– Переходите к сути, Вели, – сказал Эллери. – Ведь я лаже не позавтракал из-за вас.

– А суть заключается в том, – продолжил сержант, – что мы не переставали ворошить прошлое Марсии Кемп, словно чувствовали какой-то подвох. И знаете, на что мы наткнулись?

– Перестаньте говорить загадками, Вели, – устало произнес инспектор.

– Нет, не знаю, – ответил Эллери.

– Эта Кемп и Берни Фолке женаты!

– Понятно, – скачал Эллери и опустился в старое кожаное кресло, которое в свое время запретил отцу выбрасывать. – И с каких пор?

– Давай-ка я поставлю точки над «i», – снова вмешался Квин-старший. – Я бы с удовольствием обвинил ее в двоемужесгве, но она стала женой Фолкса только после развода с Бенедиктом.

– Информация точная, Вели?

– У нас есть копия свидетельства о браке.

– Ну хорошо. – Эллери сморщил нос.

Инспектор сразу понял, что сын глубоко задумался.

– Теперь мы не только можем смотреть в другом свете на Марсию Кемп, но и прикинуть кое-что относительно мистера Фолкса. Когда можно побеседовать со счастливой парочкой?

– Я хотел вызвать их сегодня, – сказал инспектор, – но Фолкса нет в городе. Он вернется только поздно вечером, правильно, Вели?

– Во всяком случае, так мне сообщили, – ответил сержант и великодушно добавил: – Мои дойные коровы.

– Ладно! Тогда вызовите мистера и миссис Фолке завтра к девяти часам утра. Будем разговаривать здесь, в моем кабинете.


На следующее утро в пять минут десятого Эллери неторопливо вошел в кабинет своего отца. Все были в сборе: сержант Вели, раздувшийся от уважения к самому себе, Марш, присутствующий здесь как адвокат, занимающийся завещанием, Марсия Кемп, пребывающая в весьма нервозном состоянии и одетая в ярко-красное платье и шляпу величиной с велосипедное колесо, и еще один человек, которого Эллери, естественно, принял за Берни Фолкса. Фолке оказался моложе, чем предполагал Эллери, – во всяком случае, выглядел он моложаво. У него было такое лицо, которое сохраняет детские черты лет до пятидесяти, а потом за одну ночь внезапно превращается в лицо старика. И то, что был он симпатичным, никто бы не стал отрицать. Эллери не удивился, что женщина с такими запросами, как Марсия Кемп, могла в него влюбиться. Только одет он был довольно крикливо.

– Ты знаешь всех, кроме Фолкса, – заметил инспектор. – Фолке, вот мой сын Эллери. Если тебе интересно.

– О, да! Для меня это действительно большая честь, мистер Квин. – Фолке, правда, не решился протянуть руку для приветствия из опасения, что ее проигнорируют. У него был глухой, мягкий голос, который бы очень подошел для эротического фильма. Следующие несколько минут он то и дело бросал взгляды на Квина-младшего – главным образом, украдкой.

– Мы как раз говорили о браке мисс Кемп с мистером Фолксом, – произнес инспектор и откинулся в своем старомодном кресле. – Ты, наверное, обратил внимание, Эллери, что я употребил ее девичье имя… Исключительно по ее желанию. Не правда ли, миссис Фолке… то есть мисс Кемп?

– Так всегда делается в шоу-бизнесе, – молвила златокудрая амазонка. Румянец на ее щеках был чересчур ярким. – Но я до сих пор… Берни, почему ты ничего не скажешь?

– Хорошо, моя радость… – Ее супруг переступил с ноги на ногу и немного отодвинул стул, дабы обеспечить себе путь к отступлению, если таковое понадобится. – Да, мистер Квин, то есть инспектор, мы не понимаем…

– Не понимаете, зачем я вас вызвал? – Инспектор оскалил зубы, точно рассердившийся волк. – По одной единственной причине, мисс Кемп. Мы бы хотели выяснить, почему вы не ответили комиссару Нейби из Брайтсвилла на вопрос о том, не замужем ли вы снова? Тогда бы нам удалось сэкономить массу времени.

– Я же не думала, что это имеет какое-нибудь отношение к… Ну, в общем к Джонни и всей этой грязи, – высокомерно заявила девица из варьете.

– Говорите, не имеет отношения? – повторил инспектор и с улыбкой посмотрел на адвоката. – Скажите, мистер Марш, после развода с Бенедиктом Марсия Кемп получала свою еженедельную тысячу долларов в банке?

– Разумеется! – Марш потряс портфелем. – Здесь у меня все погашенные чеки. Каждый выдан на имя Марсии Кемп и подписан ее собственной рукой.

– А есть среди них такие, которые относятся к тому времени, когда она уже состояла в тайном браке с Фолксом?

– Да. Деньги она брала вплоть до самой смерти Джонни.

– Она когда-нибудь информировала мистера Бенедикта или его адвоката о своем повторном браке и о том, изо теперь уже не имеет права пользоваться финансовой поддержкой бывшего мужа?

– Нет. Ничего подобного она нс сделала.

– Что скажете, мисс Кемп? У нас в полиции такие вещи называют мошенничеством. И если мистер Марш выдвинет против вас обвинение, прокурор его наверняка поддержит.

– Можно мне вставить слово? – небрежно бросил Фолке, словно был здесь только зрителем. Марсия Кемп испытующе взглянула на него своими опасными зелеными глазами. – Я никогда не видел этого договора и потому понятия не имел, что Марсия незаконно получает деньги.

Марсия издала какой-то сдавленный звук.

– Только поверьте, инспектор, моя жена ничегошеньки не смыслит в подобных делах. Как ее можно сравнить с мистером Маршем, например? Совсем не исключено, что она просто забыла отдельные пункты. Разве так не бывает в жизни? Правда, сокровище мое? – Он с улыбкой посмотрел на жену и пог ладил ее по затылку.

Она кивнула, и атмосфера немного разрядилась.

– У вас понятливый супруг, миссис Фолке, – одобрительно заметил инспектор. – Но все-таки было бы гораздо лучше услышать ваше собственное объяснение. Вы наверняка обратили внимание на то, что никакого протокола мы не ведем и не включаем магнитофона. Ко всему прочему, вас пока ни в чем не обвиняют официально. Мы занимаемся только убийством Бенедикта. Мне, правда, не хочется раздавать обещания, но если ваше замужество не имеет отношения к преступлению, то финансовые вопросы мы попробуем урегулировать. Как, мистер Марш?

Обещать я тоже ничего не могу. К сожалению, не в моих правилах действия подобные тем, которые миссис Фолке допустила по отношению к моему умершему клиенту, тем более, они, как вы сами сказали, определяются словом «мошенничество», но поскольку основные наши устремления действительно направлены на расследование убийства, то помощь миссис Фолке может существенно изменить мой взгляд на финансовую сторону дела.

– Значит, решил нас запугать, дорогуша! – с горечью констатировала Марсия. – Что же ты намерен предпринять, Эл? Заставить меня выплатить денежки обратно? Я и так дошла до ручки без работы. Мой супруг тоже банкрот. Не смогу я их вернуть, даже если бы я хотела. Конечно, вы можете обратиться в суд, инспектор. Но знаете что? Меня это нисколечко не пугает. Мне плевать на это. Скажу только одно: вашему прокурору будет очень трудно выиграть процесс. Берни знаем отличных адвокатов, которые на все ради него пойдут.

– Коли уж вы заговорили о Берии, – перебил ее Эллери, отрываясь от степы, о которую опирался плечом, – то было бы неплохо выяснить, где он находился в ночь с субботы на воскресенье, иными словами, с двадцать восьмого на двадцать девятое марта?

– Странно, что вы этим интересуетесь, – заговорил супруг Марсии своим мягким голосом. – Но еще более странно то, что мне легче легкого ответить на ваш вопрос, хотя на первый взгляд он может показаться довольно грудным. В ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое марта я попал в число шестерых людей, игравших в покер в отеле, расположенном на одной из боковых улиц Тайм-Сквера. Их потом вспугнула полиция во время облавы. Даже не знаю, что взбрело на ум пустоголовым полицейским, когда они увидели друзей, собравшихся провести субботний вечер за картами, попивая пиво и глотая сандвичи с…

– Меня не интересует ваше меню! – сердито буркнул инспектор и бросил хмурый взгляд на сержанта Вели, который прямо на глазах уменьшился оттого, что забыл проверить алиби Фолкеа.

– В каком районе вас застукали?

– Номера я не знаю. Где-то у Западных Сороковых улиц.

– Не знаете? Помилосердствуйте, Фолке, вам известны номера районов Манхэттена лучше, чем мне! Вы провели там половину своей жизни. Вели, чего еще вы ждете? – Тот кивнул и испарился. – Сержант Вели все сейчас установит. Надеюсь, вы не очень торопитесь и сможете немного подождать?

«Эх, отец, отец! – подумал про себя Эллери. – И ты еще шутишь!» Он отлично понимал, что проверка ни к чему не приведет, и видел, что отец тоже все понимает. Мистер Фолке был абсолютно спокоен, точно крупье возле остановившейся рулетки. А поскольку на лице жены так и застыло боязливое выражение, он ласково поглаживал ее руку, которая была много больше его собственной. Видимо, новоиспеченные супруги питали друг к другу нежные чувства.

Когда сержант вернулся и что-то прошептал инспектору на ухо, Эллери заметил, как у того дрогнули усы. Это подтвердило его опасения. Дрогнувшие усы были у отца первым признаком разочарования.

– Хорошо, Фолке! Вы и ваша дама можете быть свободны. – Они немедленно развернулись и помчались к двери, словно антилопы. – Да, еще одна деталь, – добавил инспектор им в спины. – Мне бы не хотелось, чтобы вы покидали пределы Бруклина, не оповестив нас.

– Значит, его действительно накрыли в тот вечер во время облавы? – спросил Эллери, когда парочка наконец исчезла.

– Да, – ответил сержант, пытаясь понизить значимость этого эпизода. – В последнее время некоторых боссов стали раздражать азартные игры на Тайм-Сквере. Масла в огонь подлил один из депутатов конгресса, выступивший по телевидению. Вроде бы какого-то из его помощников сильно там пощипали. Потому и пришло распоряжение разогнать это осиное гнездо. Вы, инспектор, были тогда в отпуске. Шулеров выследили, но, когда приехали наши мальчики, их наблюдатель успел подать сигнал и дружков застали за грошовой игрой в покер. Наверное, наблюдатель был одновременно и кассиром: ни в помещении, ни у самих игроков крупных сумм не нашли. Тем не менее, всех шестерых задержали на несколько часов, а потом отпустили. Среди них как раз и находился Фолке. От полуночи до двух он абсолютно точно был в Манхэттене. И оказаться в три часа в Брайтсвилле при всем желании не мог – разве что с помощью летающей тарелки.