Я осторожно пробирался вперед. Пулемет замолчал. Ружья и пистолеты стреляли безостановочно. Взорвалась еще одна граната. Послышался дикий мужской крик.

Рискуя быть услышанным, я снова приблизился к воде. До сих пор я не разглядел в заливе ни одного судна. А ведь днем здесь были и яхты и лодки. Я довольно долго прошлепал по мелководью, но так и не обнаружил ни одной лодки. Конечно, их могло разметать штормом, но я почему-то так не думал. Громадина утеса защищала берег с запада, так что ветер здесь почти не ощущался.

Продолжая идти вдоль берега, я вдруг наткнулся на лодку. Впереди на волнах покачивалась темная тень. Ни огонька, ни движения. Но других лодок вокруг не было. И это уже было серьезно.

Я осторожно приближался.

Вдруг между мной и ближайшим домом шевельнулась тень. Я замер на месте. Футах в двадцати от меня остановилась и тень.

Значит, меня тоже заметили. Мой палец застыл на спусковом крючке пистолета.

— Подойдите сюда! — велел я. — Ближе. Сейчас посмотрим, кто вы такой.

После некоторого колебания тень приблизилась. Я не мог позволить себе риск включить фонарик, однако сумел разглядеть довольно красивое юношеское лицо с окровавленной щекой.

— О, здравствуйте! — прозвучал мелодичный баритон. — Я узнал вас, вы были на свадьбе.

— Да.

— Вы не видели принцессу Жуковскую? Вы с нею знакомы?

— Она отправилась домой с Игнатием минут десять назад.

— Отлично! — Он утер щеку окровавленным платком и указал в сторону лодки. — Это яхта Хендриксона. Они захватили ее, а остальные отвязали и их унесло в море.

— Значит, они собираются удрать на ней.

— Да, — согласился юноша, — если только… Может, попытаемся напасть на них?

— Вы хотите отбить у них яхту?

— А почему бы и нет? Вряд ли их там много — ведь на берегу у них целая армия. Вы вооружены. У меня тоже есть пистолет.

— Хорошо, — произнес я, — но нужно сперва разведать, какие силы нам противостоят.

— Очень разумно, — сказал он и отступил к ближайшему дому.

Прижимаясь ближе к стенам домов, мы начали осторожно пробираться к яхте.

Теперь ее было уже лучше видно. Суденышко длиной футов сорок пять, повернутое кормой к берегу, покачивалось у небольшого причала. Над кормой что-то торчало, и время от времени слышались шаги по деревянной палубе. Внезапно над непонятным предметом на корме возникли чья-то голова и плечи.

Глаза русского лучше видели в темноте, чем мои.

— Он в маске, — прошептал юноша мне на ухо. — На голове что-то вроде чулка.

Человек в маске не двигался. Мы тоже боялись шелохнуться.

— Попадете в него отсюда? — спросил юноша.

— Возможно, хотя темнота и дождь не слишком способствуют меткой стрельбе. Лучше подобраться как можно ближе и открыть огонь, когда он заметит нас.

— Очень разумно, — вновь подтвердил юноша.

Нас заметили в ту же секунду. Человек на корме что-то крикнул. Юноша прыгнул вперед. Я успел сбить его подножкой, поскольку вдруг опознал незнакомый предмет. Русский рухнул на гальку. Я кубарем покатился за ним.

Крупнокалиберный пулемет на корме яхты начал изрыгать свинец, и пули засвистели у нас над головами.


— Атака отменяется! — шепнул я. — Поползли отсюда!

Я сам подал пример и начал перекатываться под укрытие дома, которое мы только что покинули.

Пулеметчик продолжал прочесывать пляж длинными очередями, но стрелял наудачу — яркие вспышки явно мешали ему рассмотреть, где находится противник.

Завернув за угол дома, мы присели.

— Вы спасли мне жизнь, — спокойно заметил русский паренек.

— Да. Интересно, это пулемет, который был на улице, или…

Ответ я получил в тот же миг. С улицы послышалось уже знакомое стрекотание. Два пулемета стреляли одновременно.

— Понятно, их два, — заключил я. — Какова расстановка сил?

— По-моему, их человек десять — двенадцать, — сказал он, — хотя в темноте сосчитать трудно. Все, кого я видел, были в масках, как и тот, на борту яхты. Сперва они, похоже, перерезали телефонный кабель и отключили свет, а потом взорвали мост. Мы напали на них возле банка, но они водрузили перед ним пулемет и мы не смогли приблизиться.

— Где все жители?

— Разбежались кто куда и попрятались, если генералу Плешкову не удалось снова собрать их.

Я нахмурился и напряг мозги. Что могут противопоставить мирные жители и ушедшие на покой капиталисты пулеметам и гранатам? Нет, кто бы ими ни командовал, толку от такого ополчения не будет.

— Оставайтесь здесь и следите за яхтой, — сказал я. — Я постараюсь разведать, что происходит, и, если наскребу несколько крепких парней, попробую захватить яхту с другой стороны. Налетчики наверняка воспользуются яхтой для отступления. Это как пить дать. Попытаемся помешать им.

— Отлично! — сказал юноша. — Я думаю, вы найдете многих местных жителей возле церкви. Идите сейчас прямо в гору, пока не увидите железную ограду, а там возьмите вправо.

— Хорошо.

Я двинулся в указанном направлении.

Достигнув главной улицы, я остановился и осмотрелся по сторонам. Все было спокойно. Единственный человек в поле моего зрения лежал лицом вниз на тротуаре недалеко от меня.

Я подобрался к нему на четвереньках. Он был мертв. Я не стал тратить время, вскочил и перебежал на другую сторону улицы.

Никто не попытался остановить меня. В ближайшей подворотне я задержался, чтобы перевести дух. Ветер прекратился. Ливень тоже поутих. Главная улица Куффиньяла была совсем безлюдна.

Уж не началось ли отступление к яхте, подумал я и зашагал по тротуару в направлении банка. И вновь ответ не заставил себя долго ждать.

Высоко над моей головой, должно быть почти на самой вершине утеса, вновь зазвенели пулеметные очереди.

Одновременно послышались выстрелы из более легкого оружия и разорвалось несколько гранат.

На ближайшем перекрестке я свернул на боковую улочку и побежал в гору. Несколько человек пробежали в противоположную сторону, не обращая внимания на мой вопрос:

— Что там творится?

Один из бегущих — запыхавшийся толстяк с лицом белым, как рыбье брюхо, — остановился, потому что я сгреб его в охапку.

— Автомобиль… с пулеметом… заехал на гору, — запинаясь, пробормотал он, когда я вновь проорал свой вопрос прямо ему в ухо.

— Почему вы без оружия?

— Я… я потерял его.

— Где генерал Плешков?

— Где-то наверху. Пытается захватить машину, но это невозможно. Это самоубийство! Почему не присылают подмогу?

Мимо нас по направлению к главной улице промчался еще один мужчина. Я отпустил толстяка и задержал группу сразу из четырех человек, которые бежали не так быстро.

— Что там теперь творится? — спросил я.

— Они начали потрошить особняки, — ответил остролицый мужчина с усиками, вооруженный винтовкой.

— А на материк еще ничего не сообщили?

— Невозможно, — ответил другой мужчина. — Первым делом бандиты взорвали мост.

— Разве никто не умеет плавать?

— При таком ветре-то? Катлан попытался было сунуться в воду и едва спасся, отделавшись парой сломанных ребер.

— Но ветер стих, — заметил я.

Остролицый отдал винтовку товарищу и снял пиджак.

— Пожалуй, я попробую.

— Отлично! Разбудите этих лежебок и свяжитесь с морской полицией и с береговой охраной. Если скажете, что у налетчиков пулеметы, они нам помогут. И еще передайте, что в распоряжении бандитов имеется яхта, на которой они собираются удрать. Яхта Хендриксона.

Доброволец пловец поспешил к пляжу.

— Яхта? — в один голос спросили сразу двое.

— Да. На ней тоже установлен пулемет. И если мы хотим что-то предпринять, надо это делать сейчас, пока мы отрезаем им путь к отступлению. Соберите здесь всех мужчин с оружием, которых можете найти. Стреляйте с крыш, если получится. Сверху машина будет более уязвима.

Троица двинулась вниз, а я припустил наверх, ориентируясь на пулеметный огонь. Пулемет строчил короткими очередями. Ответный огонь был разрозненным и слабым.

Навстречу мне попалось еще несколько человек, подтвердивших, что генерал во главе дюжины бойцов по-прежнему пытается справиться с пулеметом. Я повторил инструкции и возобновил восхождение.

Ярдов через сто навстречу мне высыпали остатки генеральского отряда. Они беспорядочно отступали, преследуемые градом пуль.

Я решил, что дорога — не место для смертных. Перешагнув через пару трупов, я пролез через живую изгородь и продолжил путь к цели по влажной земле за кустами.

Вверху пулемет замолчал. Его собрат на яхте по-прежнему палил не переставая.

Вдруг я услышал рев автомобильного мотора. Сверху катила машина.

Я кинулся в кусты и распластался на земле, всматриваясь в темноту между ветвей. В обойме моего еще не стрелявшего пистолета оставалось шесть пуль. И это в ночь, когда на острове извели уже, должно быть, тонну пороха.

Разглядев наконец машину, я разрядил пистолет, целясь низко, в колеса.

Машина проехала мимо.

Я выскочил из своего укрытия.

Машина внезапно исчезла.

Послышался скрежещущий звук. Потом страшный треск. Звон разбитого стекла.

Я бросился на эти звуки.


Из черной груды покореженного металла, откуда еще слышалось чиханье мотора, выбралась темная тень и метнулась к лужайке. Я бросился следом, уповая на то, что больше никто в машине не уцелел.

Я отставал от беглеца футов на пятнадцать, когда он споткнулся и расстояние между нами сократилось до десяти футов.

Я нажал на спусковой крючок и услышал сухой щелчок: совсем забыл, что выпустил все шесть пуль по колесам. Запасная обойма, завернутая в бумагу, лежала у меня в кармане пиджака под макинтошем, но перезаряжать времени не было.