Уголок рта Вульфа вздернулся вверх.

— Значит, продолжать бесполезно, — заявил он. Не пожаловался, а просто констатировал факт. Затем уперся ладонями в край стола, отодвинул кресло и приподнял свою колоссальную тушу. — Придется пока придумать что-нибудь новенькое. От имени миссис Оделл еще раз благодарю вас за то, что вы пришли. Всего доброго.

Он снова решительно протопал между стеной и красным кожаным креслом, вышел в прихожую и повернул налево.

— Ну и дела, черт побери! — невольно вырвалось у Теодора Фолка.

Мне кажется, каждый из них что-то высказал, но, даже если там прозвучало что-то важное, в моих записях об этом не будет ни слова. Я никого не слушал, а старался только побыстрее от них избавиться. Я даже не заметил, кто с кем уходил. Заперев за последним из них дверь и задвинув засов, я поспешил на кухню. Фриц, державшийся наготове, чтобы по первому зову подать напитки, сидел у большого стола на высоком табурете и держал в руке журнал, однако смотрел не в него, а на Вульфа. Вульф же стоял с пивным стаканом и грозно пялился на пену, дожидаясь, пока она осядет до нужного уровня.

— Скоро уже одиннадцать, — заметил я. — Я бы с удовольствием начал сейчас, но вы, должно быть, считаете, что не стоит.

— Разумеется, — прорычал он. Потом отпил пива. — Нам нужно это обсуждать?

— Не думаю. — Я встал и вынул из буфета бутылку виски. Порой я сам чувствую, что молоком уже не обойдусь. — У меня есть предложение. Хотите послушать?

Вульф сказал, что хочет, и я поделился с ним своим замыслом.

Глава 7

Во вторник днем, в пять минут двенадцатого, я сидел в уютном кресле напротив огромного роскошного стола в огромном роскошном кабинете на тридцатом этаже огромного роскошного здания на Броуд-стрит рядом с Уолл-стрит и смотрел на человека, еще более загорелого, чем Теодор Фолк, — настолько загорелого, словно его отлили из бронзы.

Пробиться к нему особого труда для меня не составило, но сперва я должен был удостовериться, что он и в самом деле существует да еще и владеет яхтой. В одну минуту десятого утра я набрал номер редакции журнала «Нос и корма»; трубку никто не снял. Вот и верь после этого, что они горят на работе. Полчаса спустя я все-таки до них дозвонился, и мужской голос, сперва велев мне не вешать трубку, пока он все выяснит, ответил мне, что интересующий меня Джеймс Д. Фаркхар владеет пятидесятивосьмифутовой яхтой типа «директор» под названием «Просперо». Что ж, это, конечно, и впрямь приличная яхта, а не какое-нибудь корыто с мачтой или подвесным мотором. Затем я позвонил в «Федерал холдинг корпорейшн» и, преодолев цепочку из двух женщин и одного мужчины, услышал на другом конце провода голос Эвери Баллу. Похоже, он еще не забыл об услуге, которую мы с Вульфом оказали ему три года назад, и все еще ценил ее.[5] Я сказал, что нам нужно маленькое одолжение и спросил, не знаком ли он с банкиром по имени Джеймс Фаркхар.

— Еще бы! — ответил Баллу. — Он второй человек в «Тринити Фидьюшиери». А что он натворил?

— Пока ничего, насколько мне известно. Об установлении отцовства, во всяком случае, речь не идет. Мне нужно только задать ему парочку вопросов об одном деле, в котором он не замешан — и не будет замешан. Просто случилось так, что именно он располагает интересующими нас сведениями, только и всего. Чем быстрее мы сумеем их заполучить, тем лучше, и мистер Вульф подумал, что вы, возможно, не откажетесь связаться с ним и сказать, что когда я позвоню и попрошу принять меня, то будет лучше, если он предложит встретиться немедленно, не откладывая дела в долгий ящик, чтобы поскорее от меня избавиться.

Баллу согласился. Десять минут спустя перезвонила его секретарша и сказала, что Фаркхар ждет моего звонка. Она даже дала мне номер его телефона, который я тут же набрал и нарвался уже на его секретаршу.

Вот как случилось, что в одиннадцать ноль пять я оказался в кабинете Джеймса Д. Фаркхара. Начал я с извинений.

— Мистер Вульф не хотел беспокоить вас по делу, которое вы сочли бы сущим пустяком, но все же был вынужден это сделать. Речь идет об одном происшествии, которое случилось более чем три недели назад, шестнадцатого мая, в пятницу. У одного адвоката есть клиент, против которого возбудили иск на пятьдесят тысяч долларов, и он попросил мистера Вульфа кое-что проверить. Фамилия клиента О'Нил, Роджер О'Нил, а речь идет о том, что некий Уолш уверяет, будто бы в тот вечер около половины девятого он удил рыбу со своей лодчонки в заливе Саунд, неподалеку от Мэдисона, примерно в миле от берега, а яхта О'Нила, делая, по его словам, узлов двадцать, задела его лодку и пустила ее ко дну. Солнце уже клонилось к закату, но сумерки еще не сгустились. К тому же, как он уверяет, на лодке горел фонарь. Сам Уолш серьезно не пострадал, а вот его двенадцатилетний сынишка до сих пор лежит в больнице.

Фаркхар нахмурился.

— Я не понимаю, при чем тут я. Извините, но у меня очень много дел.

— Я стараюсь быть предельно кратким. Уолш сказал, что на месте происшествия были свидетели. По его словам, ярдах в двухстах от них проходила очень крупная яхта, футов в семьдесят, и на ее борту были люди, которые могли видеть, как это случилось. Он пытался разглядеть название, но за точность не ручается, потому что барахтался в воде, да и света было недостаточно. По его мнению, она называлась как-то вроде «Пропеллера». Яхту с таким названием мы отыскать не смогли, а вот ваша, «Просперо», по названию немного созвучна. Пятница, шестнадцатого мая. Три недели назад. Не были ли вы в тот день в Саунде?

— Я каждую пятницу выхожу в море. В ту пятницу… три недели назад… — Он зажмурился и запрокинул голову назад. — Это было… Нет… Ах да, вспомнил. — Он открыл глаза и выпрямился. — Да, я и впрямь пересекал Саунд. Только не в районе Мэдисона. Около девяти часов мы бросили якорь в бухточке возле Стоуни-Брука, на противоположном берегу.

— Значит, это были не вы. — Я встал. — А вам не попадалась яхта «Пропеллер»?

— Нет.

— Если вы не против… Мистер Вульф всегда требует, чтобы я проверял все досконально. Кто еще был с вами на борту?

— Моя жена и четверо гостей. Мистер и миссис Перси Янг, а также мистер и миссис Эймори Браунинг. Ну и команда из двух человек. Откровенно говоря, черт возьми…

— О'кей. Извините, что зря вас побеспокоил. Мистер Вульф тоже готов принести свои извинения. Премного благодарен.

Я отчалил.

Когда я спускался на лифте, стоявшая рядом женщина шарахнулась от меня, как от прокаженного. Я не следил за своим лицом, выражение которого, должно быть, указывало, что я готов удушить или пристрелить кого-нибудь. Так, наверно, и было. Внизу, в вестибюле, я уединился в телефонной кабинке и набрал самый привычный номер. Ответил Фриц. Я сказал:

— Я. Мне нужен он.

Ждать мне пришлось минуты две. Обычная история — Вульф ненавидит телефоны.

— Что, Арчи?

— Звоню из одного здания на Броуд-стрит. Только что имел беседу с Джеймсом Д. Фаркхаром. В девять часов вечера в ту самую пятницу он бросил якорь в бухточке у побережья Лонг-Айленда. На борту были четверо гостей — мистер и миссис Перси Янг, а также мистер и миссис Эймори Браунинг. Звоню я, потому что уже почти половина двенадцатого и, если продолжать действовать по намеченному плану, то мне потребуется не меньше часа, чтобы привезти ее, а это уже слишком близко к обеду. Я предлагаю вместо этого просто позвонить ей, и…

— Нет. Возвращайся домой. Я сам ей позвоню. Какой у нее номер?

— Он записан в моем желтом блокноте, который лежит в среднем ящике стола. Но не лучше ли…

— Нет. — Он бросил трубку.

Значит, у Вульфа тоже чесались руки выпустить кое-кому кишки. Он собирался позвонить ей сам! Несмотря на угрозу, что обед может остыть. Шагая к ближайшей станции подземки — я решил, что так доберусь быстрее, чем поймаю в такой глухомани такси, — я тщетно пытался припомнить, удостаивался ли хоть раз какой-либо из наших клиентов, мужчина или женщина, подобной чести.

Однако, вернувшись без пяти двенадцать домой, я, едва успев пересечь порог кабинета, понял: Вульф вовсе не собирается задушить или пристрелить ее. Он вознамерился ее прирезать. Сидя за столом, он затачивал свой перочинный нож! Пользуется он им довольно редко, а вот затачивает примерно раз в неделю, но никогда не занимается этим в такое время. Должно быть, его подсознание одержало верх над силой разума. Я подошел к своему столу, уселся, выдвинул ящик, извлек из него «марли» 38-го калибра и спросил:

— Как лучше — всадить в нее свинец до того, как вы ее раскурочите, или после?

Вульф уставился на меня.

— Насколько вероятно, что мистер Браунинг позвонил ему вчера вечером или увиделся лично, чтобы подбить его на ложь?

— Совершенно исключено. Ставлю сто против одного. Я не спешил и внимательно следил за его лицом. Кроме того, подговаривать пришлось бы еще семерых: его жену, четверых гостей и команду. Исключено. Вы поговорили с мисс Хабер?

— Да. — Вульф кинул взгляд на часы. — Тридцать пять минут назад. Мы условились…

В дверь позвонили. Я убрал револьвер в ящик, задвинул его и отправился в прихожую. Посмотрев в прозрачное лишь изнутри стекло, я увидел больше, чем ожидал, и вернулся в кабинет.

— Миссис Оделл вы тоже пригласили? — поинтересовался я.

— Нет.

— Значит, она пригласила себя сама. Она здесь. Что делать?

Вульф зажмурился, открыл глаза, опять зажмурился и вновь посмотрел на меня.

— Очень хорошо. Возможно, тебе придется силой выволочь ее в гостиную.

С каким нескрываемым наслаждением я бы это выполнил — тащил бы ее за волосы, вопящую и дрыгающую конечностями. Повела она себя именно так, как я и ожидал. Стоило мне открыть дверь, как она буквально ворвалась в прихожую, едва не оттерев меня плечом, и решительно зашагала по коридору, тогда как мисс Хабер семенила следом, силясь за ней поспеть. Поскольку я всерьез опасался, что она оцарапает или даже укусит Вульфа, я быстро запер дверь и влетел в кабинет буквально у нее на пятках. Я даже не уверен, какие именно шесть слов она успела произнести — «если вы надеетесь, что вам сойдет» или «если вы надеетесь, что вам удастся», — прежде чем Вульф треснул кулаком по столу и проревел: