– Она занимается филантропией, – сообщил я Вульфу. – Жертвует монету на процветание коневодства.

– То есть?

– Играет на скачках.

– Много проигрывает?

– Проигрывает, это точно, но вот сколько – зависит от того, на что она ставит. Возможно, небольшие суммы, поскольку выписывает сразу два журнала.

Вульф хмыкнул.

– Выдвини полностью ящик. Пусть она это увидит, когда войдёт. Меня интересует, до каких пределов они будут мириться с нашей наглостью.

Я повиновался. В шести ящиках большого комода были сплошь предметы женского туалета, я не стал в них копаться. Конечно, не исключено, что при тщательном осмотре под кучей нейлона можно было бы обнаружить нечто для нас полезное, но для этого у меня не было времени. Я плотно задвинул все ящики, чтобы показать ей, что думаю об аккуратности. Ящики туалетного столика тоже были неинтересными. Во втором ящике меньшего комода, среди прочей дребедени, была пачка фотографий, по большей части любительских. Я на всякий случай быстро просмотрел их, не ожидая найти что-либо стоящее, но один из снимков привлек моё внимание. На нём была запечатлена Белла Веларди с какой-то подружкой, между которыми стоял мужчина; все трое в купальных нарядах, фоном им служил океан.

Я подошёл и притянул снимок Вульфу.

– На снимке мужчина, – обратил я его внимание, – кажется, я где-то его видел. Я тоже читал газеты с фотографиями, но это было два месяца назад, так что я могу ошибиться.

Вульф повертел снимок в руках, чтобы на него упал свет из окна, и кивнул головой:

– Гай Унгер, точно. – И сунул карточку в карман. – Посмотри, нет ли ещё его снимков.

– Хорошо…

Я снова занялся фотографиями.

– Учтите, у вас может с ней ничего не выгореть. Прошло уже минуты четыре, как ушла Эллис Харт, так что либо Белла Веларди получает от неё подробнейшие инструкции, либо они позвонили в полицию, прося помощи, и в этом случае…

Тут до нас донесся стук высоких каблучков по незастланному ковром паркету в холле. Я задвинул плотно второй ящик комода и полностью выдвинул третий, так что когда каблучки застучали уже в комнате, я был занят обследованием его содержимого. Торопливо задвинув ящик, я повернулся к Белле Веларди, готовый услышать возмущенные вопли, но они не раздались. А ведь если судить по её живым чёрным глазкам и подвижной физиономии, скандал мог бы быть неминуем, она наверняка обладала вспыльчивым характером. Очевидно её голова была занята чем-то другим. Во всяком случае она предпочла притвориться, будто не заметила моих манипуляций с ящиком. Это было неблагоразумно по меньшей мере. В сочетании с другими мелочами, её покладистость создавала впечатление, что эти телефонные барышни чувствовали себя весьма неуверенно.

Белла Веларди заговорила неприятным скрипучим голоском:

– Мисс Харт говорит, что вы хотите меня о чем-то спросить?

Она подошла к своей незастланной постели, присела на краешек, сплела пальцы и принялась их то сжимать, то разжимать. Вульф посмотрел на неё из полуопущенных век.

– Мисс Веларди, знаете ли вы, что такое гипотетический вопрос?

– Знаю, конечно.

– У меня имеется один такой для вас. Если я поручу трем опытным детективам узнать, какую примерно сумму вы потеряли за последний год, играя на скачках, как вы считаете, сколько времени им на это потребуется?

– То есть, я… – Она растерянно заморгала густыми и длинными ресницами. – Я, я не знаю.

– Зато я знаю. Если повезёт, пять часов. Не повезёт, пять дней. Так что было бы проще, если бы вы мне это сами сказали. Сколько вы потеряли?

Она снова заморгала:

– Откуда вы знаете, что я вообще что-то потеряла?

– Я как раз не знаю, но мистер Гудвин, очень опытный детектив, на основании имеющихся у вас в комнате публикаций, пришёл к заключению, что ваше увлечение игрой на скачках носит хронический характер… А раз так, есть все основания предположить, что вы ведёте учет своих выигрышей и проигрышей.

Он повернулся ко мне.

– Арчи, твой обыск был прерван. Продолжай. Посмотрим, удастся ли тебе найти эти записи.

– Встаньте рядом с ним, мисс Веларди, – продолжил свой допрос Вульф, – если желаете. Тут и речи быть не может о мелком воровстве.

Я подошёл к маленькому комоду. Вульф, несомненно, спешил использовать сложившееся для него удачно положение вещей. Если она проглотит и это, не попытаясь вызвать полицию, значит, если она и не убийца, то, несомненно, имеет уязвимое место и не желает, чтобы кто-то до него добрался. Впрочем, она все же как-то запротестовала. Когда я повернул ручку в ящике, чтобы выдвинуть его наружу, Веларди торопливо заговорила:

– Послушайте, мистер Вульф, я готова рассказать вам решительно все, что вас интересует. С радостью сделаю это. – Она наклонилась к нему, громко хрустя пальцами. – Мисс Харт предупреждала, чтобы я не удивлялась вашим вопросам, но они меня всё-таки поразили, вот я и разволновалась. Ни для кого не секрет, что я люблю играть на скачках. Совсем другое дело, сколько я ставлю… Понимаете, у меня есть друзья, которые – ну, они не хотят, чтобы окружающие знали, что они ставят на лошадей. Они дают мне для этого деньги. Так что получается около ста долларов в неделю, иногда больше, почти две сотни.

Даже если бы она делала ставки на других животных, а не на лошадей, все равно каждому было бы ясно, что она беззастенчиво врет. Вульф в этом разбирался не хуже меня, поэтому он даже не потрудился поинтересоваться именами её застенчивых друзей. Кивнув головой, он спросил.

– Ваше жалованье?

– Всего лишь шестьдесят пять долларов, так что, разумеется, сама я не могу играть особенно широко.

– Конечно. Теперь я задам вам вопрос об окнах в передней комнате. В летнее время, когда одна из вас дежурит в ночное время, они раскрыты?

Она задумалась.

– Жалюзи подняты?

– Да.

– 15 июля было очень жарко. Были ли окна открыты?

– Не знаю. Меня там не было.

– Где вы были?

– Уезжала в Джерси на машине вместе с моей приятельницей, Эллис Харт. Чтобы немного прохладиться. Мы вернулись назад после полуночи.

Поразительно, подумал я. Это все решает. Одна женщина может быть и солгала бы, но, конечно, не две.

Вульф буквально поедал её глазами.

– Если окна были раскрыты, и жалюзи подняты вечером 15 июля, а так оно было почти наверняка, неужели любой здравомыслящий человек решился бы убить Мэри Виллис буквально на виду у всех? Как вы считаете?

Она растерянно покачала головой.

– Ну нет. Это было бы… нет, я этого не думаю.

– В таком случае он, или она, должно быть, запер окно и опустил жалюзи, прежде чем приступил к выполнению своего плана. Как бы смог это сделать Леонард Эш, не возбудив у неё подозрения? Ведь она тотчас же переполошилась бы. Я говорю о мисс Виллис.

– Не знаю, может быть он… – нет, я не знаю.

– Что он «может быть»?

– Ничего. Не знаю.

– Насколько хорошо вы знаете Гая Унгера?

– Довольно хорошо.

Было ясно, что этого вопроса она ожидала. Эллис Харт успела её подготовить.

– Часто ли вы с ним встречались за последние два месяца?

– Нет, очень редко.

Вульф сунул руку в карман и достал оттуда любительский снимок.

– Когда вас фотографировали?

Она встала с кровати с намерением забрать у него карточку, но он крепко держал её. Бросив на фотографию мимолетный взгляд, она пробормотала: «Ах, эта!» и снова села на постель. Совершенно неожиданно она не выдержала. Дрожа от ярости, она завопила с возмущением:

– Вы посмели взять эту фотографию в моем ящике! Что ещё вы оттуда взяли?

Глаза её метали молнии, она потрясла в воздухе кулаками:

– Убирайтесь! Немедленно убирайтесь и не смейте больше возвращаться!

Вульф сунул карточку к себе в карман, неторопливо поднялся с кресла и веско произнес:

– Пошли, Арчи! В конце концов всему есть предел.

И двинулся к выходу. Я пошёл следом. Но он успел дойти только до порога, как мисс Веларди бросилась за ним, схватила его за рукав и потащила назад.

– Подождите минуточку! Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто я очень неуравновешенная. На меня никто не обижается. Да мне эта фотография совершенно безразлична!

Вульф рванул рукав из её цепких пальцев и отошёл на всякий случай в сторону.

– Когда был сделан снимок?

– Недели две назад, в воскресенье.

– Кто эта вторая особа?

– Элен Велтц.

– Кто фотографировал?

– Мужчина, который был в нашей компании.

– Его имя?

– Ральф Инголлс.

– Гай Унгер был вашим кавалером или мисс Велтц?

– Ну, мы просто были все вместе.

– Ерунда. Двое мужчин и две женщины не могут быть «просто все вместе». Каким образом мы были разбиты на пары?

– Ну, Гай и Элен, а Ральф со мной.

Вульф взглянул на кресло, которое он только что оставил, но, очевидно, решил, что не стоит затрачивать энергию ради того, чтоб сделать несколько шагов к столь неудобному сидению.

– Значит, после того, как мисс Виллис погибла, мистер Унгер переключился на мисс Велтц?

– Я не знаю, переключилась ли она, или он… Насколько мне известно, они давно симпатизируют друг другу.

– Как давно вы здесь работаете?

– В этом отделении с момента его открытия год назад. До этого два года я работала в Трафальгарском бюро.

– Когда мисс Виллис сообщила вам о своём намерении рассказать Робине Кин о предложении её супруга?

Мисс Веларди, разумеется, ожидала этот вопрос.

– Утром того дня. В четверг 15 июля.

– Вы одобрили её решение?

– Нет. Я подумала, что ей следует просто ему отказать и позабыть об этой истории. Я её предупреждала, но она сама напросилась на неприятности. Она была в диком восторге от Робины Кин…