– Прошу прощения, Уильям. Не подумайте, что я подвергаю сомнению вашу память или вашу приверженность истине. Получить подтверждение никогда не бывает лишним. И еще могло показаться немного странным, что вы позабыли столь важную подробность.

Мальчик запротестовал:

– Я не позабыл, просто ни разу не подумал об этом.

– Вы имеете в виду, что не включали этот эпизод в свои рассказы друзьям?

– Да, сэр.

– Хорошо, Уильям. Я не совсем удачно сформулировал вопрос, но вижу, что вам достает сообразительности придерживаться главного положения. Быть может, вы упомянули об этом эпизоде мистеру Андерсону?

Мальчик покачал головой:

– Я не встречался с Андерсоном. Приходил детектив и задавал вопросы, не очень много.

– Понимаю. – Вульф вздохнул, глубоко и протяжно, и нажал кнопку. – Время пить чай, мосье.

Для Вульфа, естественно, это означало пиво. Я поднялся, собрал мальчишек и отвел их на кухню. Как я и предполагал, арбуз остался нетронутым. Я разделил его на четыре части и раздал. Фриц, отвечая на вызов Вульфа, поставил на поднос бокал и две бутылки. Но, когда он вышел в прихожую, я заметил, что направился он к лестнице, а не к кабинету. Я бросил взгляд на часы: без двух минут четыре. Сукин сын просто спасал свой распорядок! Оставив ребят с арбузом, я выскочил из кухни и перехватил его на пути к лифту. Вульф отдал мне распоряжения:

– Передай мальчикам мою благодарность, заплати им достаточно, но не щедро, ибо я вовсе не щедр, и отвези их домой. Перед отъездом позвони в контору Э. Д. Кимболла и выясни, когда там ожидают его возвращения из Чикаго. Возможно, он еще жив, поскольку был достаточно прозорливым или удачливым, чтобы убраться на тысячу миль от своей судьбы. Если же он вдруг вернулся, вези его сюда немедленно. Не тяни с этим.

– Да, сэр. А не думаете ли вы, что, если эта новость достигнет Андерсона, она запутает его и огорчит? Не попросить ли мне ребят держать язык за зубами?

– Нет, Арчи. Если есть выбор, всегда мудрее полагаться на инерцию. Это величайшая сила на свете.

Когда я вернулся на кухню, Фриц разрезал яблочный пирог.

Глава тринадцатая

Закончив развозить мальчиков по всему Уэстчестеру, я с удовольствием поехал бы в усадьбу Кимболлов и спросил бы Мануэля: «Не могли бы вы сказать мне, хранит ли ваш отец свою сумку с клюшками в клубном шкафчике и есть ли у вас ключ от него?» До него наверняка дойдет, подумалось мне, что на этот вопрос не ответишь недоуменным вздергиванием бровей. В мыслях своих я уже усаживал его на электрический стул. Однако сознавал все же, что, коли убийца он, лучше пока оставить его в неведении. А еще я сознавал, что для ареста и осуждения Мануэля Кимболла мало одного того факта, что он меня нервирует.

Томило меня и другое искушение: заглянуть в контору Андерсона и предложить ему пари на десять тысяч долларов, что никто и не думал убивать Питера Оливера Барстоу. Еще в самом начале Вульф затеял игру в прятки. Целых два дня на всем белом свете только мы с ним – да еще убийца – знали, что Барстоу убит. Теперь только нам одним – за тем же исключением да еще за вычетом мальчиков-носильщиков – было известно, что убили его по чистой случайности.

В общем, доставив домой последнего мальчишку, я направился в «Грин медоу», благо клуб был неподалеку. Я намеревался немного поспрашивать насчет шкафчика, однако по прибытии на место делать это поостерегся. Если бы вдруг открылось, что мы проявляем хоть малейший интерес к шкафчикам, все могло бы пойти прахом, раз уже не составляло секрета, что сумка Барстоу в клубе никогда не хранилась. Поэтому я лишь поболтал со старшим носильщиков да поздоровался с распорядителем. Может, я и надеялся насладиться созерцанием Мануэля Кимболла, но нигде его не заметил.

У старшего Кимболла, как сообщил мне его сын, была брокерская контора по покупке и продаже зерна на Перл-стрит. Когда я позвонил туда в начале пятого, мне сказали, что Э. Д. Кимболл должен вернуться из Чикаго завтра, в пятницу, на экспрессе «Сенчери». Если бы не это, думаю, я попытался бы что-нибудь предпринять в Уэстчестере тем же вечером. На худой конец, с наступлением темноты подкрался бы к дому Кимболлов и заглядывал во все окна. Однако старший Кимболл все еще находился в дороге, и оставалось только ждать. Я отправился домой.

После ужина тем вечером Вульф попросил меня взять блокнот и снова зачитать ему записи о моем визите к Мануэлю, а также то немногое, что о младшем Кимболле рассказали Сара и Ларри Барстоу. Мы долго обсуждали его и пришли к кое-каким выводам. Рассмотрели даже вероятность того, что Барстоу отнюдь не случайно пришлось одолжить драйвер у старшего Кимболла, задумавшего убийство, хотя это и была, конечно же, сущая бессмыслица. Я заикнулся про Мануэля, однако Вульф потребовал серьезных доказательств. Пришлось признать, что я не могу предъявить не то что улик, но даже причин его подозревать. Насколько я понимал, с той же вероятностью убийцей мог оказаться любой другой член клуба «Грин медоу», имеющий возможность забраться в шкафчик старшего Кимболла. «И все-таки, – настаивал я, – будь он моим сыном, я отправил бы его в кругосветку и построил ограждение через весь Тихий океан, чтобы он не смог пробраться назад».

Перед отходом ко сну Вульф вновь обрисовал мою программу на следующий день. Ее первый пункт меня не особо заботил. Конечно же, он был прав насчет того, что мальчишки наверняка все разболтают и слухи дойдут до Андерсона. И раз уж этого не избежать, нам стоило уведомить его первыми. Я мог выполнить это поручение в порядке благотворительности и все равно поспеть в контору Кимболла почти к самому его прибытию с Центрального вокзала.

Поэтому раннее утро вновь застало меня в родстере, мчащемся по направлению к Уайт-Плейнсу. Я даже мечтал, чтобы ко мне прицепился тот же самый патрульный. Вот было бы классно. Я скормил бы ему прежнюю байку и, может, на этот раз имел бы удовольствие заполучить эскорт до самого здания суда. Однако от Вудлона до моста на Мэйн-стрит на глаза мне не попалось ничего более волнующего, нежели белка, взбирающаяся на дерево.

Я тащился по Мэйн-стрит за тремя неуклюжими автобусами, словно пони за слонами на цирковом параде, когда мне в голову пришла идея. И она мне весьма понравилась. Вульф, кажется, воображал, будто может заполучить к себе в кабинет любого, от далай-ламы до Аль Капоне, стоит только отдать мне приказ да немного подождать. Но мой весьма обширный опыт подсказывал, что никогда не угадаешь наперед, на что натолкнешься, – может, на кого-нибудь с сорока парами ног, не желающих переступать в нужном направлении. И вот теперь я должен был не только выдернуть известного зернового брокера из его конторы сразу по возвращении после недельной отлучки, но и донести до окружного прокурора в его логове откровение, которое, возможно, чревато сомнительным удовольствием столкнуться у дверей кабинета Э. Д. Кимболла с Корбеттом или другим блюстителем закона. И что же в этом будет хорошего?

Я приткнул родстер в первое же свободное место, нашел телефон, позвонил Вульфу и заявил, что мы вознамерились подать суп перед коктейлем. Он немного поупрямился и поспорил со мной, ибо был убежден, что нам воздастся сторицей, ежели мы заблаговременно отдадим Андерсону то, что тот неизбежно заполучит сам. Но, поняв, что я намерен ему возражать, пока стоимость разговора не поднимется до доллара, он сдался. Так что я мог вернуться в Нью-Йорк и двигать на Перл-стрит, чтобы там сторожить свою жертву.

По дороге назад я радовался тому, что давешний патрульный так и не удостоил меня своим вниманием.

Доехав до нужного дома на Перл-стрит и поднявшись на лифте на десятый этаж, я обнаружил, что компания Э. Д. Кимболла отнюдь не разменивается по мелочам, снабжая зерном куриных королей, растящих птицу на задних дворах. Она владела анфиладой комнат в пол-этажа. Ее название значилось на всех дверях, а на двойной входной вдобавок еще и красовались названия товарных бирж со всей страны. Часы на стене показывали без четверти десять. Если «Сенчери» не выбился из расписания, то должен был уже прибыть на Центральный вокзал, и тогда Кимболла стоило ожидать через пятнадцать – двадцать минут.

Я поговорил с девушкой за конторкой. Она посовещалась с кем-то по телефону и проводила меня во внутреннюю комнату, где какой-то малый с квадратной челюстью, закинув ноги на подоконник, просматривал утреннюю газету. Он бросил мне:

– Одну минуту.

Я сел. Через какое-то время он швырнул газету на стол и обратил свое внимание на меня.

– Весьма скоро появится мистер Э. Д. Кимболл, – начал я. – Я понимаю, что он будет занят, восполняя неделю своего отсутствия. Однако, прежде чем он приступит к делам, мне необходимо переговорить с ним по срочному личному вопросу, минут десять. Я частный детектив, вот моя визитка. Прежде он обо мне не слышал. Я работаю на Ниро Вульфа. Можете это организовать?

– Чего вы хотите? Просто скажите, чего вы хотите.

Я покачал головой:

– Это действительно личное и чертовски срочное дело. Вам придется поверить моему честному молодому лицу. Если вы думаете, что это рэкет, позвоните в отделение «Метрополитен траст компани» на Тридцать Четвертой улице. Они вам ответят, что в свое свободное время я сшибаю мелочь с колясок.

Квадратные челюсти раздвинулись в усмешке.

– Ну, не знаю. У мистера Кимболла уже с десяток условленных встреч. Первая в десять тридцать. Я его секретарь и имею представление о том, как он занят, лучше его самого. Вам стоит выложить все мне.

– Сожалею, но это сугубо личный вопрос.

– Ладно, посмотрю, что́ можно сделать. Пройдите в приемную… А впрочем, нет, подождите здесь. Хотите полистать газету?

Он бросил мне газету, встал, собрал кое-какую почту и прочие бумаги и вышел из комнаты. Утром за скорым завтраком я лишь пробежал глазами передовицу, на большее времени не хватило. Пролистав выпуск, я увидел, что дело Барстоу уже переместилось на седьмую страницу и занимало отнюдь не бо́льшую ее часть. Андерсон утверждал, будто «в расследовании достигнут прогресс». Старый добрый прогресс, подумал я, ты ничуть не изменился с тех пор, как я наблюдал тебя в последний раз, разве что покрылся морщинами да лишился многих зубов. Коронер пока не брался сказать о яде что-то определенное, но вскоре у него появятся результаты экспертизы. Ни в одной из виденных мною газет ни разу не высказывалось даже намека на подозрение, будто убийство совершено кем-то из семьи. А уж теперь-то, подумалось мне, и не появится. Но автор статьи еще раз попенял доктору Брэдфорду. И мне было очевидно, что пройдет немало времени, прежде чем тот сможет взглянуть в лицо коронарному тромбозу, не сглатывая комок в горле.