чек с дивидендами? Счет в банке, и больше ничего. Счет в банке с заверенной подписью. Поэтому ей надо было только открыть счет, подписаться именем Клаудии Дэвис, а потом точно так же подписывать все поступающие чеки с дивидендами.

– Теперь понятно, зачем она открыла новый счет, – сказал Мейер. – Она не могла пользоваться старым счетом Клаудии, потому что в банке знали и Клаудию, и ее подпись. Поэтому Джози пришлось отказаться от шестидесяти тысяч в «Хайленд траст» и начать с нуля.

– Она решила сбежать в Европу, – продолжил Хейз, – и там вжиться в новую роль и построить новую судьбу, чтобы немногочисленные друзья Клаудии успели забыть о ней. Она наверняка собиралась прожить там многие годы.

– Все сходится, – подтвердил Карелла. – Водительские права были у Клаудии. Она вела машину по дороге из Стюарт-Сити. А Джози пришлось нанимать водителя, чтобы добраться назад.

– И разве могла Клаудиа, которая была так щепетильна в денежных вопросах, заставить стольких людей ждать оплаты? – добавил Хейз. – Нет, сэр. А Джози могла. У Джози не было ни цента, она ждала страховку, чтобы расплатиться с долгами и смотаться из страны к чертовой матери.

– Да, пожалуй, все сходится, – сказал Мейер.

Питер Бернс слов понапрасну не тратил.

– Кто обналичил для Джози этот чек на двадцать пять тысяч долларов? – спросил он.

В комнате наступила тишина.

– У кого недостающие пять тысяч? – задал он второй вопрос.

В комнате было по-прежнему тихо.

– Кто убил Джози? – прозвучал третий вопрос.

Глава 15

Иеремия Додд из «Секьюрити иншуранс корпорейшн, Инк.» позвонил через два дня. Он попросил к телефону детектива Кареллу и, когда тот взял трубку, сказал:

– Мистер Карелла, мне только что позвонили из Сан-Франциско по поводу этого чека.

– Какого чека? – не понял Карелла.

Он допрашивал свидетеля по делу о драке с применением ножа в бакалейной лавке на Калвер-авеню. Дело Клаудии Дэвис или, вернее, Джози Томпсон, должно было вот-вот перейти в категорию нераскрытых преступлений, и в данный момент Карелла о нем даже не думал.

– Чек, выданный Клаудии Дэвис, – пояснил Додд.

– Ах да. Кто его обналичил?

– На обороте стоят две подписи. Одна – Клаудии Дэвис. А вторая принадлежит конторе под названием «Лесли Саммерс, Инк.». Там стоит типовой штамп компании «Только для депозитов» и подпись одного из руководителей.

– Вы не знаете, что это за компания? – поинтересовался Карелла.

– Знаю, – ответил Додд. – Они работают с иностранной валютой.

– Спасибо, – поблагодарил его Карелла.

Чуть позже днем он отправился туда с Бертом Клингом. Он поехал с Клингом совершенно случайно – просто Клинг направлялся в город, чтобы купить матери подарок ко дню рождения, и предложил Карелле подвезти его. Когда они припарковали машину, Клинг спросил: