А потом последовал странный эпизод с маленьким храмом. Еще во время своего идиллического отдыха (то есть до убийства мистера Бенедикта), гуляя по владениям Джонни, Квины наткнулись на какой-то миниатюрный античный храм со скульптурами в буколическом стиле, маленькими дорийскими колоннами и массивными окнами. Крошечка стояла на вершине холма, окруженного лугами и представляла собой странное и неожиданное зрелище.

Отец и сын обошли здание, недоумевая, чем бы оно могло быть. Его нельзя было назвать ни старым, ни новым. Эллери попытался открыть тяжелую бронзовую дверь в человеческий рост, но она даже не шелохнулась.

– Кукольный домик для дочурки миллионера! – наконец воскликнул инспектор.

– Однако!.. Ведь он из чистого мрамора.

Ни одному из них не пришла в голову мысль, что Джонни Бенедикт построил этот храм для своих бренных останков.

То, что сооружение было мавзолеем, выяснилось уже потом.

– В одном из своих закрытых писем, – сообщил им Марш в понедельник вечером, – Джонни выразил желание быть похороненным именно здесь. Даже мысль об одном из своих аляповатых семейных склепов его пугала. Они находятся в Сиэтле и в Нью-Йорке. Я понятия не имею, почему Джонни принял такое решение, но, по-моему, он и сам этого не знал. Правда, в душе он всегда был мятежником, как и его тетка Оливия, мать Лесли, но ведь многое ему досталось и от отца, которого, в свою очередь, всю жизнь тиранил дед.

Как бы то ни было, но, едва приобретя поместье, он тут же сделал набросок мавзолея, вернее, по его просьбе эскиз нарисовал один архитектор. Потом он нанял каменщиков, а скульптор из Бостона высек эти фигурки: мрамор – местный. Кстати, Джонни даже фонд учредил, чтобы мавзолей всегда содержался в порядке. «Мне кажется, – говорил, – что здесь я буду лежать очень долго!»

– Но как ему разрешили устроить кладбище в частных владениях? – с любопытством спросил Нейби. – Разве здесь не существует закона, который бы такие захоронения запрещал?

– Тут уж я приложил руку, шеф. Навел справки и выяснил, что участок, на котором находится холм, из-за ошибки, допущенной в восемнадцатом веке, уже сто семьдесят Пять лет служит яблоком раздора между Брайтсвиллом и Брайтс-Маунти. Брайтсвилл упорно твердит, что земля находится еще в черте города, а Брайтс-Маунти с таким же упорством заявляет обратное. И никак этот вопрос не решится удовлетворительно. Мы с местной адвокатской конторой «Дангиг и Данциг», попросту говоря, оккупировали ничейную землю и поставили обе стороны перед уже свершившимся фактом. Тут все настолько запутано, что я сумел убедить Джонни не волноваться, мол, спать он сможет в своем мавзолее вплоть до Страшного суда.

Вот тогда усыпальница и была выстроена.


В среду следственный судья дал разрешение на похороны.

Суд, не располагающий практически никакими материалами, кроме результатов вскрытия, констатировал, что Джонни Бенедикт умер от удара тупым, тяжелым предметом, который был нанесен либо одним человеком, либо группой людей.

В пятницу, третьего апреля, Джон Леверинг Бенедикт Третий был похоронен посреди своих лугов.

День выдался мягкий и теплый, легкий ветерок трепал кудри седовласого священника. В голосе его было столько искренности и благочестия, что у всех мурашки бегали по спинам. Даже на Эллери – хотел он того или нет – проповедь произвела большое впечатление.

В глубине души Эллери надеялся, что на похоронах появится и несчастная Лаура под черной вуалью, скрывающей ее от зоркого ока телевизионной камеры. Но ни одна незнакомая женщина не приехала в Брайтсвилл, ни одна не прислала письма или телеграммы, и ни единого венка, даритель которого не был бы известен, к телу не возложили.

Когда представители похоронной фирмы вносили бронзовый гроб в мавзолей, опускали его на помост и раскладывали вокруг цветы, снаружи оставались только Лесли, Марш, мисс Смит, три бывших жены, Нейби и Квины. Ключ от усыпальницы был передан Маршу, чтобы тот хранил его вплоть до урегулирования дела о наследстве.

Обратно возвращались молча. В последний раз оглянувшись на маленький античный храм, Эллери подумал, что Джонни Бенедикт обрел, наконец, покой.

Такси и частники исчезли. Только из Двух полицейских машин наблюдали за порядком на дороге. Несмотря на солнце и легкий ветерок, воздух был влажным.

Нейби целиком погрузился в свои мысли.

– Я полагаю, – наконец сказал он, – что все, проживающие в Нью-Йорке, включая Элис Тирни из Брайтсвилла, могут возвратиться домой.

– Ага, значит, никаких обвинений вы нам не предъявляете, – проговорила Марсия Кемп, тряхнув копной огненно-рыжих волос. – Иначе бы ни за что не отпустили.

– Разрешите мне внести поправку? – осведомился комиссар. – Хочу заметить, что улик мы только пока не имеем. Дело отнюдь не закрыто, и вы, красотки, остаетесь тут главными подозреваемыми. Собирается ли кто-нибудь из вас в ближайшее время покидать Нью-Йорк? – Они ответили отрицательно. – Вот и хорошо. Если ваши планы изменятся, вам придется испросить разрешения у инспектора Квина. Инспектор согласился выступить в роли посредника.

– Как мило. – Одри Уэстон наморщила носик.

– Нам, полицейским, приходится держаться вместе, – заметил Нейби. – Итак, дамы и господа, у меня все. Дом этот, поскольку здесь совершено убийство, мы временно опечатаем. Я буду вам очень обязан, если вы покинете его как можно скорее.

Когда они уже летели в Бостон, инспектор спросил:

– Почему ты так молчалив, Эллери?

– Не могу решить, восхищаться ли этим умом или удивляться подобной глупости.

– О чем ты?

Точнее, не о чем, а о ком. О человеке, подбросившем три женских вещи к трупу Джонни. Каждая из них указывает на бывшую миссис Бенедикт.

– Но мы уже выяснили: кто-то хотел свалить вину на другого.

– Судя по всему, так оно и есть.

– Весь вопрос в том, чего хотел добиться преступник, навлекая подозрение сразу на трех людей? Ведь ни один полицейский не поверит, что три разные женщины в разное время входили к Джонни Бенедикту и то ли от волнения, то ли случайно забывали у него одну из своих вещей. Надо быть сумасшедшим, чтобы поверить, будто такой маневр обманет полицию.

Эллери посмотрел в иллюминатор на ковер облаков и задумчиво кивнул.

Пока ясно только одно: мы имеем дело с мисс Умницей. Она выкрала то, что принадлежало двум другим, и все, включая собственную вещь, оставила на месте преступления. Таким образом, ей удалось поделить вину на троих и не навлечь на себя подозрений, которые бы возникли, если бы ее вещь отсутствовала.

– А может, тут вообще пахнет заговором, – задумчиво сказал инспектор. – Ведь все три находились в одинаковом положении и могли напасть на Бенедикта вместе.

– Это единственный вариант, при котором не было надобности оставлять возле трупа свои вещи, – возразил Эллери. – Нет, преступление совершила одна из них.

– Но тебя же самого такой ответ не устраивает.

– Ты прав, не устраивает.

– Так скажи, в чем?

– Почти во всем.

Мерно гудели двигатели самолета.

– И еще одно, – произнес инспектор. – Зря я поддался на уговоры и пообещал Нейби поискать Лауру. Видит бог, я и так нахожусь в сложном положении. Даже если мы найдем ее, что тогда? Она-то здесь при чем?

– Может быть, ей известно что-то от Джонни?

– Например? Объясни своему неграмотному отцу.

– Шутник из тебя никудышный. Просто ее нужно найти. И как можно быстрее, вот и все. Думаю, это не так уж трудно. Бенедикта наверняка с нею видели. А Марш назовет тебе любимые рестораны Джонни.

– Нейби просил меня и бывших жен проверить, проворчал отец.

– Благородство обязывает. Как знать, может, в свое время и Анс придет тебе на помощь, когда ты будешь расследовать очередное преступление в Манхеттене.

– Зато ты шутник отменный, – резко парировал инспектор.

Они замолчали. Но не надолго.

Минут через десять Эллери внезапно заговорил:

– Дело в том, что все считают убийцей Марсию, Элис или Одри. А почему бы не предположить другой вариант?

– Можешь предполагать все что угодно, – ответил его отец. – А мои догадки уже исчерпаны. Кто же еще мог убить Джонни?

– Эл Марш.

– А зачем, черт тебя возьми, ему это понадобилось?

– Понятия не имею.

– Марш и сам человек богатый. Даже если представить, что у него возникли финансовые затруднения, то после смерти Джонни ему бы ничего не перепало. Он был его личным адвокатом, советником и самым близким другом. Так по какой причине Эл Марш мог проломить голову Джонни?

– Я же сказал, что не знаю. Но возможности совершить убийство у него были такими же, как у трех женщин. Только отсутствие видимого мотива исключает его из числа подозреваемых. Если ты хочешь помочь Нейби, присмотри тогда и за Маршем – может, – что-нибудь и всплывет. Правда, я больше склоняюсь к женщинам.

– В том числе и к Лауре? – быстро спросил инспектор.

Эллери лишь молча посмотрел в окно.

– Мне нравится, как ты разделяешь обязанности, сказал отец, откидываясь на спинку кресла. – Ну, какие у тебя мысли?

– Я думаю… – Эллери сморщил нос. – Правда, от таких идей я сам себе кажусь негодяем…

– Опять шуточки? Ну давай, выкладывай!

– Лесли Карпентер! Конечно, тут всего один шанс из тысячи, но… проверь и ее алиби на субботний вечер.

Когда самолет приземлился в Бостоне, их отпуск, можно сказать, закончился и началось расследование одного из самых странных за всю практику Эллери дела.

Глава 2

Жизнь

Брайтсвилл, девятое апреля