– Это невозможно. Он болен. Чего вы хотите?

Он улыбнулся, сохраняя спокойствие, и продемонстрировал свое удостоверение. Я взглянул на него.

– Ну конечно. Из конторы Андерсона. Его правая рука? Чего вы хотите?

– Ты знаешь, чего я хочу, – все с той же улыбкой заявил он. – Давай-ка зайдем в дом да потолкуем.

Я не видел смысла строить из себя скромнягу. В любом случае я понятия не имел, когда Вульф войдет в ум, и это буквально сводило с ума меня самого. Так что я выложил ему все, кратко, как только мог. Я сказал, что Вульф не знает ничего такого, что было бы неизвестно им, во всяком случае касательно Барстоу, а то, что он знает, привиделось ему во сне. Еще сказал, что если они хотят подключить Вульфа к делу за плату, то пусть так и говорят и назовут сумму, а уж он либо примет ее, либо откажется. Сказал, что если они возымеют желание пустить в ход какие-нибудь нелепые ордера, то сами удивятся, как смешно будут выглядеть еще прежде, чем Вульф покончит с ними. Наконец, я сказал ему, что весу в нем килограммов на десять больше, чем во мне, поэтому я даже не подумаю возвращаться в дом, пока он не уберется, и что я буду ему весьма признателен, если он поторопится, потому как я читаю крайне интересную книгу. Пока я распространялся, он вставил несколько замечаний, а когда я закончил, произнес лишь:

– Скажи Вульфу, что это ему даром не пройдет.

– Обязательно. Еще какое-нибудь сообщение?

– Только для тебя. Пошел ты…

Я лишь ухмыльнулся и оставался на крыльце, наблюдая за ним, пока он удалялся прочь в восточном направлении. Прежде слышать о нем мне не доводилось, но я не знал Уэстчестер достаточно хорошо. Удостоверение было выписано на имя Х. Р. Корбетта. Я вернулся в залу и сидел там, покуривая сигареты.

После обеда, где-то около четырех, с улицы до меня донеслись вопли мальчишки-газетчика, продававшего экстренный выпуск. Я вышел купить газету. Половину первой полосы занимала статья под заголовком «Барстоу отравлен. В теле обнаружен дротик». Я быстро пробежал ее глазами. Еще одна напасть на нашу голову. Естественно, мы с Вульфом в статье не упоминались – этого я и не ожидал. Но подумать только, чем она могла обернуться для нас! Я ругал себя за то, что напортачил с Дервином, а потом с Андерсоном, уверенный, что статья грозит нам нешуточными неприятностями, хотя совершенно не представлял какими. Еще я ругал Вульфа и его чертов рецидив. Дать бы ему как следует. Я перечитал заметку. Конечно, в теле обнаружили никакой не дротик, а короткую стальную иглу, как и предсказывал Вульф, причем не где-нибудь, а под желудком. И как бы ни разбирала меня злость на Вульфа, я должен был отдать ему должное. Это была его картина.

Я прошел на кухню, молча положил газету на стол перед Вульфом и вышел. Он крикнул мне:

– Арчи! Двигай за машиной. Тут для тебя список.

Я притворился, будто не слышал, и со списком позднее был послан Фриц.

На следующий день воскресные выпуски ни о чем другом, кроме убийства, не сообщали. Своры журналистов рыскали по всему округу Уэстчестер, но так ничего и не нашли. Я прочитал все ими написанное и узнал массу подробностей о клубе «Грин медоу», семье Барстоу, Кимболлах, которые входили в четверку игроков, враче, давшем ошибочное заключение о смерти, и прочем, но по сути никто не раскопал ничего сверх того, что Вульф знал уже в среду вечером, когда спрашивал у Анны Фиоре, видела ли она когда-нибудь клюшку для гольфа в комнате Маффеи. Не раскопал даже и этого, поскольку в печати так и не появилось приемлемой версии того, как иголка оказалась в животе Барстоу. Все газеты отделывались комментариями токсикологов, объяснявших механизм действия ядов на человеческий организм.

Вечером в воскресенье я отправился в кино, велев Фрицу никому не открывать. Не то чтобы я чего-то ожидал – Андерсон, судя по всему, начал действовать самостоятельно. Быть может, нащупал собственный подход, основываясь на мотиве или каких-то новых открытиях. Я бы, пожалуй, напился тем вечером, не будь он воскресным. К моему возвращению Вульф уже заперся в своей спальне, но Фриц все еще мыл на кухне посуду. Я поджарил кусок ветчины, чтобы сделать себе бутерброд, и выпил стакан молока, поскольку толком и не поужинал. Выпуск «Таймс», который я утром оставил Вульфу, валялся на холодильнике. Десять к одному, Вульф даже не обратил на него внимания.

До начала первого я читал у себя в комнате, а затем долго таращился в темноту. Из-за невеселых дум сон не шел ко мне. Однако, заявившись наконец, он так же долго не уходил, ибо, когда утром мне удалось продрать глаза и взглянуть на часы, было уже за девять. Я сидел на кровати, позевывая, и тут сверху донеслись звуки, окончательно прогнавшие сон. Если они мне не пригрезились, я хорошо знал шум этих шагов. Выйдя в коридор, я прислушивался с минуту, а затем сбежал вниз. На кухне Фриц пил кофе.

– Мистер Вульф наверху с Хорстманом?

– А то как же. – Это была единственная языковая фривольность, которую позволял себе Фриц, и он никогда не упускал случая ввернуть ее. Он улыбнулся мне, радуясь, что я снова оживлен и весел. – Теперь я только приготовлю ногу ягненка и натру ее чесноком.

– Да хоть сумахом!

Я отправился к себе одеваться. Приступ миновал! Меня буквально трясло от волнения. Тщательно бреясь, я даже насвистывал в ванной. Раз Вульф снова в норме, может случиться всякое.

По возвращении на кухню меня поджидали тарелка инжира и плотный омлет, к кофейнику была прислонена газета. Я принялся сразу за инжир и заголовки, да так и замер с набитым ртом. Затем лихорадочно бросился читать абзацы, проглатывая недожеванные плоды. Все было предельно ясно, газета излагала это как факт. Хотя подтверждений не требовалось, я лихорадочно стал листать страницы, вдоль и поперек пробегая их глазами. На восьмой полосе, почти в самом низу, обнаружилось четкое и лаконичное объявление в четкой тонкой рамке:

Выплачу пятьдесят тысяч долларов вознаграждения любому предоставившему информацию, которая приведет к обнаружению и справедливому наказанию убийцы моего мужа Питера Оливера Барстоу.

Эллен Барстоу

Я перечитал его три раза, потом отбросил газету и заставил себя успокоиться. Покончил с инжиром и омлетом, тремя тостами и тремя чашками кофе. Подумать только, пятьдесят кусков! И это при том, что банковское сальдо Вульфа провисает, как бельевая веревка под мокрой попоной. К тому же теперь у нас есть шанс не вылететь из самого громкого шоу сезона. Я был холоден и спокоен, но до одиннадцати оставалось еще целых сорок минут. Я отправился в кабинет, открыл сейф, протер повсюду пыль и стал ждать.

Когда в одиннадцать появился Вульф, вид у него был свежий, а вот настроение не особенно добродушное. Он лишь кивнул мне, желая доброго утра, и дальше совершенно не обращал на меня внимания, просто уселся в свое кресло и принялся просматривать почту. Я ждал, намереваясь продемонстрировать ему, что и другие способны проявлять такую же невозмутимость, однако, когда он принялся проверять ежемесячный счет от «Харвис», не удержался и выпалил:

– Надеюсь, вы хорошо провели выходные, сэр.

Он не взглянул на меня, но я увидел, как щеки его прорезали складки.

– Спасибо, Арчи. Они прошли восхитительно, но, пробудившись этим утром, я ощутил себя столь раскисшим, что, будь на то моя воля, непременно остался бы в постели ожидать полного разложения. В голове моей укоризненно звучали имена: Арчи Гудвин, Фриц Бреннер, Теодор Хорстман. Ответственность. И я поднялся, дабы вновь взвалить на себя это бремя. Не то чтобы я жаловался. Мы все в ответе друг перед другом, но моя ноша по силам мне одному.

– Простите, сэр, но вы окаянный лжец. На самом деле вы заглянули в газету.

Он продолжал изучать счет.

– Тебе не удастся вывести меня из себя, Арчи. Только не сегодня. Газета? Единственное, на что я смотрел этим утром, была жизнь, и отнюдь не в газете.

– Стало быть, вы не знаете, что миссис Барстоу назначила награду в пятьдесят тысяч долларов тому, кто укажет убийцу ее мужа?

Карандаш в его руке замер. Он не посмотрел на меня, но карандаш сохранял неподвижность несколько секунд. Потом он убрал счет под пресс-папье, положил рядом с ним карандаш и поднял голову:

– Покажи.

Я продемонстрировал ему сначала объявление, а затем статью на первой странице. В объявлении он прочел каждое слово, статью лишь пробежал глазами.

– Ну и ну, – наконец выдавил из себя он. – Ну и ну. Мистеру Андерсону деньги не нужны, даже если допустить, что он может их заработать. А я всего лишь миг назад как раз говорил об ответственности. Знаешь, Арчи, о чем я думал в постели этим утром? Я думал, как ужасно и как занятно было бы уволить Теодора и дать всем этим живым и дышащим растениям, всей этой высокомерной и избалованной красоте увянуть в муках жажды и удушения.

– Боже мой!

– Да. Просто утренняя фантазия. У меня не хватит духа на подобное. Скорей уж я устрою аукцион – если решу сложить с себя ответственность – и куплю билет на пароход в Египет. Ты, конечно же, знаешь, что в Египте у меня есть дом, которого я никогда не видел. Человек, подаривший мне его, чуть более десяти лет назад… Да, Фриц, в чем дело?

Вид у Фрица был немного взъерошенный. Ему явно пришлось поспешно натягивать пиджак, чтобы открыть входную дверь.

– К вам леди, сэр.

– Как ее зовут?

– Она не представилась.

Вульф кивнул, и Фриц удалился. Через минуту он вновь появился на пороге и с поклоном впустил молодую женщину.

Я поднялся. Она направилась было ко мне, но я кивком указал в сторону Вульфа. Она посмотрела на него, остановилась и сказала:

– Мистер Ниро Вульф? Меня зовут Сара Барстоу.

– Присаживайтесь, – предложил Вульф. – Прошу меня простить, но по причинам технического характера я встаю только в экстренных случаях.

– Это и есть экстренный случай, – заявила она.

Глава седьмая