— А где ваш катер? — спросил я.

— Прочесывает территориальные воды в поисках бандитов. Я остался здесь с парой своих людей, чтобы разобраться в том, что случилось.

— Что ж, вам повезло, — усмехнулся я. — Попробуйте незаметно посмотреть на ту сторону улицы. Видите толстяка с черными усами перед аптекой?

Возле аптеки стояли в одной кучке генерал Плешков, дама, упавшая в обморок, юный русский, окровавленная щека которого послужила причиной обморока, и бледнолицый, тучный мужчина лет сорока с лишним, который также был с ними на свадьбе. Чуть в стороне возвышался Игнатий, а рядом с ним двое слуг и еще кто-то из челяди. Все возбужденно переговаривались и следили за жестикуляцией раскрасневшегося владельца аптеки, который взволнованно объяснял лейтенанту морских пехотинцев, что именно его личный автомобиль угнали налетчики, установили на нем пулемет и что, по его мнению, нужно с этими налетчиками сделать.

— Да, — ответил Рош. — Вижу толстяка с усами.

— Вот ваша добыча. И женщина с двумя парнями — тоже.

И вон те четверо русских. Кое-кого тут, правда, недостает, но я сам об этом позабочусь. Шепните на ушко лейтенанту — и возьмете их тепленькими. Они ни о чем не подозревают.

— Вы уверены? — спросил сержант.

— Не говорите глупости! — прорычал я, как будто за всю жизнь ни разу не ошибался.

Все это время я опирался только на одну конечность. Закончив разговор и отвернувшись от сержанта, я перенес тяжесть тела на другую, и боль пронзила меня до самого бедра. Я стиснул зубы и заковылял по улице.

Куда делась принцесса? Я считал, что после генерала она была главным действующим лицом налета. Если она оставалась дома и еще ни о чем не подозревала, то, возможно, мне удалось бы без лишнего шума справиться с ней.

Каждый шаг причинял мучительную боль. Я почувствовал, что у меня подскочила температура. Пот катился градом.

— Мистер, они здесь так и не проходили. — Рядом со мной возник одноногий разносчик газет.

Я обрадовался ему, как чеку на выплату жалованья.

— Пойдем со мной, — сказал я, беря его за руку. — Ты хорошо потрудился, и я хочу поручить тебе еще одно задание.

Отойдя на полквартала от главной улицы, я дохромал до приземистого желтого коттеджа. Входная дверь была нараспашку, — должно быть, хозяева слишком спешили встретить полицию и морскую пехоту. Внутри, возле вешалки, стоял плетеный стул. Я совершил противозаконное вторжение в частный дом и выволок стул на террасу.

— Присядь, сынок, — попросил я юношу.

Он повиновался. Веснушчатое лицо было озадачено. Я ухватился за костыль и решительно вырвал его из рук калеки.

— Вот тебе пять зеленых за аренду, — сказал я. — А если я его потеряю, то на эти деньги можешь заказать себе новый, из слоновой кости и золота. — И я оперся на костыль и заковылял в гору.

До сих пор мне ни разу не приходилось ходить на костылях. Так что никаких рекордов я не побил. Но все-таки это было несравненно лучше, чем хромать на больной ноге.

Восхождение затянулось, но наконец я вышел на знакомую посыпанную гравием дорожку, которая вела к особняку русских.

Я был еще ярдах в четырех от крыльца, когда принцесса Жуковская открыла дверь.

— Ой! — вскрикнула она, а потом, когда удивление прошло, добавила:

— Я вижу — вам стало хуже! — Она сбежала вниз по ступенькам и помогла мне преодолеть крыльцо.

Я заметил, что правый карман ее серого фланелевого жакета оттопыривается под тяжестью какого-то предмета.

Одной рукой поддерживая под локоть, а второй обхватив за спину, принцесса провела меня в дом. Я понял, что она еще не осознала, что я раскусил их игру. В противном случае она бы постаралась держаться от меня подальше. Интересно, подумал я, а почему она вернулась домой после того, как вышла с остальными?

Принцесса усадила меня в большое мягкое кресло, обтянутое кожей.

— Вы, должно быть, голодны как волк после такой тяжелой ночи, — сказала она. — Я посмотрю, что…

— Нет, сядьте. — Я кивнул на стоящий рядом стул. — Я хочу поговорить с вами.

Она села, сцепив изящные белые руки на коленях.

Ни в лице, ни в позе принцессы не было даже тени нервозности или хотя бы любопытства. Тут она, пожалуй, переиграла.

— Куда вы спрятали добычу? — спросил я.

Белизна ее лица ни о чем не говорила. Оно было белым, как мрамор, еще тогда, когда я впервые увидел принцессу. Выражение темных глаз тоже не изменилось. И ни один мускул не дрогнул на лице. Голос был совершенно ровный.

— Извините, — сказала она. — Я не поняла ваш вопрос.

— Дело вот в чем, — пояснил я. — Я обвиняю вас в соучастии в налете на Куффиньял и сопутствующих убийствах. И спрашиваю: где награбленное добро?

Она медленно встала, горделиво задрала голову и произнеси так, словно я был по меньшей мере в миле внизу:

— Как вы смеете? Кто вам позволил так разговаривать с принцессой Жуковской!

— Да хоть с Марией-Антуанеттой! — небрежно бросил я. — Насколько мне известно, вы простая воровка и убийца.

Она подобралась, как пантера для прыжка. Бледное лицо перекосилось от ярости. Рука — когтистая лапа — метнулась в карман.

В следующий миг — я и глазом не успел моргнуть — она преобразилась. На смену разъяренной пантере вернулась принцесса. Вот как это случается в сказках, подумал я.

Она снова села, закинула ногу на ногу, облокотилась на ручку стула, оперлась подбородком на кулачок и с любопытством уставилась на меня.

— А что вас вообще навело на столь поразительные и бредовые мысли?

— Вовсе не поразительные и не бредовые, — ответил я. — Может, чтобы сэкономить время, я вам раскрою кое-какие улики против вас. Тогда вы сами сообразите, что не имеет смысла строить из себя невинную.

— Что ж, буду благодарна, — улыбнулась она. — Даже очень.

Я отставил костыль в сторону, уперев его в подлокотник кресла, чтобы освободить руки.

— Первое, — я загнул один палец, — тот, кто спланировал эту операцию, знал остров, и не просто хорошо, но буквально каждый его дюйм. Здесь, по-моему, споры излишни. Второе: машина, на которую установили пулемет, была украдена здесь же, у владельца аптеки. Яхта, на которой якобы исчезли налетчики, тоже была похищена здесь. Бандитам с материка понадобилась бы собственная машина или лодка, чтобы привезти оружие, взрывчатку и боеприпасы, и они, конечно, использовали бы свою машину или лодку, не став похищать другие. Третье: во время всего налета не было и намека на почерк настоящих гангстеров. Если хотите знать мое мнение — это была чисто военная операция от начала до конца. Худший медвежатник в мире мог бы вскрыть банковское хранилище и сейф ювелира, не разрушая здания. Четвертое: бандиты с материка не стали бы уничтожать мост. Они бы сохранили его на тот случай, если бы им пришлось срочно сматываться в этом направлении. Пятое: гангстеры, рассчитывавшие удрать с острова на яхте, не стали бы затягивать налет на целую ночь. Шума было столько, что можно разбудить всю Калифорнию от Сакраменто до Лос-Анджелеса. Вы же отправили на яхте лишь одного человека, который усиленно палил из пулемета, а потом спрыгнул в воду и добрался до острова вплавь. Громиле Игнатию не составило бы ни малейшего труда совершить такой подвиг.

Пальцы на правой руке были уже загнуты. Я переключился на левую.

— Шестое: я встретил на пляже вашего паренька, который явно возвращался с яхты. Он предложил мне напасть на нее и попытаться захватить. В нас стреляли, но пулеметчик играл с нами в кошки-мышки. Ему ничего не стоило отправить нас на тот свет, а он старательно стрелял поверх наших голов. Седьмое: этот же парнишка, насколько мне известно, единственный, кому удалось лицезреть отступающих налетчиков. Восьмое: все ваши люди, с которыми я сталкивался, были подчеркнуто вежливы и приветливы со мной, а генерал целый час разговаривал со мной во время торжества. Очень наивно. Девятое: после того как машина с пулеметом съехала в кювет, я погнался за тем, кто в ней сидел.

Возле вашего дома я потерял его из виду. Итальянец, которого я схватил, — это не он. Тот, должно быть, укрылся в доме. Не без помощи генерала. Это точно, потому что генерал сотворил подлинное чудо, ухитрившись не попасть в него из дробовика футов с шести. Это из дробовика-то! Десятое: вы пришли в дом Хендриксона с единственной целью — вытащить меня оттуда.

Теперь и на левой руке пальцы иссякли. Я снова вернулся к правой.

— Одиннадцатое: обоих слуг Хендриксона убил кто-то, кого они знали и кому доверяли. Обоих убили с близкого расстояния, и ни один из них не стрелял. Думаю, что Оливер впустил вас в дом и вы отвлекли его разговором, а в это время ваш сообщник подкрался сзади и перерезал ему глотку. Потом вы поднялись на второй этаж и пристрелили ничего не подозревающего Броуфи. Естественно, что, увидев вас, он утратил бдительность. Двенадцатое… впрочем, должно быть, уже достаточно — у меня даже горло заболело от напряжения.

Принцесса оторвала подбородок от кулачка, вытащила из изящного черного портсигара пухлую белую сигарету и поднесла к губам; я учтиво чиркнул спичкой. Принцесса затянулась так, что сгорела едва ли не треть сигареты, и медленно выдохнула дым.

— Что ж, — сказала она, — этого и впрямь хватило бы с лихвой, если бы вы сами постоянно не видели нас. Мы же то и дело сталкивались с вами.

— Это проще пареной репы! — ухмыльнулся я. — Имея пару пулеметов, кучу гранат, зная остров как свои пять пальцев, да к тому же в кромешной тьме против сбитых с толку горожан, — это детская забава. Насколько я знаю, вас девять человек, включая двух женщин. На всю эту заваруху хватило бы пятерых, в то время как остальные мелькали бы то тут, то там, обеспечивая алиби. Так вы и поступили. Повсюду я сталкивался с кем-то из ваших. А генерал! Бравый бородач, возглавивший народное ополчение! Представляю, куда он их заводил! Счастье, если хоть кто-то из них уцелел!