– Благодарю, миссис Барстоу. Кто такой Тан?

– Сэр?

– Тан. По вашим словам, это Тан сказал вам, что Бог вынудил вас отказаться от вашей власти.

– Ах да, конечно. Доктор Натаниэль Брэдфорд.

– Спасибо. – Я захлопнул блокнот и встал. – Мистер Вульф просил поблагодарить вас за проявленное вами терпение. Полагаю, он предвидел, что таковое вам понадобится, когда я начну возиться со своим блокнотом.

– Передайте мистеру Вульфу, что это не стоит благодарности.

Я развернулся и направился к выходу, решив, что мисс Барстоу какое-то время необходимо побыть с матерью наедине.

Глава девятая

Мисс Барстоу пригласила меня на обед.

Она нравилась мне все больше. Я прождал ее минут десять или немногим долее в холле, связывающем солярий с другими помещениями. Выйдя ко мне, она не сердилась, и я знал почему: я не морочил голову миссис Барстоу, вытягивая из нее всю ту чушь. Она сама преподнесла мне ее на блюдечке, и вины моей в том не было. Но многие ли на месте Сары Барстоу задумались бы об этом? Да ни один из тысячи. Всякий злился бы, пускай и сознавая, что я этого не заслуживаю, и пытаясь скрыть свои эмоции. Она же просто не сердилась. Она заключила сделку и придерживалась взятых на себя обязательств, независимо от того, сколько бессонных ночей ей выпало и сколько несчастий на нее обрушилось. А они, определенно, с ней приключились. Мне было ясно, что, появись я десятью минутами раньше или позже, миссис Барстоу могли прийти в голову совсем другие мысли и мне оставалось бы только принять это с вежливым спокойствием. Я понятия не имел, что же заставило ее так разоткровенничаться. Если моя синяя рубашка и галстук цвета выдубленной кожи, значит, я не зря на них потратился.

Как сказал бы Сол Пензер, ну, паря!

Итак, она пригласила меня отобедать с ней. И с братом, добавила она. Раз уж мне хотелось с ним повидаться, это будет весьма кстати. Я поблагодарил ее и сказал:

– Вы молодчина, мисс Барстоу. Правда. Слава богу, Ниро Вульф, умнейший человек на свете, придумал это соглашение с вами. Потому что только оно избавит вас от возможных неприятностей.

– Если они мне грозят, – парировала она.

Я кивнул:

– Да, знаю. Вам и так досталось. Между тем вас терзают опасения, что дальше будет еще хуже. Я всего лишь хотел сказать, что вы молодчина.

Вышло так, что за обедом я встретился не только с ее братом, но и с Мануэлем Кимболлом. Меня это обрадовало. Все, что я узнал тем утром, внушало мне убеждение, что входившие в четверку игроков – фигуры более важные, нежели нам представлялось прежде.

Днем ранее, проведя за телефонными переговорами около двух часов, я наконец-то связался с инструктором «Грин медоу», и он принял приглашение Вульфа на ужин. С Барстоу никаких дел он не вел, знал его только в лицо, но Вульф выудил из гостя уйму фактов касательно общего устройства клуба и игрового поля. Когда около полуночи тот отправился восвояси, влив в себя бутылку лучшего вульфовского портвейна, Вульф знал о гольф-клубе не меньше самого инструктора. Среди прочего он выяснил, что члены клуба хранили свои сумки в шкафчиках, которые нередко не запирались, а если и запирались, то изобретательный и решительный человек вполне мог бы без особых трудностей заполучить дубликат ключа. Ему оставалось лишь выждать благоприятный момент, открыть шкафчик и подменить драйвер. Это мог сделать не только один из партнеров Барстоу по воскресной игре, но и любой другой член клуба, а также кто-то из его работников или посетителей, имевших доступ к раздевалкам.

Теперь же выяснилось, что сумки Барстоу не было в его шкафчике с сентября. Он забрал ее с собой в университетский кампус. Картина, таким образом, изменилась, на первый план выдвинулись игроки из той четверки.

Обедали мы наверняка не в столовой: комната была не слишком большой, хотя в ней имелись стол и стулья. А еще тут было множество окон, сквозь которые, впрочем, мало что удавалось разглядеть из-за кустов. Нас обслуживал высокий худой малый в черном костюме, иначе говоря дворецкий Смолл, как было известно принятым здесь гостям, вроде меня. Подаваемые блюда я нашел не слишком-то сытными, но их не постыдился бы и Фриц. Одна штука в круглых раковинах оказалась просто первоклассной. Стол был маленьким. Меня усадили напротив мисс Барстоу, справа от меня сидел ее брат, а слева – Мануэль Кимболл.

Лоренс Барстоу нисколько не походил на сестру, хотя в нем и проглядывали черты матери. Он был хорошо сложен и излучал самоуверенность, естественную при его образе жизни. Черты лица приятные, правильные, но совершенно непримечательные. Я перевидал сотни ему подобных в ресторанах рядом с Уолл-стрит и на Сороковых улицах. Он отводил взгляд, когда обращал к тебе свое лицо, но я пришел к выводу, что, возможно, эта привычка приобретена в полетах, когда ветер дует в глаза. Они у него были серыми, как у матери, но в них не читалось ее железное самообладание.

Мануэль Кимболл являл собой совершенно иной тип: смуглый, с весьма складной фигурой, хотя и небольшого роста. Его черные волосы были зачесаны назад, черные же беспокойные глаза так и шныряли и, похоже, находили хоть какое-то удовлетворение или отдых, лишь когда взгляд их падал на Сару Барстоу. Он меня нервировал и, как мне почудилось, немного действовал на нервы и мисс Барстоу. Хотя, возможно, он просто не знал (и не должен был знать) о том, какую роль я играю в семейном кризисе. Утром Сара сообщила мне, что особой близости между Кимболлами и Барстоу никогда не было. Объединяло их лишь соседство летних резиденций да то обстоятельство, что Мануэль, опытный пилот-любитель, взялся обучать летному делу Ларри Барстоу, когда тот увлекся конструированием аэропланов. Сама Сара Барстоу проводила время в обществе Мануэля Кимболла всего два-три раза прошлым летом, а в основном видела его исключительно в компании своего брата. Кимболлы были приезжие. Свою усадьбу, располагавшуюся милях в двух к югу, они купили лишь три года назад. Э. Д. Кимболла, отца Мануэля, Барстоу знали шапочно, по случайным и довольно редким встречам на крупных светских приемах или общественных собраниях. Мать Мануэля давно умерла, насколько поняла мисс Барстоу. Она не помнила, чтобы ее отец и Мануэль Кимболл когда-либо обменялись больше чем парой незначительных слов, за исключением одного дня прошлым летом, когда Ларри привез Мануэля в усадьбу Барстоу, чтобы разрешить спор теннисной партией, и она с отцом выступали в роли арбитра и судьи на линии.

Тем не менее Мануэль Кимболл вызывал у меня интерес. В любом случае он был одним из четверки. А еще он выглядел иностранцем, его имя составляло забавное сочетание с фамилией, и он меня нервировал.

Разговор за обедом шел в основном о самолетах. Сара Барстоу всячески поддерживала эту тему, не допуская долгих пауз, а раз или два, когда брат спрашивал о делах ей более близких, она довольно грубо уходила от ответа. Я просто ел. Когда мисс Барстоу наконец отодвинула свой стул, случайно толкнув спинкой Смолла в живот, мы все встали. Едва ли не впервые Ларри Барстоу обратился ко мне (судя по кое-каким намекам, он находил, что я вполне мог бы пообедать где-нибудь в другом месте):

– Вы хотели поговорить со мной?

Я кивнул:

– Если вы можете уделить мне четверть часа.

Он обратился к Мануэлю Кимболлу:

– Подожди меня, если не возражаешь, Манни. Я обещал сестре поговорить с этим человеком.

– Конечно. – Взгляд Мануэля остановился на Саре Барстоу. – Возможно, мисс Барстоу не откажет мне в любезности и скрасит мое ожидание?

Она согласилась без особого восторга, но тут вмешался я:

– Прошу прощения. – Я обратился к мисс Барстоу: – Позвольте напомнить, что вы согласились присутствовать при моем разговоре с вашим братом. – Вообще-то ни о чем таком речи не было, но я полагал это за само собой разумеющееся. Она действительно была мне нужна.

– Ах да! – Мне показалось, что моя реплика вызвала у нее облегчение. – Да. Простите, мистер Кимболл. Сказать, чтобы вам подали сюда кофе?

– Нет, благодарю. – Он поклонился ей и повернулся к Ларри: – Займусь-ка я лучше тем бензопроводом. Нельзя ли, чтобы меня подвезли на одной из ваших машин? Спасибо. Буду ждать тебя в ангаре в любое время. Благодарю за приятный обед, мисс Барстоу.

Что меня удивило в нем, так это его голос. Я ожидал, что парень с его наружностью должен говорить тенором, однако он, скорее, производил впечатление шепчущего быка. Голос был низким и гулким, но Кимболл понижал его, сообщая ему даже некоторую приятность. Ларри Барстоу вышел с ним и дал кому-то указание отвезти гостя домой. Мы с мисс Барстоу подождали ее брата, а затем все трое прошли в сад, к той же скамейке, где она приняла меня по прибытии. Ларри уселся рядом на траву, а мы на скамейку.

Я объяснил, что потребовал присутствия мисс Барстоу, поскольку она заключила соглашение с Ниро Вульфом и должна сама удостоверится, что не будет сказано или сделано ничего выходящего за рамки нашего уговора. Мне требовалось кое-что выяснить у Лоренса Барстоу, и лишь она одна могла настоять на ответе, если мое право услышать его будет подвергнуто сомнению.

Она отозвалась:

– Что ж, я здесь.

Вид у нее был совершенно выдохшийся. Если утром она сидела прямо, расправив плечи, то теперь сутулилась.

Заговорил ее брат:

– Что касается меня… Вас зовут Гудвин, не так ли?

– Именно.

– Так вот, что до меня, то я нахожу, что вы добились этого соглашения, как вы его называете, дешевым нахальством.

– Что-нибудь еще, мистер Барстоу?

– Да. Коли вы настаиваете. Шантажом.

У его сестры еще остались силы на вспышку:

– Ларри! Что я тебе сказала?

– Одну минуту, мисс Барстоу. – Я отлистал назад страницы блокнота. – Пожалуй, вашему брату стоит это послушать. Сейчас найду. – Страница отыскалась. – А, вот оно. – Я размеренным голосом прочел соглашение в точности, как его продиктовал Вульф. – Такой вот уговор, мистер Барстоу. Могу добавить, что мой наниматель, мистер Ниро Вульф, превосходно владеет собой, а вот я время от времени выхожу из себя. Если вы еще раз назовете его шантажистом, то, скорее всего, достигнете плачевных результатов. Если уж вы не в состоянии признать руку помощи, когда вам ее протягивают, то, полагаю, сочли бы за комплимент удар в челюсть.